Прометей и немного Эпиметея

Согласно греческому мифу, боги существовали до человека. А душа появляется только с появлением человека. Это прежде всего человеческая душа. И появляется она потому, что без нее у богов не получалось создать людей. Мы читаем об этом у разных авторов – от Гесиода до Платона. В диалоге Платона «Протагор», главные герои которого, Сократ и Протагор, обсуждают, как вообще понимать главное в человеке, Протагор рассказывает о происхождении души. И говорит он, что в создании человека принимали участие два персонажа, сыновья Иапета, дядья Зевса.

Родословная.

Титан Иапет олицетворяет собой в мифологии прародителя всего человеческого рода. Быть может, в Титане Иапете греческих мифов следует признать библейского Иафета, сына Ноя, прародителя целой человеческой расы. Древние греки почитали Иапета просто как древнейшего представителя Титанов, при этом он не имеет никакой определенной миссии или роли в античной мифологии. Иапет – современник бога Крона (Сатурна). От Климены (по другой версии – Азии) у Титана Иапета несколько детей, в том числе Прометей, Эпиметей, Атлант и другие.

Иапет (Ἰαπετός «пронзающий») – сын Урана и Геи.

Климена (Κλυμένη) – океанида, дочь Океана и Тефиды, супруга Иапета. По другим родословным, жена Прометея.

Прометей (др.-греч. Προμηθεύς) – «наперед знающий», «провидящий». Иногда его называют Титаном, хотя в действительности он не принадлежал к титанам, а только лишь является сыном Титана Япета (Iapetionidês). Другие называют Прометея сыном Фемиды, или Урана и Климены, или царя племени гигантов Эвримедонта и Геры.

Эпиметей (др.-греч. Ἐπιμηθεύς ) – «думающий после», «крепкий задним умом». Таким образом, Эпиметей – противоположность своему брату Прометею по умственным способностям.

Пандора (др.-греч. Πανδώρα) – «всем одаренная», или вседающая –  первая женщина, созданная из ничего по велению Зевса.

Пирра (др.-греч. Πύρρα) – дочь Эпиметея и Пандоры (либо дочь Прометея), жена Девкалиона.

Девкалион (др.-греч. Δευκαλίων) – сын Прометея от связи с Пандорой. По другой версии, результат связи Прометея со своей матерью Клименой.

Супруги Пирра и Девкалион прародители (третьего или четвертого ?, по версии) поколения людей после потопа, оказавшиеся единственными спасшимися. Их сын Эллин стал родоначальником греческих племен. О Девкалионе подробнее ЗДЕСЬ.

Стоит отметить, что между Девкалионом и Пиррой, и следующими поколениями людей пролегла очень глубокая грань. Они жили в разные эпохи. Первое поколение людей жило в эпоху Крона, а может быть, и раньше, и если существовали об этом мифы, то они утеряны. Второе и последующие поколение – в эпоху Зевса. То есть, и люди, и боги стадированы по поколениям, и эти поколения где-то начинают совпадать. То есть с греческой точки зрения боги и люди связаны поколенчески, поколение Крона – второе поколение богов, первое поколение людей. Поколение Зевса – третье поколение богов и все остальные (?) поколения людей.

Эти поколения людей довольно интересно описывает Гесиод в «Трудах и днях»:

...Создали прежде всего поколенье людей золотое

Вечно живущие боги, владельцы жилищ олимпийских,

Был еще Крон-повелитель в то время владыкою неба.

Жили те люди, как боги, с спокойной и ясной душою,

Горя не зная, не зная трудов. И печальная старость

К ним приближаться не смела. Всегда одинаково сильны

Были их руки и ноги. В пирах они жизнь проводили.

А умирали, как будто объятые сном. Недостаток

Был им ни в чем неизвестен. Большой урожай и обильный

Сами давали собой хлебодарные земли. Они же,

Сколько хотелось, трудились, спокойно сбирая богатства.

Стад обладатели многих, любезные сердцу блаженных...

То есть боги создали это блаженное поколение людей. Можно подумать, что это почти описание рая. Но это – в эпоху Крона.

…После того как земля поколение это покрыла,

в благостных демонов все превратились они наземельных

волей великого Зевса: людей на земле охраняют.

Такая им царская почесть досталась.

После того поколенье другое, уж много похуже,

Из серебра сотворили великие боги Олимпа.

Было не схоже оно с золотым ни обличьем, ни мыслью.

Сотню годов возрастал человек неразумным ребенком,

Дома близ матери доброй забавами детскими тешась.

А, наконец, возмужавши и зрелости полной достигнув,

Жили лишь малое время, на беды себя обрекая

Собственной глупостью: ибо от гордости дикой не в силах

Были они воздержаться, бессмертным служить не желали,

Не приносили и жертв на святых алтарях олимпийцев,

Как по обычаю людям положено. Их под землею

Зевс-Громовержец сокрыл, негодуя, что почести люди

Не воздавали блаженным богам, на Олимпе живущим…»

Главным грехом второго поколения была гордость – непочтение к богам. И они были уничтожены как  и последующие два...А вот с каким конкретно поколением, (вторым или третьим ?)связан Прометей, – неизвестно.

Когда Зевс начал борьбу со своим отцом Кроном и титанами, чтобы вырвать у них власть над миром, Прометей советовал родственным ему титанам покориться Зевсу, далеко превосходящему их мудростью. Но дикие титаны, полагаясь на свою великую силу, со смехом отвергли этот совет. С дерзостной отвагой вступили они в борьбу. Тогда Прометей отделился от своих и вместе с матерью перешел на сторону Зевса: предупрежденный предсказанием матери, он знал, что победа останется на той стороне, где вместе с силою будет и мудрость. Послушал своего мудрого брата Прометея и Эпиметей и также принял сторону Зевса, а потому избежал участи большинства своих братьев. После страшной борьбы, продолжавшейся десять долгих лет, Зевс, благодаря всего более Прометею, одержал победу над Кроном и надменными титанами и низвергнул их, по совету Прометея, в глубокий тартар. Крон во время падения в тартар произнес над сыном проклятие, какое когда-то изрек над ним самим низверженный его отец Уран. Поэтому и Зевсу надлежало ждать участи, подобной участи отца его Крона. По легенде, тайну этого проклятия зафиксировал Прометей.

Итак, оба брата приняли сторону Зевса и уже подчинены Зевсу и выполняют приказы Зевса. И им было дано поручение – создать очередное поколение людей.

Начало.

Эпиметей решил распределить разные свойства среди всех живых существ, не только среди людей, которых еще и не было – их из глины то налепили, обожгли, они как горшки пустые стояли, а когда начинали действовать – разбивались, враждовали друг с другом, не знали, как вести себя. И Эпиметей решил их всех «качественно сформулировать». И он увлекся, распределяя эти свойства среди разных животных : кому-то дал шерсть, чтобы это животное не мерзло, какому-то животному дал способность плавать в воде, — разделил всех так, что пищевая цепочка, о которой мы знаем, была достаточно гармоничная, и только одно существо он не наделил ничем. Это существо – человек. 

Люди были жалкое, бессильное племя, без мысли и без надежды. Зрячие, они ничего не видели, слушая – не слышали; как тени бродили они, их мысли не имели связи и, простоумные, не разумели того, что ощущали. Не ведали люди светлых, каменносечных хором, не знали и плотничьего искусства: подобно кишащим муравьям, они жили в глубоких подземельях, гнездились в лишенных солнечного света пещерах; не узнавали близости зимы или весны цветоносной и обильной плодами осени. Все, что ни делали они, делали необдуманно, непорядком.

Именно Эпиметей виноват в беззащитности людей, так как истратил все способности к жизни на земле на животных, поэтому уже Прометей должен был позаботиться о людях.

Когда пришел Прометей, увидел, что наделал его брат Эпиметей, то сразу понял, что нельзя обойтись без одной божественной сущности. Но эта божественная сущность ему недоступна, потому что она находится в руках у сына Зевса и Геры Гефеста – величайшего кузнеца и олимпийского бога. А сущность эта называется огнем.

Чтобы исправить ошибку брата, Прометей похищает частицу божественного огня с Олимпа и отдает ее людям. За что в итоге несет суровое наказании от Зевса, повелевшего приковать Прометея к Кавказским горам, где орел терзал ему печень. Такова – популярная версия мифа (хронологически), но не единственная…

По версии Овидия, сам Прометей лепит «человека» :

«Прометей, размочив землю водой, вылепил из нее человека по образу богов, и – тогда как у всех зверей голова вечно клонится к земле – человек может свободно поднимать свою голову к небесному своду и смотреть на звезды».

Искусство античности миф о сотворении человека очень часто изображало как раз с участием Прометея, чаще всего встречается он на резных камнях и барельефах. На одной камее Прометей изображен в виде скульптора, собирающего человеческий скелет. На другой камее он собирает в одно целое человеческие члены, которые он изваял каждый отдельно.

Прометей лепит человека, а богиня Афина вдыхает в человека душу в образе бабочки. Римский саркофаг, II в.н.э

На многих античных изображениях Прометей представлен как ремесленник, формирующий только материальную оболочку человека, а не как бог, одухотворяющий его. Эта роль, по одной из версий, принадлежит Афине (Минерве), богине мудрости. На многих памятниках античного искусства ясно выражены роли, выпавшие на долю каждого из этих мифологических персонажей в сотворении человечества.

Прекрасно сохранившийся барельеф изображает Прометея, сидящего на скале, под сенью дерева. Перед Прометеем стоит на столе маленький человек, скорее дитя, которого Прометей только что вылепил, но еще не совсем закончил. Трое детей, совершенно готовых, стоят подле богини Афины. Афина преподносит к одному из них бабочку, символ души у древних греков и римлян.

Таким образом, Прометей является творцом не одного человека, а уже ремесленником как бы изготовляющим людей в большом количестве...

В другой версии изложения мифа, образ Афины не фигурирует в самом «Великом делании». Но сама Афина во всех этих сюжетных хитросплетениях продолжает участвовать.

Под огнем, который украл Прометей у богов для нового человеческого поколения, видимо подразумевается та субстанция, благодаря которой люди могут качественно улучшать свою жизнь и активней взаимодействовать. Это некий общий котел, который существует где-то на небесах, которым пользуется Гефест, чтобы создавать свои великолепные творения. Боги пользуются этим огнем, умеют им пользоваться, – это пламя особой структуры. Аллегорически – свет и тепло. И этим пламенем оказались наделены и люди.

Прометей крадет и «премудрые умения» Гефеста и Афины, потому что без них никто «огнем» этим пользоваться не смог бы. По другой версии, сама Афина научает людей некоторым «премудростям» (в содружестве с Гермесом и самим Прометеем).

По современной интерпретации мифа, в виде огня украденного им из мастерской Гефеста и Афины, Прометей дарует человечеству технический прогресс.

Согласно Эсхилу «все искусства у людей от Прометея», причем, оказывается, что он наделил разумом слепых, жалких людей, живших, как муравьи в пещерах, научил их строить дома, корабли, заниматься ремеслами, носить одежды, считать, писать и читать, различать времена года, приносить жертвы богам и даже гадать.

Боги возмутились поведением Прометея. Увидели, что человек наделен чем-то, что присуще и им. Благодаря наличию этого огня, этой огненной субстанции души, человек может пожелать что-то, что ему не присуще, например бессмертие, как у богов. А этого ему не положено. Таким образом, Прометей как бы становится представителем людей.

Гесиод пишет в своей «Теогонии» (современный пересказ) :

...Во времена первобытные, когда миром правил еще Крон, боги и люди, происшедшие от одной общей матери Земли, дружно жили вместе, едва сознавая, есть ли между ними какое различие. Когда же, по низвержении Крона, власть над миром принял мощный сын его Зевс и когда жилищем богов стал высоковершинный Олимп, боги пожелали отделиться от людей и установить, какие почести должны воздавать люди бессмертным за их благодеяния. В сикионский город Мекону боги и люди собрались на совет.

Зевс взял на себя дело богов, представителем же людей был Прометей, сын Иапета, из рода божественных титанов, которые после долгой борьбы с Зевсом были низвергнуты им в бездны Тартара. Разумный и хитрый Прометей понадеялся на свой ум и задумал перехитрить Зевса, мудрейшего из богов. Прометей убил большого быка, разрубил его на части и предоставил небожителям выбрать из частей ту, которую они пожелают для будущих жертвоприношений. Части эти он сложил в две кучи. В одной поместил куски мяса и съедобные, жиром покрытые внутренности, плотно прикрыл их кожей жертвенного животного, а сверху положил желудок, самую дурную часть; в другую кучу искусно сложил кости и покрыл их белоснежным, блестящим жиром. Так лучшей части придал он невзрачный, худшей же – красивый вид. Отец богов и людей, всеведущий Зевс, прозрел обман и, смеясь, сказал: «Могучий сын Иапета, верный друг мой! Как неравно соразмеряешь ты части». Прометей подумал, что удалась его хитрость, и с улыбкой молвил: «Зевс досточтимый, величайший из бессмертных богов! Выбери часть, какая тебе полюбится». Полный гнева в сердце, Зевс нарочно избрал худшую часть – кости, дабы иметь повод смирить людей, которым мыслил злое. Обеими руками снял он блестящий жир и, когда увидел белые кости и убедился в хитром обмане, сказал с гневом: «Поистине, друг, сын Иапета, знаток ты великий в коварстве; не разучился ты обманывать!»

С этих пор люди стали приносить богам кости жертвенных животных.

За обман Прометея, в наказание ему, Зевс не дал людям огня. Но Прометей хитростью похитил огонь с Олимпа, из Зевсова дома, и принес людям на землю тлеющую искру. Когда Зевс увидал у людей лучезарный огонь, он разгневался еще более, сковал Прометея несокрушимыми цепями, прибил его к скале, приказав пронзить грудь его клином, и послал на него мощнокрылого орла...

По другой версии мифа, Зевс наказывает Прометея чуть позже, но сначала принимается за людей.

Чтобы наказать людей за кражу Прометеем огня, Зевс призывает богов создать прекрасную женщину Пандору, вложив ей в грудь хитрую и лживую душу, и отправляет её Эпиметею – вместе с запечатанным сосудом, в котором были заключены все людские пороки и несчастья.

По словам древнегреческого поэта Гесиода, Зевс говорит Прометею: «Сын Иапета, ты торжествуешь, что тебе удалось обмануть мою бдительность и похитить у меня огонь, но это похищение станет роковым для тебя и для всего существующего и будущего человечества. Чтобы отомстить за такую дерзкую кражу, я им пошлю роковой дар, которому они обрадуются до глубины души, но который обратится против них и сделается их же бичом».

«Даром» оказывается первая женщина Пандора.

Подробнее о Пандоре читать ЗДЕСЬ

Эпиметей, которого брат успел предупредить, чтобы он ничего не брал от Зевса, поначалу вежливо отказался принять гостью. Однако, когда разъяренный Зевс повелел приковать Прометея к Кавказским горам, Эпиметей, испугавшись, поспешил жениться на Пандоре (по другой версии мифа Пандора просто соблазнила недалекого Эпиметея и никаких угроз не было).

Та же ему роди­ла........[Климена Иапету]

............и недаль­не­го Эпи­ме­тея.
С само­го этот нача­ла несча­стьем явил­ся для смерт­ных:
Пер­вый от Зев­са он девуш­ку, им сотво­рен­ную, при­нял
В жены. 

Гесиод, «Теогония».

После неудачного распределения «функций» между первыми поселенцами земли, опрометчивый брак Эпиметея с Пандорой, становится вторым его необдуманным актом, с серьезными последствиями.

Гермес доставляет Пандору к Эпиметею. Генри Ховард (1769-1847)

Слева направо: Зевс, Гермес, Эпиметей, Пандора и Эрос. Краснофигурная афинская амфора, V в.до.н.э

В итоге Пандора не устояв перед естественным женским любопытством, открыла принесенный ею же сосуд («ящик Пандоры»), и из него тут же вылетели все заключенные в нем бедствия. Некоторые поздние версии изложения мифа, спихивают и этот опрометчивый поступок на Эпиметея.

Эпиметей открывает сосуд Пандоры. Джулио Бонасоне (1498-1574)

Либо Эпиметей, либо Пандора поспешно захлопнула крышку, но было уже слишком поздно...

Другие говорят, что сосуд этот не был принесен Пандорой, а оставлен Эпиметею на хранение Прометеем, который с большим трудом заключил в него все досаждающие человечеству невзгоды: старость, родовые муки, болезни, безумие, пороки, страсть и т.д... Но из открытого любознательной Пандорой (или Эпиметеем) сосуда вылетели «тысячи бед», чтобы никогда больше не вернуться, и лишь надежда осталась на дне…

После того, как несчастья и напасти охватили человека, Душа осталась единственной сущностью, которая могла бы помочь роду людскому – и каждому отдельному человеку, и всем вместе – этим напастям как-то противостоять. Как, – это уже другой вопрос.

Итак, в этой хронологической версии, только после того, как оценив необдуманные поступки Эпиметея и его супруги, Прометей крадет огонь (огненную сущность) и доставляет его людям – вложив его в них. Как было сказано выше, украл его либо из кузницы Гефеста, либо у самого Зевса с Олимпа.

Ведь огненная сущность – единственное, что держит человека и позволяет ему сохранять в себе божественное, – это понимание лежало в основе греческого мифа о душе.

Похищение огня Прометеем. Кристиан Грипенкерль (1839-1916)

Но возвращаясь к первому хронологическому варианту мифа, стоит отметить, что в некоторых других источниках о роли Прометея в культурном развитии человечества даже не упоминается. Начала государственности и порядка, а также нравственные качества человека связаны не с дарами Прометея, а с деятельностью Зевса. Научить людей жить обществом Прометей не сумел, так как не мог войти во владения Зевса, обладавшего этим умением. He сумел он им вложить стыд и правду, которые ввел среди людей Зевс через Гермеса. Однако совершенствовать род людей, им созданный, Зевс не пожелал, а решил уничтожить его и насадить новый.

Известен миф о том, как Зевс, рассердившись, уничтожил род человеческий, послав потоп. Но оставленная Зевсом единственная пара – уже упомянутые выше супруги Девкалион и Пирра (сын Прометея и дочь Эпиметея) создали новый род человеческий, бросая камни себе за спину. Так Прометей, теперь уже через сына, принял участие в создании рода человеческого.  И уже после этого именно он осмелился пожалеть людей и добыл для них огонь, передав его в полом тростнике.

Т.е в этом контексте Прометей уже не исправляет ошибку брата Эпиметея (в том числе), а просто дарует огонь человечеству.

В Месопотамии древнейшие шумерские предания говорят о том же самом. Бог Энки дал им огонь и научил их техни, то есть всяким ремеслам, тому, что у нас называют сейчас «технологией». Слово «τέχνη» – это и искусства, и ремесла одновременно. И это всё дал им Прометей, причем в тайне от богов.

Прометей помог человеку выйти из бессознательного, животного состояния. Люди, в которых Прометей вдохнул это пламя, обрели свободу воли,  способность творить, жажду соперничества.

«Едва успевши на престол родительский усесться [Зевс] ,

сразу должности и звания богам он роздал, строго между ними власть распределил.

А человечьим племенем несчастным пренебрег он.

Истребить людей хотел он даже (не случайным был потоп), чтобы новый род растить.

Никто, кроме меня [Прометей ], тому противиться не стал.

А я посмел. Я племя смертное от гибели в Аиде самовольно спас.

За это и плачусь такими муками,

Что их и видеть больно – каково ж терпеть!

Жалел я смертных, только самого меня не пожалели. Пытка беспощадная».

- Эсхил. «Прометей прикованный».

По Эсхилу, Прометея к скале приковывает Гефест. Только Гефесту было очень горько выполнять это – ведь Прометей по версии был ему другом, но такова была воля Зевса. В железные кольца заковал Гефест руки и ноги Прометея, неразрывной цепью приковал его к каменной громаде, острым алмазным клином пробил ему грудь, пригвоздив его к скале.

С самого начала Гефест испытывает очень большие сомнения по поводу исполнения приговора Зевса. И несмотря на преступление Прометея,– он чтит героя: «А я – ужель я бога, мне подобного, к суровым этим скалам приковать решусь?». Уважение к Прометею, появляется у Гефеста отнюдь не потому, что он украл огонь и отдал его людям, а потому что остался верен своим убеждениям –  «вот человеколюбия твоего плоды», –  говорит Гефест. Но в равной степени упрям и непреклонен Зевс – «висеть ты будешь вечно».

Перед тем, как приковать Прометея, Гефест воскликнул: «Как мне ненавистно ремесло мое!». Власть же в лице Зевса, отвечает вполне логично: «Оно – причем? Ведь разум говорит тебе, то не твое искусство эту боль родит». Гефест, направляемый Силой и Властью (буквально) Зевса – лишь инструмент, исполнитель чужой воли. Но при этом он не может оставаться безучастным, сострадает, сочувствует Прометею.

Кстати, у Эсхила Прометей в конце действия трагедии проваливается в Тартар. Так, или иначе, картину это не меняет. Герой уже возник и, наказав Прометея, Зевс не отбирает у людей творческий огонь. Здесь Прометей – это супергерой, помогающий человечеству. Таким он и вошел в культуру Нового времени. В некотором роде – бог-богоборец, такой странный образ. Но на самом деле, всё не так просто. Иные античные авторы его осуждают...

В общем, в греческих мифах (как обычно) много запутанного и далеко не всё ясно, понятно и однозначно.

Но, Прометей все же обычно упоминается как благодетель человечества, созданного при его участии, и снисходительный покровитель своих созданий в еще догероическую пору, Зевс же – неумолим и суров; он не раз уничтожает поколения людей, не снисходя к их ничтожеству. Зевс – родоначальник поколения героев развитого патриархата, в котором Прометей займет очень скромное место рядом с крупнейшими фигурами Гефеста и Афины. С Гефестом Прометея роднила их общая связь с огнем, причем Гефесту тоже приписывались просветительские функции среди людей. Афина играла большую роль в создании людей, вдохнув в них душу.

Плотин именно Прометею (а не Афине и Гефесту) приписывается создание первой женщины. Афина даже помогает Прометею похитить огонь. Есть сведения о том, что и наказан-то Прометей был не за свои благодеяния людям, а потому, что влюбился в Афину или потому, что был внебрачным сыном Геры и одного из титанов Эвримедонта. Зевс сбросил Эвримедонта в тартар, а Прометея приковал к скале на Кавказе.

Версий – много. Пересказов – еще больше…

Но, все-таки, чаще всего, встречается та, где Прометей – это древний культурный герой, идущий ради своих подопечных на обман Зевса, на открытую дерзость и страдание.

Х.Г. Гадамер пишет :

«Культура» существует только там, где отдельный человек не просто продлевает свою жизнь, но создает для всех то, в пользовании чем ему, одиночке, возможно, уже сегодня будет отказано. В существе культуры заключено трагическое противоречие: она есть постоянный самообман каждого и тем не менее пребывает в полноте истины; она знание для всех, но только не для одиночки. Таков духовный фон техники огня, которая несет на себе человеческую культуру. Эсхил делает все, чтобы заострить заключенный тут духовный смысл культурного деяния Прометея. Прометей, собственно, сам описывает в пространной речи преимущества переворота, происшедшего в человеческой жизни. Люди смотрели и не видели, слушали и не слышали, но, словно создания сна, всю свою долгую жизнь допускали во всем путаницу, жили беззащитно в пещерах и так далее. Он же дал им – и тут следует целый список человеческих искусств от астрономии до кораблевождения, от медицины до птицегадания и горного дела; «короче, все услышьте в одном слове»:

Искусства у людей от Прометея все.

(«Прометей и трагедия культуры», 1976)

По самой популярной и распространенной версии освобождение наказанного Прометея Гераклом происходит на пути Геракла к своему одиннадцатому подвигу – добыче золотых яблок в саду Гесперид. Помощь приходит к Прометею и от мудрого кентавра Хирона, сына Крона. Бессмертный Хирон ранен отравленной стрелой Гераклом, он испытывает страшные муки и жаждет смерти. За возможность сойти в Аид, Хирон предлагает Зевсу отдать Прометею свое бессмертие. Пока совершаются деяния знаменитых героев, Прометей, которому нет места в мире классического героизма, прикован, и аргонавты слышат его стоны, проплывая вблизи Кавказских гор.

Атлас (в наказание вечно держит небесный свод) и Прометей (орел в наказание клюет его печень). Чернофигурная амфора, VI в. до.н.э

Прикованный Прометей. Апулейская краснофигурная ваза. IVв.до н.э.

Геракл убивает орла, спасает Прометея. Афинский чернофигурный кубок, VI в. до.н.э

Геракл освобождает Прометея. 1703, Николя Бертен

Освобождение Прометей получает за поколение до Троянской войны, а его собственные благодеяния людям совершаются еще до рождения великих героев. В эпоху же Троянской войны Прометей –  уже давнее прошлое, поэтому Гомер не вспоминает о нем (к этому времени Зевс прочно занял место владыки людей и богов, дарователя всех благ и покровителя героев).

У Гесиода Прометей – хитрый, но добрый к людям обманщик Зевса, не без оснований им наказанный. Многие видят в этом образе даже трикстера…

Образ того Прометея (как символа человеческой цивилизации), который является героем эсхиловской трилогии, – попытка в конечном итоге привести к примирению дополисное прошлое и полисное настоящее, архаического благодетеля людей Прометея и олимпийского владыку над людьми и богами Зевса, представить в гармоничном единстве два исторических периода.

Прометей так и не стал олимпийским божеством, обладая, однако, чрезвычайно важными для формирования олимпийской ступени мифологии функциями. Более того, в античности существовала традиция осудительного изображения Прометея, причем она принадлежит римским авторам. Для Горация дерзкий Прометей совершил злой обман, принеся огонь, что послужило развитию губительных последствий. Создавая человека, он вложил в него "злобу" и "безумие" льва ; Прометей заботился только о его теле, и отсюда все беды человеческой жизни и вражда среди людей.

Личность одиозная, личность неоднозначная, личность героическая…

Прометей приносит огонь людям. 1817, Генрих Фридрих Фюгер

Нельзя не упомянуть и о пророчестве Прометея.

Прометей, будучи прикованным к скале и общаясь вначале с Океаном, потом с Ио, предрекает Зевсу низвержение. Очень важно, что Прометей при этом указывает: силы, что свергнут Зевса, и господство которых заместит существующий космический порядок, будут новы для этого мира. Прометей говорит (по Эсхилу):

Врага на диво сам себе готовит он.

Противник этот пламя жарче молнии

Придумает и грохот посильней, чем гром,

Трезубец Посейдона, что земную твердь

Трепал, как лихорадка, в море бросит он,

И Зевсу будет худо, и узнает Зевс,

Как непохоже рабство на владычеств...

Что это за силы, которые придут на смену Зевсу – не поясняется.

Перефразируя на современный лад, можно предположить, что в пророчестве речь идет о технике и о техническом прогрессе в широком смысле, насколько представляли себе ЭТО древние греки.

Павсаний в «Описании Эллады» рассказывает про места почитания Прометея.

Аттика, Афины :

В Ака­де­мии есть жерт­вен­ник Про­ме­тею, и отсюда начи­на­ет­ся бег до горо­да с зажжен­ны­ми факе­ла­ми. Состя­за­ние заклю­ча­ет­ся в том, чтобы во вре­мя бега сохра­нить факел горя­щим; если у прибе­жав­ше­го пер­вым факел потухнет, он уже теря­ет пра­во на победу, кото­рая вме­сто него пере­хо­дит ко вто­ро­му. Если же факел не уце­ле­ет горя­щим и у это­го, то победи­те­лем счи­та­ет­ся тре­тий; если же у всех потух­нут факе­лы, то никто не счи­та­ет­ся победи­те­лем.

Коринфика, Аргос :

То, что рас­ска­зы­ва­ют арги­вяне о моги­ле Про­ме­тея, мне кажет­ся менее веро­ят­ным, чем рас­сказ жите­лей Опун­та; одна­ко они на нем наста­и­ва­ют.

Фокида, Панопея :

В Панопее есть у дороги небольшое строение из необожженного кирпича, на котором находится изображение из мрамора, о котором одни говорят, что это Асклепий, другие – Прометей. Последние приводят доказательства своего утверждения. В овраге лежат два камня, каждый из которых достаточно велик, чтобы наполнить телегу. Они имеют цвет глины, не земной глины, а такой, какую можно найти в ущелье или в песчаном потоке, и пахнут очень похоже на человеческую кожу. Они говорят, что это остатки глины, из которой весь человеческий род был сотворен Прометеем.

О волшебной траве Прометея, которая росла из капель его крови и которую использовала Медея, пишет Сенека, Гай Валерий Флакк, Проперций, Аполлоний Родосский…

Сразу служанки пошли снаряжать Медее повозку.

А она из шкатулки узорной зелье достала.

Как говорят, оно Прометеевым зельем зовется.

Если кто, Мудрой, Единородной понравясь богине,

В жертвах ее ночных, увлажнит свое тело тем зельем,

Станет он тогда недоступен ударам металла,

Перед горящим не дрогнет огнем, но мощью и силой

Будет в наставший день отмечен превыше иного.

Вырос этот цветок оттого, что упали на землю

Капли божественной крови того Прометея страдальца,

Тело которого рвал на куски орел сыроядный.

Ростом в локоть растет цветок по склонам Кавказским,

На корикийский шафран похожий яркостью цвета.

Вверх он тянулся двумя стеблями, в земле залегая

Корнем глубоким, подобным куску кровавого мяса.

Сок его, сходный с темным соком горного дуба,

В ракушку с Каспия быстро Медея для колдовского

Зелья отжала.

- Аполлоний Родосский ,«Аргонавтика».

Прометей в баснях Эзопа.

Следуя указаниям Зевса, Прометей создал людей и животных. Когда Зевс увидал, что животные намного превосходят людей числом, он приказал Прометею уменьшить число их, превратив в людей. Прометей сделал так, как ему было сказано, и в результате те люди, которые изначально были животными, имеют человеческое тело, но душу животного.

Басня направлена против человека грубого и глупого.

Глина, которую использовал Прометей, когда лепил человека, была смешана не с водой, а со слезами. Поэтому не следует пытаться полностью отказываться от слез, так как они неизбежны.

Прометей дал нам нести два мешка. Один мешок, наполненный нашими собственными недостатками, перекинут через нашу спину, а другой, тяжелый от чужих недостатков, завязан у нас на шее. Именно по этой причине мы слепы к нашим собственным огрехам, но все же быстро критикуем других за их ошибки.

(Ошибки других людей находятся прямо перед нашими глазами, а наши собственные ошибки - за нашими спинами).

Зевс однажды приказал Прометею показать человечеству два пути: один – путь свободы, а другой – путь рабства. Путь свободы Прометей в самом начале сделал неровным, труднопроходимым, с крутыми оврагами, и нигде не было воды для питья, и окружен он был со всех сторон опасностями. В конце концов, однако, путь этот превратился в гладкую равнину, усеянную тропами и рощами фруктовых деревьев и водными путями. Таким образом, печальный опыт заканчивается покоем и благодатью для тех, кто дышит воздухом свободы. Путь рабства, однако, начинался сначала как гладкая равнина, полная цветов, приятная на вид и богатая плодами с деревьев, но в конце концов она стала непроходимой и непреодолимой со всех сторон.

(В другом тексте Прометей заменен на Тихе (Фортуна)).

Весь день Прометей раздельно формировал те естественные члены, которые скромность скрывает под нашей одеждой, и когда он собирался прикрепить эти интимные части к соответствующим телам, Либер (Дионис) неожиданно пригласил его на пир. Прометей вернулся домой поздно, нетвердо держась на ногах и с большим количеством небесного нектара, струящегося по его венам. Своим полусонным умом, да и в пьяном угаре, насаживал он женские гениталии на мужские тела и мужские члены на женские тела. Вот почему современная похоть упивается разными извращенными удовольствиями.

Прометей, тот великий Гончар, что дал форму нашему новому поколению, решил однажды вылепить статую Истины, используя все свое мастерство, чтобы могла она регулировать поведение людей. Пока работал он, позвал его могучий Юпитер. Прометей поставил Хитрость во главе своей мастерской (Хитрость ту, что недавно стала одним из учеников божественных). Воспламененная честолюбием, Хитрость использовала время, которое было в её распоряжении, чтобы своими ловкими пальцами создать фигуру того же размера и внешности, что и Истина, да и с одинаковыми чертами лица. Когда она почти закончила свою работу, что было поистине замечательно, у неё кончилась глина, чтобы использовать ее для ног. Когда Прометей вернулся, Хитрость быстро села на свое место, вся дрожа от страха. Прометей был поражен сходством этих двух статуй и хотел, чтобы все это выглядело так, как будто все заслуги были связаны с его собственным мастерством. Поэтому он поместил обе статуи в печь и, когда они были тщательно обожжены, вдохнул в них жизнь: святая Истина шла размеренными шагами, а ее незаконченный близнец застыл на месте. Эта подделка, этот продукт обмана, таким образом, получил имя Ложь, и я охотно соглашаюсь с людьми, которые говорят, что у нее нет ног: иногда что-то ложное может начинаться весьма успешно, но со временем истина обязательно торжествует.

*

Ниже представлена «Эпитома о Прометее и Эпиметее». Автор её – феррарский гуманист Челио Кальканьини. Эпитома (краткое изложение содержания произведений на избранную тему) была написана Челио Кальканьини в 1500-1508 годах для писателя и поэта Никколо да Корреджо, который задумал создать пьесу о Прометее  (пьесы Никколо да Корреджо ставились при дворе д’Эсте). Отрывок :

Рождение Прометея и Эпиметея

Климена, дочь Океана, от союза с Иапетом родила четырех сыновей: Атланта, на чьи плечи водружено небо; Менетия, который возгордившись в итоге, погиб, сраженный молнией Зевса; и затем Прометея, всем известного своим великим умом и чудесной образованностью; и последним она родила Эпиметея, того, что делал сначала и только потом думал.

Почему Прометею и Эпиметею была поручена забота о животных.

Однажды, когда боги были одни, и еще не появились на свет никакие виды смертных существ, уже стал приближаться час, установленный судьбой, для их создания; в недрах земли, из четырех элементов, они создали живых существ, и когда они захотели, чтобы те увидели свет, они поручили Прометею и Эпиметею наделить каждое из них соответствующими силами.

Тогда Эпиметей попросил Прометея предоставить ему одному это распределение; и тот согласился. Затем Эпиметей придал одним животным силу без скорости; другим, которые были слабее, дал скорость. Некоторым он предоставил оружие,  а безоружным придумал разные способы выживания: он сделал так, чтобы часть тех, кого он заключил в маленькие тела, взлетала в небо с помощью крыльев,  а другая часть ползала по земле. Тех же, которых он, наоборот, заставил вырасти большими, сделал он сильными согласно их размерам; затем, чтобы они легко переносили тепло и холод, наделил их шерстью, волосами и шкурами; и с помощью когтей и грубой кожи сделал стойкими их ступни, которые должны были поддерживать их тела.

Затем он распределил одним определенные средства к существованию, другие – другим, чтобы они не съели все друг друга; после он сделал так, чтобы один вид был менее плодовитым, а другой – более; так, в самом деле, требовало чувство равновесия.

Но поскольку Эпиметей не был достаточно осмотрительным, он по неосторожности распределил дары и все блага среди диких зверей; так что после столь щедрого одаривания, не осталось больше ничего: и, когда он перевел взгляд на человека, он устыдился, поскольку тот один из всех остался лишенным какого-либо средства [к существованию].

Пока он был в сомнениях, что с этим делать, Прометей, который присутствовал при этом распределении и наблюдал за ним, увидал всех других животных, наделенных своими дарами, и только одного человека голым, безоружным и неподготовленным к защите самого себя, и это более всего беспокоило его [Прометея]. Был неизбежным день, назначенный судьбой, в который все живые существа должны были выйти на свет; и поскольку Прометей, поразмыслив, не нашел другого пути для спасения человечества, он украл у Вулкана и Минервы знание искусств вместе с огнем; действительно, без огня не было возможности  следовать этой мудрости, чтобы кто-то мог ей воспользоваться. Такой дар сделал Прометей человеческому роду, и таким образом мы получили мудрость, которая позволяет выжить.

Тем не менее, людям не хватало еще мудрости политической; она находилась при Юпитере, и на его гору Прометей не мог подняться; страшные стражи Юпитера, окружавшие его крепость, не подпускали Прометея.

Ее [политическую мудрость] в действительности Юпитер тут же передал людям через Меркурия; но Прометей, за ошибку, которую допустил Эпиметей, был наказан.

На этом настаивает Платон; но другие утверждали, наоборот, что мудрые люди были сотворены Прометеем, в то время как глупые были сотворены искусством Эпиметея; эту мысль выразил нежнейший Поэт такими стихами:

Ведь двойные, рекут, от единого семени братья

Иапетиониды начальников нашего рода

Не одинакой ваяли рукой: те, коим соделал

Зрак Прометей, со бреньем эфир свивая нескудный, -

Эти грядущее издали зрят, наготове сретая

Случай сомненный, искусником быв отделаны лепшим.

Коих из худшей извел скудели зиждитель превратный,

Названный Эпиметей от пиитов греческих верно,

В уды их не расточив ничего от эфирныя силы, -

Эти, как сродно скоту, не бегут нависшего бедства,

Дел заране не зрят, но ропщут, стерпевши несчастье,

И о свершившемся поздно стенут.

(Клавдий Клавдиан. Против Евтропия. Книга II, 490-502).

Он говорит так, но платоники древнее сказание объясняют иначе.

Объяснение древнего сказания

Юпитер, то есть Бог-творец мира, из элементов сотворил живых существ, но воспользовался трудом Прометея и Эпиметея, то есть помощью высших и низших демонов, чтобы обеспечить жизнь живых существ необходимыми средствами: Эпиметей заботился о животных; и что странного в том, что низшие демоны выказывают предпочтение к телесной природе?

Эпиметей и низшие силы благоприятствовали животным в том, что касалось тела, в то время как Прометей и высшее провидение заботились о людях, помогая в том, что касалось души. Поэтому из мастерской Минервы и Вулкана он взял также искусство вместе с огнем, то есть ум и духовную силу небесных идей.

В действительности, Прометей, наказанный страданием за этот дар, означает этого же самого демона, который заботится о нас, в котором также могут быть страсти; он может быть сострадательным по отношению к нам с того момента, как он понимает, что, из за этого дара разума, который он дал или породил в нас, мы осуждены на земле на жизнь более несчастную, чем жизнь животных, более беспокойную и жаждущую.

И, конечно, учитывая это, Пифагор противопоставляет, именно на основе этого, Эпиметея и Прометея.

И это в чем-то похоже на библейское изречение: Я сожалею, что создал человека.

Тем не менее, провидение демона ограничено. Поэтому он не может подняться на гору Юпитера.

Но Юпитер, через посредничество Меркурия, то есть ангела божественной воли, выразителя политической науки, запечатлел в наших умах законы, то есть, указы своей воли, целью которых является спасение человеческого общества и нашего рода.

Объяснение легенды древними

Они считают, что Прометей был мудрым человеком, исследователем законов природы, который обнаружил много вещей и открыл свет истины людям. Более того, в действительности, это именно он сделал людьми тех, кого до этого едва ли можно было назвать разумными. Они ни о чем не имели понятия.

Поэтому его терзал орел,  то есть длительное размышление и тревожная жажда знать и исследовать сокровенные тайны природы. Соглашается с этим мнением и греческий автор Суды, который утверждает, что он изобрел грамматику, философию и музыку так же, как Атлант астрологию, науку о небесных сферах; поэтому говорится, что последний поддерживает небо, так же, как говорится, что у Аргуса было много глаз, поскольку он был чрезвычайно благоразумным, и еще, что Кекроп из Афин был андрогином, наполовину мужчиной и наполовину женщиной, поскольку он первый учредил закон брака.

Другие считают, что Прометей был ремесленником, который первым изобрел пластику, то есть искусство скульптуры.

Причина, по которой Прометей был скован

Считается, что Прометей был освобожден и что орел был убит, или по крайней мере отправлен в преисподнюю рукой Геракла, поскольку так захотел Юпитер, чтобы увеличить славу своего сына, который тотчас же после этого должен был быть принят среди богов за величие своей доблести и подвига.

Объяснение всего здесь сказанного

Геракл считался ученейшим человеком,  в равной степени обладающим умственными способностями и опытным в красноречии. Он, поскольку Прометей сомневался во многих вещах, разрешил все его сомнения и освободил его от этой тревоги и беспокойства души.

Но поскольку у Лукиана есть другая версия освобождения Прометея, необходимо включить сюда один из его диалогов, который у нас есть на латыни: Прометей и Юпитер.

Прометей и Зевс

Прометей. Освободи меня, Зевс: довольно я уже натерпелся ужаса.

Зевс. Тебя освободить, говоришь ты? Да тебя следовало бы заковать в еще более тяжелые цепи, навалив на голову весь Кавказ! Тебе шестнадцать коршунов должны не только терзать печень, но и глаза выклевывать за то, что ты создал нам таких животных, как люди, похитил мой огонь, сотворил женщин! А то, что ты меня обманул при разделе мяса, подсунув одни кости, прикрытые жиром, и лучшую часть сохранил для себя, — что об этом нужно говорить?

Прометей. Разве я недостаточно уже поплатился, терпя столько времени мучения, прикованный к скалам Кавказа, и питая собственной печенью эту проклятую птицу, орла?

Зевс. Это даже не самая малая часть того, что ты заслужил.

Прометей. Но ты меня не даром освободишь: я тебе, Зевс, открою нечто весьма важное.

Зевс. Ты со мной хитришь, Прометей.

Прометей. Что же я этим выиграю? Ты ведь будешь прекрасно знать, где находится Кавказ, и у тебя не будет недостатка в цепях, если я попадусь, что-нибудь замышляя против тебя.

Зевс. Скажи сначала, какую важную услугу ты мне окажешь?

Прометей. Если я скажу тебе, куда ты сейчас идешь, поверишь ли ты мне, что и в остальном мои прорицания будут правдивы?

Зевс. Конечно.

Прометей. Ты идешь к Фетиде на свидание.

Зевс. Это ты верно угадал; что же дальше? Тебе, кажется, действительно можно верить.

Прометей. Не ходи, Зевс, к этой нереиде: если она родит тебе сына, то он сделает с тобой то же, что ты сделал…

Зевс. Ты хочешь сказать, что я лишусь власти?

Прометей. Да не сбудется это, Зевс. Но сочетание с ней угрожает тебе этим.

Зевс. Если так – прощай, Фетида. А тебя за это пусть Гефест освободит.

После того, как Прометея освободили, он оставил среди людей напоминание о своем страдании: так были придуманы ожерелья и кольца, подобные его цепям, и полюбились они многим мужам человеческим ; и по этому поводу мы недавно сочинили ниже приведенное стихотворение:

Чтобы Фетиду в объятья свои заключить повелитель

Грозный Олимпа, огонь милосердно оставивший людям,

Быстро на крыльях летел, и легко, и свободно вершины

Мощной достигнул Кавказа, что в небесах возвышалась.

Издалека прогремел Прометей судьбоносною речью,

Страждущий от неизбывных мучений, орлом нанесенных:

“Путь свой оставь, о, великий владыка небесный и страсти

Сердца свои усмири, задержись на вершине ты этой.

Парки пропели мне гибельные для тебя предсказанья.

Неистощимую кто заполучит любовь у Фетиды,

Сына затем обретет, что и славой, и силой могучей

После отца превзойдет своего, в битве непобедимый”.

Тотчас пророчества, беды сулящие, цели достигли,

И ужаснуло Юпитера так прозвучавшее слово,

Чувствует он: в беспокойной груди зародились сомненья,

И неожиданно путь свой стремительный он замедляет.

Поторопиться его Купидон призывает, но образ

Мрачный угрозы нависшей сильнее призывов любовных.

Страх потерять свою власть и могущество вмиг усмиряет

Дух сомневающийся. И решает мгновенно дарами

Он одарить Прометея достойно, забыв все обиды.

Кража огня и обман возмутительный с жертвой забыты,

Благодеяние новое все превосходит проступки.

Призванный тут же Вулкан, липарийскую кузню покинув,

Освободил от железных оков и цепей Прометея,

Птица же хищная, крыльями воздух вокруг сотрясая,

Скрылась навеки в печальных и жутких потоках Эреба.

Но, тем не менее, освобожден не от всех цепей был он

(Ибо Юпитер стигийскими водами в прошлом поклялся,

Что тот навеки закован), хотя и закончились муки.

Видимые сохранились следы его прошлых проступков.

Тонкою медью кольцо на одном его пальце сияет,

Словно наручник,  но мягко, его обвивая по кругу.

С шеи свисает его металлическое ожерелье,

Сделанное из цепей тех, в которые был он закован.

Радуясь освобожденью его, как считается, всюду

Люди вином возлиянья творили священным, тем самым

Благодаря Прометея, и в память о нем они стали

В случаях должных дарить и кольцо, что на пальце сияет,

И ожерелье железное, шею бы что окружало.

И украшения эти потомки затем заменяли,

Из драгоценного золота предпочитая их делать.

*

Прометей и Эпиметей в контексте современной психологии часто рассматриваются как характерные психологические типажи.

Итак, имя Прометея значит «думающий прежде», а имя Эпиметея – «думающий после»; иначе говоря, Эпиметеем можно назвать человека, который в своем нарративе задним числом искажает реальность, подгоняя факты под теории. Прометей дал нам огонь и олицетворяет прогресс и цивилизацию, олицетворяет собой мыслящую силу человеческого разума, хитрость и ум, в то время как Эпиметей символизирует мышление в обратном направлении, из будущего в прошлое, черствость и недостаток ума. Именно Эпиметей принял дар Пандоры, огромный кувшин, и этот поступок имел необратимые последствия.

Опциональность – свойство Прометея; стремление все описать – свойство Эпиметея. Ошибки первого обратимы и неопасны, второй символизирует опасность и необратимость того ущерба, который причинил миру открытый ящик Пандоры.

Вылазки в будущее совершаются теми, в ком есть предприимчивость и опциональность. Сила опциональности как альтернативного подхода к практическим действиям: это гибкий подход, позволяющий получить преимущество ввиду асимметрии, когда большому выигрышу соответствует маленький проигрыш. Это способ – причем единственный – одомашнить неопределенность, действовать рационально, не понимая будущего, в то время как тот, кто полагается на нарратив, достигает как раз обратного: неопределенность приручает его самого – и, как ни парадоксально, отбрасывает назад. Нельзя смотреть в будущее, полагая его наивной проекцией прошлого.

Эпиметей (описательное, нарративное знание) : ненавидит неопределенность ; психологически комфортно ; смотрит в прошлое, переоценивает его значение ; хрупкая, наивная рациональность ; узкая область применения, замкнутое пространство действия ; нуждается в том, чтобы понимать логику процесса.

Прометей (прилаживание, основанное на опциональности, метод проб и ошибок) : приручает неопределенность, смотрит в будущее ; психологически дискомфортно, но возбуждает и волнует, рождает дух приключенчества ; неуязвимая рациональность ; широкая область применения, открытое пространство действия ; необходимо лишь скромное понимание логики процесса – здравый смысл, чтобы уметь отличить один результат от другого (и выбрать лучший).

Из книги Карла Юнга  «Психологические типы» (Глава №5 «Проблема типов в поэзии. Прометей и Эпиметей Карла Шпиттелера») :

Если бы наряду с упреками, которые навлекают на поэта чрезмерные сложности аффективной жизни, не привлекала бы к себе внимания и проблема типов, то это было бы почти доказательством того, что такой проблемы вовсе не существует. Однако мы уже видели, как страстно в Шиллере отзывался на эту проблему и поэт, и мыслитель. В настоящей главе мы займёмся поэтическим произведением, построенным почти исключительно на проблеме типов. Я имею в виду «Прометея и Эпиметея» Карла Шпиттелера, произведение, вышедшее в свет в 1881 году.

Я совсем не хочу объявлять с самого начала, будто Прометей, обдумывающий заранее, является интровертом, а Эпиметей, действующий и потом обдумывающий, — экстравертом. Конфликт этих двух образов представляет собой, прежде всего, борьбу между интровертным и экстравертным способами развития в одном и том же индивиде; но поэтическое произведение воплощает эти два пути в двух самостоятельных фигурах и их типических судьбах.

Не подлежит сомнению, что Прометей являет черты, свойственные интровертному характеру. Он представляет собой образ интровертного человека, верного своему внутреннему миру, своей душе. Он метко выражает свою сущность следующими словами, возражая ангелу (43 S. 9): «Не мне, однако, надлежит судить об облике моей души; смотри, она есть госпожа моя, она — мой бог и в радости, и в горе; и чем бы ни был я — я всем ей обязан дару. И вот хочу я мою славу с ней делить, а если нужно, то я согласен и совсем лишиться славы».

Тем самым Прометей беззаветно предается своей душе, то есть функции, творящей отношение к внутреннему миру. Вот почему душа его имеет таинственный метафизический характер именно благодаря отношению к бессознательному. Прометей придаёт ей абсолютное значение как госпоже и водительнице, подчиняясь ей так же безусловно, как Эпиметей отдает себя миру. Он приносит своё индивидуальное эго в жертву душе, отношению к бессознательному, тому материнскому лону, в котором таятся вечные образы и символы; через это он лишается самости, ибо теряет то, что составляет противовес личности (persona) (44 T. XVI; 19 «персона»), то есть отношение к внешнему объекту. Всецело предавшись своей душе, Прометей становится вне всякой связи с окружающим его миром и тем утрачивает необходимую корректуру, идущую от внешней реальности. Однако такая утрата плохо согласуется с сущностью этого мира. Поэтому Прометею является ангел, — очевидно, представитель мировой власти, или, в психологических терминах, проецированный образ тенденции, направленной на приспособление к действительности. Согласно этому, ангел говорит Прометею: «Так и случится, если ты не будешь в силах освободиться от нечестивости твоей души: утратишь ты великую награду за много лет и счастье сердца твоего и все плоды многообразия духа твоего» — и дальше: «В день славы будешь ты отвержен из-за твоей души, не признающей Бога, не уважающей закона, — для её гордыни нет ничего святого, ни на небе, ни на земле».

Так как Прометей односторонне стоит на стороне души, то все тенденции приспособления к внешнему миру подпадают вытеснению и повергаются в бессознательное. Поэтому когда эти тенденции воспринимаются, то они являются как бы не принадлежащими к собственной личности, а потому проецированными. В некотором противоречии с этим оказывается то, что и душа является проецированной, хотя Прометей и встал на её сторону, и, так сказать, всецело воспринял её в сознание. Ввиду того что душа, как и «личность» (Persona), есть функция отношения, она состоит как бы из двух частей — одной, принадлежащей к индивиду, и другой, причастной объекту отношения, в данном случае бессознательному.

Правда, — за исключением, конечно, последовательной философии Гартмана, — люди в общем склонны признавать, что бессознательному свойственно лишь относительное существование психологического фактора. И вот, по теоретико-познавательным основаниям, мы совершенно не можем высказать что-нибудь достоверное об объективной реальности того психологического комплекса явлений, который мы обозначаем термином бессознательного, точно так же как мы не можем установить что-нибудь достоверное о сущности реальных вещей, лежащих по ту сторону наших психологических способностей. Однако на основании опыта я должен отметить, что содержания бессознательного своей настойчивостью и упорством притязают по отношению к действительности нашего сознания на такую же действительность, как и реальные вещи внешнего мира, хотя уму, направленному преимущественно на внешнее, такое притязание покажется весьма несостоятельным. Не следует забывать, что всегда было очень много людей, для которых содержания бессознательного были более действительными, чем вещи внешнего мира. История человеческого духа свидетельствует в пользу обеих действительностей. В самом деле, более глубокое исследование человеческой психики сразу обнаруживает, что в общем обе стороны влияют одинаково на деятельность нашего сознания, так что психологически мы, по чисто эмпирическим основаниям, имеем право считать содержания бессознательного столь же действительными, как и вещи внешнего мира, хотя обе эти реальности и противоречат друг другу и, по своему существу, кажутся совершенно различными. Но ставить одну реальность выше другой было бы с нашей стороны ничем не оправданной нескромностью. Теософия и спиритуализм являются столь же насильственными преувеличениями, как и материализм. Конечно, нам приходится довольствоваться сферой наших психологических способностей.

Благодаря своеобразной действительности бессознательных содержаний мы можем считать их объектами с тем же основанием, с каким мы принимаем за объекты вещи внешнего мира. И вот, подобно тому как личность (Persona) в качестве отношения всегда обусловлена также и внешним объектом и потому настолько же держится внешним объектом, насколько и субъектом, — подобно этому и душа в качестве отношения к внутреннему объекту имеет во внутреннем объекте своего представителя и потому всегда оказывается в известном смысле ещё и отличною от субъекта, вследствие чего и может восприниматься как нечто отличное от него. Вот почему душа представляется Прометею как нечто совершенно отличное от его индивидуального эго. Даже тогда, когда человек всецело отдает себя внешнему миру, этот мир всё-таки ещё является объектом, отличным от него; подобно этому и бессознательный мир выступает в качестве объекта, отличного от субъекта, даже и тогда, когда человек всецело отдается ему. Подобно тому как бессознательный мир мифологических образов косвенно, через переживания, вызываемые внешней вещью, говорит тому, кто всецело отдается внешнему миру, так и реальный внешний мир и его требования косвенно говорят тому, кто всецело отдался душе: ибо никому не дано избежать этих двух действительностей. Если кто-нибудь всецело уходит вовне, то ему приходится изживать свой миф; если же он уходит вовнутрь, то ему приходится превращать в сновидение свою внешнюю, так называемую реальную жизнь. Так, душа говорит Прометею: «Я — преступления бог, тебя ведущий стороною, по непроложенным тропам. Но ты не слушал, и теперь с тобою свершилось по слову моему: и вот, они украли у тебя и славу имени, и счастье твоей жизни, — и все ради меня». (43 S. 24)

Прометей отклоняет царство, которое предлагает ему ангел, то есть он отвергает приспособление к данности, потому что за это требуют его душу. В то время как Субъект, именно Прометей, имеет вполне человеческую природу, душа его совершенно другого свойства. Она — демонична, потому что сквозь неё просвечивает внутренний объект, с которым она, в качестве отношения, связана, а именно сверхличное, коллективное бессознательное. Бессознательное, как историческая подпочва психики, содержит в себе в концентрированной форме весь последовательный ряд отпечатков, обусловливавший с неизмеримо давних времён современную психическую структуру. Эти отпечатки суть не что иное, как следы функций, показывающие, каким образом психика человека чаще всего и интенсивнее всего в среднем функционировала. Эти отпечатки функций представляются в виде мифологических мотивов и образов, которые встречаются у всех народов, являясь отчасти тождественными, отчасти очень похожими друг на друга; их можно проследить без труда и в бессознательных материалах современного человека. Поэтому понятно, что среди бессознательных содержаний встречаются ярко выраженные животные черты или элементы наряду с такими возвышенными образами, которые издревле сопровождали человека на его жизненном пути. Мы имеем дело с целым миром образов, беспредельность которого нисколько не уступает беспредельности мира «реальных» вещей. Подобно тому как человеку, который всецело отдается внешнему миру, мир этот идёт навстречу в образе самого близкого, любимого существа, на котором он и испытает двусмысленность мира и своего собственного существа, — если уж судьба его в том, чтобы предаться до конца личностному объекту; подобно этому, перед другим человеком возникает демоническое олицетворение бессознательного, воплощающее в себе всю совокупность, всю крайнюю противоположность и двусмысленность мира образов. Это определение явления, выходящее из рамок нормальной средней меры; поэтому нормальная середина и не знает этих ужасных загадок. Они для неё не существуют.

Лишь немногие достигают того предела мира, где начинается его зеркальное отображение. Для того, кто стоит всегда в середине, душа имеет человеческий, а не сомнительный, демонический характер; и ближние также никогда не казались ему загадочными. Только совершенная самоотдача тому или другому началу придаёт им эту двусмысленность. Интуиция Шпиттелера постигла тот душевный образ, который у более простодушной натуры стал бы разве сновидением.

Так, на с. 25 мы читаем: «Пока он так метался в неистовстве и рвении своем, вкруг уст и по лицу её вдруг зазмеились чудно тени, и беспрестанно трепетали веки и бились вверх и вниз, в то время как за мягкими пушистыми ресницами как будто что-то стерегло, грозило, кралось, подобное огню, коварно и таинственно ползущему по дому, или подобно тигру, что извивается в кустах и светится сквозь тёмную листву своим желто-пятнистым, пестрым телом».

Итак, избранный Прометеем путь жизни есть, несомненно, интровертирующий путь. Он жертвует настоящим и своим отношением к нему для того, чтобы творить далёкое будущее предвосхищающею мыслью. У Эпиметея дело обстоит совершенно иначе: он понимает, что стремление его направлено к внешнему миру и к тому, что связано с этим миром. Поэтому он говорит ангелу: «Отныне же моё желание направлено на истину; и вот, смотри, душа моя находится в твоих руках, и если угодно тебе, то дай мне совесть, которая могла бы научить меня весьма высшим качествам и праведности духа». Эпиметей не может устоять против искушения — осуществить своё собственное назначение и подчиниться «бездушной» точке зрения. Это присоединение его к миру немедленно несёт ему вознаграждение: «Случилось так, что, вот, Эпиметей, поднявшись, ощутил, как рост его стал выше и крепче дух его, все существо его объединилось и чувства все его здоровы стали в спокойствии могучем и отрадном. Он возвращался бодрыми шагами по долине, прямым путём, как тот, кому никто не страшен, с открытым взором, как человек, одушевлённый мыслью о собственном богатстве».

Он, как говорит Прометей, продал за «высшие качества свою свободную душу». Он утратил свою душу (в пользу своего брата). Он пошел за своей экстраверсией, а так как она ориентируется по внешнему объекту, то он растворился в желаниях и чаяниях мира, сначала наружно, к величайшей своей пользе. Он стал экстравертным, после того как долгие годы, по примеру брата, прожил в одиночестве, как экстраверт, искажавший себя в подражании интроверту. Такая «непроизвольная симуляция в характере» (Paulhan, «simulation dans le caractere») встречается нередко. Поэтому превращение его в настоящего экстраверта является шагом вперёд по направлению к «истине» и заслуживает выпавшей на его долю награды.

В то время, как тираническая требовательность души мешает Прометею вступить в какое бы то ни было отношение к внешнему объекту и ему приходится в служении своей душе приносить самые суровые жертвы, — Эпиметей получает действенную для начала защиту против грозящей экстраверту опасности совершенно потерять себя перед властью внешнего объекта. Это защита является в лице совести, опирающейся на традиционные «правильные понятия», то есть на ту, унаследованную нами, сокровищницу житейской мудрости, которой не следует пренебрегать и которой общественное мнение пользуется так же, как судья уложением о наказаниях. Тем самым Эпиметею дано ограничение, мешающее ему отдаваться объекту в той мере, в какой Прометей отдается своей душе. Ему это запрещает совесть, занимающая в нём место души. Вследствие того что Прометей отвращается от мира людей и от их кодифицированной совести, он попадает под господство своей жестокой владычицы — души и под её кажущийся произвол, а за своё пренебрежение к миру он платит беспредельным страданием.

Однако мудрое ограничение безукоризненной совестью настолько помрачает зрение Эпиметея, что он принужден слепо изживать свой миф постоянным чувством правильного поступания, — потому что он всегда остаётся в согласии со всеобщим ожиданием и всегда имеет успех, потому что исполняет желания всех. Именно таким люди хотят видеть царя, и таким его осуществляет Эпиметей, вплоть до бесславного конца, всё время сопровождаемый и поддерживаемый всеобщим одобрением. Его уверенность в себе и самоудовлетворённость, его непоколебимая вера во всеобщее значение его личности, его несомненно правильное поступание и его чистая совесть позволяют нам без труда узнать тот характер, который описывает Джордан. Сравним с этим описанное на с. 102 и сл. посещение Эпиметеем больного Прометея, когда король Эпиметей желает исцелить страдающего брата: «Когда они всё это совершили, царь выступил вперёд и, опираясь левой и правой рукой на друга, он начал говорить, сказал приветствие и вымолвил благонамеренное слово: «Глубоко сокрушаешь ты меня, о Прометей, возлюбленный мой брат! Но всё же ты не падай духом; смотри, вот мазь, испытанное средство против всех недугов: она чудесно исцеляет как жар, так и озноб; воспользуйся же ей и пусть она послужит тебе и в утешение и в мзду». Сказавши так, он взял свой посох, и, привязав к нему лекарства, он осторожно брату протянул его с торжественной миной. Но Прометей, едва почуяв мази аромат и увидав её наружный вид, тотчас же с отвращением отвернулся. Тогда король возвысил, изменив, свой голос, пророчески заговорил и закричал в горячем рвении: «По истине скажу, нуждаешься ты явно в большем наказании, и недостаточно проучен ты своей судьбой». Сказавши так, он вынул зеркало из-под плаща и начал объяснять ему все с самого начала, красноречиво излагая все проступки брата».

Эта сцена является меткой иллюстрацией к словам Джордана: «Если возможно, он должен понравиться обществу; если нельзя понравиться, он должен удивить его; если же нельзя ни понравиться, ни удивить, он должен, по крайней мере, напугать и потрясти его». [Jordan: «Society must be pleased, if possible; if it will not be pleased, it must be astonished, if it will neither be pleased, nor astonished, it must be pestered and shocked».] В вышеописанной сцене мы видим почти то же движение по восходящей линии. На Востоке богатый человек обнаруживает своё достоинство тем, что показывается в обществе не иначе, как опираясь на двух рабов. Эпиметей пользуется этой позой для того, чтобы произвести впечатление. С благодеянием должно быть тесно связано увещание и моральное назидание. А если это не действует, то нужно, по крайней мере, чтобы слушатель был испуган образом своей собственной низости. Потому что все сводится к тому, чтобы произвести впечатление. Американская поговорка гласит: «В Америке имеют успех два сорта людей: тот, который действительно способен на что-нибудь, и тот, который ловко симулирует свои способности». Иными словами: видимость иногда имеет такой же успех, как и действительное достижение. Экстравертный человек такого рода прекрасно пользуется видимостью. Интроверт стремится достигнуть того же насильственно и злоупотребляет для этого своими силами.

Если мы соединим Прометея и Эпиметея в одной личности, то получится человек, наружно представляющий собой Эпиметея, а внутренне — Прометея; причём обе тенденции непрерывно раздражают друг друга и каждая из них старается окончательно склонить эго на свою сторону.

***

Материалы :

Х.Г. Гадамер, «Прометей и трагедия культуры» ;

Гасан Гусейнов, «Древнегреческие мифы о душе» ;

Рене Менар, «Мифы древней Греции в искусстве»;

Карл Юнг, «Психологические типы» ;

П.А.Алешин, «Семья д’Эсте – покровители искусства и коллекционеры» ;

WIKI.