Персефона / Прозерпина / Кора

ОРФИЧЕСКИЙ ГИМН. XXIX. ПЕРСЕФОНЕ.

О, гряди, Ферсефона, рожденная Зевсом великим,

Единородная, жертвы прими благосклонно, богиня!

Ты, жизнетворная, мудрая, ты, о супруга Плутона,

Ты под путями земными владеешь вратами Аида,

Ветка святая Деметры, в прелестных кудрях Праксидика,

Ты Евменид породила, подземного царства царица,

Дева, рожденная Зевсовым семенем неизречимым,

Мать Евбулея, чей образ изменчив, гремящего страшно,

Сверстница Ор светоносная, в блеске красы несказанной,

О вседержащая дева, плодами обильная щедро,

Смертным одна ты желанна, рогатая, в блеске прекрасном.

Вешней порою на радость тебе дуновения с луга,

Тело святое твое указуют зеленые всходы,

Осенью вновь похищаема ты для брачного ложа,

Ты одна — и жизнь, и смерть для людей многобедных,

Ферсефона — всегда ты «несешь» и всегда «убиваешь».

Внемли, блаженная, из-под земли урожай посылая

Дай процветание в мире, здоровье с целящею дланью,

Благополучную жизнь, что под тяжкую старость приходит

В царство твое, о царица, к Плутону, чья благостна сила.

Персефона (Περσεφόνη), она же – Кора (Κόρα, «девушка», «дева»). Встречаются также диалектные варианты Персефонея / Ферсефонея / Ферсефона, иногда Феррефатта.

Персефатта ( Περσεφάττα ) означает «женский молотильщик зерна»; первая составляющая имени происходит от протогреческого «perso-» (относится к санскриту «parṣa-»), «пучок зерна», а вторая составляющая имени происходит от протоиндоевропейского -gʷn-t-ih , от корня  gʷʰen- "нанести удар". Популярная народная этимология происходит от φέρειν φόνον , pherein phonon, «вызвать смерть».

Персефона в греческой мифологии богиня весны, плодородия и одновременно – царства мертвых, её фигурки часто находят в могильниках. Эпитеты Персефоны раскрывают ее двойную функцию как хтонической (подземный мир) и богини растительности.

Местные культы Деметры и Персефоны-Коры существовали в Греции, Малой Азии , Сицилии , Великой Греции и Ливии. Её культ включал аграрную магию, танцы и разнообразные ритуалы.

Она дочь Зевса и его дочери Деметры, супруга Аида, который с разрешения Зевса похитил её. Об этом подробно рассказывается в гомеровском гимне «К Деметре». Персефона – одна из самых уважаемых богинь в греческом пантеоне. Часто напрямую соотносится со своей матерью – Деметрой. В одном источнике упоминается как олимпийская богиня. Родом из Пилоса (?). Её аналог в Риме – Прозерпина. В Риме с ней также отождествлялась богиня плодородия и виноделов Либера.

Культ богини преисподней существовал в Пилосе ещё в микенскую эпоху. Невозможность объяснить имя Персефоны, исходя из греческого языка, видимо она является древней местной богиней, культ которой был распространен до вторжения греков на Балканский полуостров. У завоевателей греков свой культ Персефоны сливается с местным культом богини-девы Коры. Кора почиталась как богиня плодородия и, возможно, первоначально отождествлялась с богиней-матерью Деметрой. Дальнейшее развитие греческой религии превращает Персефону-Кору в дочь Деметры, но общность культа этих богинь сохраняется на протяжении всей древнегреческой истории.

Персефона – девушка из самого «высшего общества». Дочь Деметры и Зевса, она была вскормлена матерью и нимфами в пещере. Когда она подросла, к ней сватались Арес и Аполлон. По мифу, вместе с ней росли девушки Афина и Артемида (либо еще Афродита). Цветком Коры называют нарцисс.

По одному сказанию, Афила – дочь Зевса и Деметры, прозванная Корой и Персефоной. Зевс преследовал свою мать, ставшую змеей, сам превратился в змея, связал её гераклейским узлом и вступил в связь с ней (что означает жезл Гермеса), а затем в облике змея овладел и своей дочерью Деметрой. Афила имела два глаза на лбу, птичий клюв сзади шеи и рога.

Персефона действующее лицо нескольких эпический историй.

Персефона мудро правит царством мертвых, куда время от времени проникают герои.

Царь лапифов Пирифой пытался вместе с Тесеем похитить Персефону. За это он был прикован к скале, а Гераклу Персефона разрешила вернуть Тесея на землю. По просьбе Персефоны Геракл оставил в живых пастуха коров Аида. Персефона была растрогана музыкой Орфея и вернула ему Эвридику (однако по вине Орфея та осталась в царстве мертвых).

По просьбе Афродиты Персефона спрятала у себя младенца Адониса и не пожелала вернуть его Афродите; по решению Зевса Адонис треть года должен был проводить в царстве мертвых.

Персефона играет особую роль в орфическом культе Диониса-Загрея. От Зевса, также обернувшегося змеем, она рождает Загрея, впоследствии растерзанного титанами. Персефона связана также с элевсинским культом Деметры. В Персефоне тесно переплетены черты хтонического древнего божества и классического олимпийства. Она против собственной воли царствует в Аиде, но вместе с тем чувствует там себя вполне законной и мудрой повелительницей.

В мифах Персефона получает характеристики «тонколодыжная», «цветколицая», а её супруг Аид – «чернокудрявый», «многодержавный».

Кратер с изображением путешествия Орфея в Загробный мир. Деталь: Аид и Персефона во дворце с Орфеем и другими обитателями Загробного мира.

Кратер краснофигурный с волютами. Апулия.

Глина. Ок. 500 г. до н. э.

Аид и Персефона, Апулийская краснофигурная амфора. IV в. до н.э.

Характер Персефоны двойственный. Она уничтожила, буквально растоптав, своих соперниц –  возлюбленных Аида: нимфу Кокитиду и нимфу Минту.

Страбон, «География» (8. 3. 14) :

Вбли­зи Пило­са на восто­ке нахо­дит­ся гора, названная по име­ни Мин­фы, кото­рая, как рассказы­ва­ют мифы, сделалась налож­ни­цей Аида и была рас­топ­та­на Корой, а затем пре­вра­ще­на в садо­вую мяту, кото­рую неко­то­рые называют «души­стой мятой».

Вместе с тем Персефона помогает героям и не может забыть землю с её родителями.

По изображению римских поэтов, она срезает с головы умирающего прядь волос и посвящает смерти. И в послегомеровское время Персефона является еще владычицей подземного мира рядом со своим мрачным супругом, но благодаря тесной связи со своей матерью Деметрой она является с более мягким характером.

Медуза у Карла Юнга выступает одной из ипостасей Персефоны, а Персей победивший Медузу и воспользовавшийся шлемом-невидимкой Аида, соотнесен с образом владыки подземного мира.

Персефона как супруга хтонического Зевса-змея относится к глубокой архаике, когда сам Зевс был еще «Подземным» царем царства мертвых. Рудиментом этой связи Зевса Хтония и Персефоны является желание Зевса, чтобы Аид похитил Персефону вопреки воле самой Персефоны и её матери.

Персефона также является символом растительности, которая ежегодно выходит из земли и как бы обратно удаляется в глубину её, символом хлебного зерна, которое, будучи опущено в мрак земли, вырастает для новой жизни. Поэтому Персефона в Элевсинских мистериях Деметры становится символом бессмертия души.

Подробнее об этом читать ЗДЕСЬ

В мистериях Персефона является в связи с Иакхом (Дионис), сыном Деметры и Зевса, как сестра и невеста Иакха или даже как его мать (выше : Дионис-Загрей). У позднейших орфиков она является всюду действующим божеством природы, всесозидающим и всеуничтожающим и часто смешивается с другими мифическими божествами, как Геката, Гея, Рея, Исида. Прозвищами Δέσποινα, владычица, Μεγάη θεά она пользовалась наравне со своей матерью, с которой часто была вместе почитаема, особенно в Беотии, в Елевсине, на острове Сицилии. Изображалась она или в виде суровой супруги Гадеса (Аида) подобно Гере, или в виде юной дочери Деметры, или же в виде мистической невесты Иакха с венком из плюща, с факелом в руке, с пшеничными колосьями и т. п.

Данные из Орфических Гимнов и Орфических Золотых Листов показывают, что Персефона была одним из самых важных божеств, которой поклонялись в Орфизме – мистическом учение в Древней Греции и Фракии.

В орфийской религии золотые листы со стихами, призванными помочь умершему комфортно приспособиться к загробной жизни, часто хоронили вместе с усопшими. Персефона часто упоминается в этих текстах, наряду с Деметрой и божеством по имени Euklês, что может быть эпитетом Плутона. На некоторых листах идеальное загробное место, в которое стремятся попасть после смерти, описано как «священные луга и рощи Персефоны». Другие золотые листы описывают роль Персефоны как защитницы мертвых. 

Аид и Персефона на троне в царстве мертвых (V в. до н.э.)

Персефона. III в. до н. э. Тарквиния, Гробница Орка, вторая камера.

Самая известная и эпическая история – это конечно же история похищения Персефоны Аидом (Гадесом).

Вообще, все древнегреческие мифы в корне своем – образцы предельности. Из них позже родилась классическая трагедия, требующая от автора довести противоречие до кульминационной точки невозврата и разрешить конфликт посредством катарсиса. Но наиболее предельным мифом из всех является история Аида и Персефоны. В данном мифе боги действуют не только как выразители двух разнонаправленных частей вечной бинарной оппозиции –  сил жизни и смерти, но и сами по себе глубоко противоречивы.

История Аида и Персефоны представляет собой классический сюжетный паттерн – стремительное развитие конфликта, страдание, яркая кульминация и развязка. Тем не менее, вариации одного и того же сюжета у авторов разных эпох имеют совершенно разную творческую цель и, соответственно, оказывают противоположное воздействие на читателя.

Суть сюжета такова:

По преданию, Персефона была очень красива и приглянулась брату Зевса Аиду, правившему миром мертвых. Зевс пообещал отдать ему в жены Персефону.

Гимн «К Деметре» открывается описанием цветущего луга, на котором Персефона собирает ирисы, розы, фиалки, шафран, гиацинты. Однажды, гуляя по нему, Персефона увидела цветок необыкновенной красоты, который был выращен богиней земли Геей по просьбе Аида. Это был нарцисс. Гея, по просьбе Зевса, рождает этот благовонный нарцисс, чтобы прельстить деву.

Дурманящие ароматы, — прямая аллюзия на завязку мифа об Аиде и Персефоне: «Цветок, из себя порожденный Землею <...>, чтоб цветколицую деву прельстить — цветок благовонный, ярко блистающий, диво, на вид для богов и для смертных. Сотня цветочных головок от корня его поднималась, благоуханью его и вверху все широкое небо, вся и земля улыбалась, и горько-соленое море».

Запах одурманивает её.  И в этот самый миг перед ней появился Аид в золотой колеснице, запряженной четырьмя темными конями. Он схватил Персефону, поднял её на колесницу и скрылся в недрах земли. Никто не видел, как похитил Персефону мрачный Аид, видел лишь бог Солнца –  Гелиос.

Похищение Персефоны, греческая фреска, IV в. до н.э.

Богиня Деметра услышала крик Персефоны. Она поспешила в Нисейскую долину, всюду искала дочь, но нигде не могла найти. Тяжкая скорбь об утрате единственной дочери овладела сердцем Деметры. Одетая в темные одежды, девять дней блуждала Деметра по земле. Наконец обратилась она к богу Солнца Гелиосу с мольбой о помощи. Бог-Солнце рассказал ей, что нет Персефоны на земле. Громовержец-Зевс отдал ее в жены своему брату Аиду. Деметра разгневалась на Зевса, что он без ее согласия отдал Персефону. Она покинула Олимп, приняла вид простой смертной и долго блуждала между людьми, проливая горькие слезы.

На земле началась засуха, перестало все расти. Всюду царил голод, слышались плач и стоны. Люди перестали приносить дары богам. Зевс не хотел, чтобы люди погибли, и тогда он послал к Деметре вестницу богов Ириду, пытаясь уговорить богиню плодородия Деметру вернуться  обратно на Олимп. Но Деметра не хотела возвращаться, пока Аид не вернет ей Персефону. И тогда громовержец послал вестника богов Гермеса к Аиду с приказанием отпустить Персефону. Аид выполнил  приказ, но перед этим дал Персефоне несколько гранатовых зерен, которые она съела, тем самым обрекая себя на возвращение в царство мертвых, ибо по преданию, тот, кто вкусил пищу по ту сторону реки Стикс, обязательно вернется обратно.

Деметра встречала свою дочь со слезами радости на глазах. Вернувшись вместе на Олимп, Деметра вернула плодородие земле, и снова все зацвело, зазеленело. Но Аид не забыл напомнить о проглоченных Персефоной гранатовых зернах. Тогда было решено, что две трети года Персефона будет жить с матерью на Олимпе, а на одну треть – возвращаться к своему супругу Аиду в царство мертвых.

Но каждый год, когда  Персефона покидает свою мать, Деметра погружается в печаль. И вся природа засыпает до её возвращения, пока Деметра грустит по дочери. Наступает зима. Природа спит, чтобы проснуться в радостном блеске весны тогда, когда вернется к своей матери из безрадостного царства Аида Персефона.

Возвращение Персефоны. Афинская краснофигурная ваза. V век до н.э. Персефона – крайння справа, по центру Геката, слева – Гермес и Деметра на коленях.

Римского автора Овидия, в отличие от греков, интересует в этой истории мотив страсти, а не «смерти» как похищения (используя римские имена) : Купидон поражает Плутона стрелой любви к Прозерпине; похищение, вдохновленное любовью; страдания Цереры; Земля перестала плодоносить; Прозерпина вкусила гранатового яблока и теперь вынуждена половину года находиться в царстве Плутона.

В гимне Гомера «К Деметре» Персефона сопротивляется Аиду во время похищения и уже в подземном мире продолжает гневаться на него, «черной терзаясь тоскою по матери». Поэта занимает конфликт богов, противостояние, от которого зависят судьбы мира. У Овидия же читаем, что Аид «мигом ее [Персефону] увидал, полюбил и похитил, — столь он поспешен в любви!». А Зевс увещает Деметру следующими словами: «Но ежели хочешь ты вещи правильным именем звать, — то это ничуть не обида; наоборот, то — любовь».

Итак, сам образ Персефоны и история ее жизни предельно амбивалентны. В ее судьбе сплетаются любовь и смерть, угасание и новое рождение, страдание матери и благословение на брак от Зевса-отца.

Амбивалентность Персефоны изучена К.Г. Юнгом в работе «Душа и миф. Шесть архетипов». В ней он исследует неразрывную связь богини с матерью Деметрой, мужем Аидом, подругами-девами, Гекатой и, наконец, зерном, гранатовым, пшеничным, мертвым, живым, созревающим. Персефона – «Кора не потому, что выше всех женских связей – с матерью или мужем, но потому, что в ней сочетаются эти отношения как две формы бытия, причем каждая из них находится в высшей точке развития и противопоставлена одна другой. Одна из форм (дочь с матерью) – носитель жизни, а вторая (молодая девушка с мужем) воплощает смерть».

Первая, жизнетворческая, ипостась Персефоны связана с ее матерью Деметрой и символизирована в образе зерна, которое умирает и рождается заново каждую весну. Но Персефона может быть и другой («ужасной», как ее называли греки) в союзе с владыкой подземного царства Аидом.

Во всех последующих художественных воплощениях Персефона будет обращать к читателю или зрителю одно из двух символических лиц: Коры-девы, насильно уведенной в загробный мир, или могущественной владычицы царства мертвых, пытающейся осмыслить и принять свою судьбу.

Первый образ можно видеть, к примеру, на полотнах Рубенса и Рембрандта. Персефона пытается вырваться из хватки Аида, ее поза и вскинутые руки говорят о глубоком страдании.

Рубенс, «Похищение Персефоны»

Россетти, взявшийся за тот же сюжет в конце XIX века, переносит конфликт из внешнего плана в план внутренний. Он изображает не столкновение Коры с ее похитителем, но подсматривает за Персефоной в момент глубокой задумчивости, уже в царстве Аида. Ее взгляд направлен не на зрителя – она смотрит внутрь себя, где разворачивается борьба двух онтологических начал – жизни и смерти. В руках Персефона держит надкушенный гранатовый плод, символ связи двух миров, земного и подземного.

*

Вообще, тема похищения, как известно, получила чрезвычайно широкое распространение в культуре раз­ных времен, отнюдь не ограничиваясь рамками ан­тичного мифа. Но если все же вспоминать именно мифологические по происхождению сюжеты, то тут можно вспомнить сюжет о Бореадах, в котором Альфизу похища­ет бог северных ветров Борей и переносит в свою обитель (параллель: царство холода = царство смер­ти); с возвращением же Альфизы власть Борея ис­чезает и наступает царство тепла и света (полная аналогия с мифом о Персефоне здесь более чем оче­видна). Мотив похищения можно встретить и в других мифах (Эос похищает Кефала, жениха Прокриды; похищение Гиласа нимфами и т.д.).

Образ «смерти-похитительницы» (и вообще тема похищения в «иной мир») обнаруживается и во мно­гих сказочных сюжетах – достаточно вспомнить сказку о Кащее Бессмертном, похитившем царевну (Кащей – символ загробного бессмертия, не знаю­щего границ и лишенного жизненной полноты зем­ного бытия). То есть, да, похищение женщины в волшебных сказках могут совершать и персонажи, связанные с представлениями о смерти. По словам В. Я. Проппа, с подобными верованиями генетически связан Змей, который «отражает более позднюю форму представлений о смерти, а именно – смерть как похищение». Этот похититель представлен в наибольшем количестве проанализированных сказок. Вместе с тем похищение женщины совершают и другие персонажи, имеющие отношение к персонификации смерти. В ряде текстов в этой роли фигурирует Вихрь ( в русских сказках), который в народном восприятии связан с душами умерших людей. Ворон тоже имеет отношение к смерти и миру мертвых. Интересно, что пребывание сказочной героини во власти всех существ, персонифицирующих смерть, также как и в случае с Персефоной, имеет временный характер. Правда, в случае Персефоны – он цикличный.

Аналогичная история и с садом или лугом…В некоторых сказочных сюжетах сказок луг оказывается идентичен саду. Наиболее часто похищение женщины происходит именно во время пребывания героини в саду или на лугу: «Однажды дочери царские припоздали в саду, засмотрелись на цветы; вдруг откуда ни взялся змий черноморский и унес их на своих огненных крыльях»; «Вышли сестры в сад погулять, и вдруг на них налетела какая-то невероятная буря, и их унесло, куда - неизвестно».

В текстах нередко указывается, что в саду растут деревья, кустарники, цветы, которые привлекают внимание героини: «Вот прекрасные королевны вышли в сад погулять, увидали красное солнышко и деревья, и цветы, и несказанно возрадовались, что им волен белый свет; бегают пу саду –  забавляются, всякою травкою любуются, как вдруг подхватило их буйным вихрем и унесло высоко-далеко - неведомо куда».

Таким образом, нередко в волшебных сказках момент похищения героини связан с периодом роста и цветения растительности. И в указанном мифе о Персефоне, и в волшебно-сказочных текстах место и время происходящих событий могут быть соотнесены с молодостью похищаемой героини, что закодировано в пространственно-временных характеристиках всей ситуации. Эта волшебно-сказочная коллизия, связанная с похищением женщины, имеет мифологические истоки. В сказках сохраняются отголоски представлений о возможном браке человека с когда-то почитаемыми животными и природными явлениями, а также с персонажами, являющимися олицетворением смерти. Кроме того, сказочная ситуация о похищении женщины очень четко напоминает древнегреческий миф о Персефоне. Данное обстоятельство лишний раз доказывает мнение В. Я. Проппа, согласно которому «по сюжетам, по композиции, по основным мотивам мифы могут совпадать с волшебной сказкой». Вместе с тем анализируемый фольклорный материал представляет своеобразное восприятие коллизии, повествующей о похищении женщины, в котором героине отводится особая роль.

Подобные похищения нередко открывают и череду испытаний, выпада­ющих на долю героев (поиски разлученных жениха и невесты, мужа и жены, родителя и ребенка), которые заканчиваются как правило благополучным исходом. С другой стороны, эта связь свадебной тематики и смерти, конечно, имеет арха­ическое происхождение, заставляя вспомнить об аграрных культах. Как пишет О.Фрейденберг, «“брак”, “воспроизведение”, “рождение заново” получают особенное значение в период земледелия. Исчезно­вение-появление обращается теперь в смерть-рож­дение, и производительный акт выделяется <...> из общего контекста событий и получает первенству­ющую роль. Он отождествляется со смертью». Это соотношение (начало новой жизни/свадьба – смерть), конечно, в первую очередь относится к мифу о Персефоне.

С мотивом похищения очень тесно соприкасается и другая тема – странствия в «ином мире». Герой, по своей или чужой воле (или по велению нравствен­ного долга) вынужден спуститься в этот мир, неко­торое время находится там, затем возвращается на землю. Это, конечно, миф об Орфее, а кроме того – о Тезее (он спускается в Аид, чтобы освободить сво­его друга Пиритоя), об Альцесте (Алкид спасает жену Адмета из царства Смерти), о Касторе и Поллуксе, об Улиссе (Улисс сходит в Аид, чтобы узнать путь на родину) и т.д. Наконец, эта тема мытарств/странствий обнару­живается не только в древнегреческой, но и в еги­петской мифологии (странствия Изиды, ищущей тело Озириса), в христианстве (апокрифическое Евангелие от Никодима, описывающее схождение Христа в ад; древнерусская литература –  апокри­фы и духовные стихи «Сон Богородицы» и «Хождение Богородицы по мукам»).

Таким образом, ведущее положение в смысловой системе истории о Персефоне явно занимают образы жизни и смерти. Они имеют целый ряд семантических форм, образующих своеобразные ряды:

Смерть : зима — холод — тьма — сон — забвение — похищение (осень)

Жизнь : лето — тепло — свет — пробуждение — воспоминание — возврат (весна)

Как видно, эти ряды образуют различные (в морфологическом отношении) компоненты; впрочем, их семантика очевидна. Так, и в мифах, и в сказочных сюжетах образы зимы (холода, тьмы) являются воп­лощением смерти, тогда как весна (тепло, свет) – жизни. Общепризнано с древности, что миф о Персефоне символизирует смену времен года.

Весьма богатым оказывается интертекстуальное поле образов сна и забвения. Сон – состояние, в котором человек временно уходит из реального из­мерения времени и пространства, то есть «умирает» для окружающего мира. Забвение же связано с ис­чезновением прошлого – лишаясь его, человек уми­рает для прошлой жизни, так как теряет тот мир, с которым он был раньше связан.

В сюжете о Персефоне, впрочем, образы жизни и смерти приобретают и достаточно специфические семантические формы. Так, смерть (преисподняя) олицетворяет нарцисс (вспомним связь мифа о Нарциссе с темой смерти — Нарцисс умирает, увидев свое отражение). Вдохнув аромат нарцисса, Персефона оказывается в преисподней. Этот цветок становится ей атрибутом.

Важно подчеркнуть то, что все компоненты соответствующего ряда образуют единый и целостный образ: смерть и зима (холод, сон, забвение) взаимотождественны, как и жизнь — лето (тепло, пробуждение).

Сама Персефона неоднократно отождествляется с весной, образами света и тепла, смерть – с образами тьмы, холода (зимы), сна, с нарциссом как символом смерти. В образе Персефоны эти полярности сходятся.

У Стравинского в музыкальной драме «Персефона», Эвмолп вещает: «тот, кто наклонится к цветку поближе и вдохнет глубоко аромат, тот увидит полный тайны ад!».

То есть, очевидно, что сам миф о Персефоне утверждает идею амбивалентного единства жизни и смерти: они связаны общим круговоротом, где одно невозможно без другого. Конечно, эта центральная для аграрного культа идея.

Но она представлена и в других эпизодах повествования в «Гимне Деметре». Это, в частности, рассказ о том, как Деметра хотела дать Демофонту бессмертие (согласно мифу, Деметра держала его над огнем для того, чтобы умерла его земная сущность и он обрел вечную жизнь), эпизод с зерном граната, которое проглатывает Персефона (зерно граната – символ брачного союза/ оплодотворения).

Идея циклической смены жизни и смерти, таким образом, связана с темой жертвы – жертвенной смерти, которая становится источником новой жизни.

Вообще, мысль о возможности преодоления смерти, о бессмертии образует отдельную тему в истории культуры. Ее позднейшие версии сами по себе варьировались в достаточно широких границах. Особое положение этой темы подтверждают многочисленные легендарные и сказочно-фантастические сюжеты, в которых герой смог открыть эликсир вечной молодости или бессмертия. Как правило, это открытие происходит благодаря колдовству или вообще связям с трансцендентным миром – вспомним столь популярные образы Сен-Жермена, Калиостро, Фауста...

Отношение к жизни и смерти в разных традициях обретало различные формы. Так, в христианстве, с одной стороны, утверждается безграничная власть смерти: в конечном счете, вся жизнь человека знает только один итог — переход в потусторонний мир (так же, как и существование самой Вселенной направлено к эсхатологическому концу света). Смерть – неизбежный финал человеческого существования, который может наступить в любой момент. Само подобие судьбы человека и всего мира, одинаково идущих к своему концу, подчеркивает преходящее значение земных ценностей. Но в то же время смерть оказывается лишь вратами в новую, бесконечную жизнь, путем в священное царство Вечности. Таким образом, жизнь продолжается, переходя из земной фазы в небесную, связанную с трансцендентным миром.

Античный миф не знает этой устремленности времени в эсхатологическое будущее – Вечность для него существует в самом ощущении жизни. Не случайно загробное существование оказывается призрачным обитанием во мраке забвения, не знающего страданий, но одновременно и полноты земной жизни. Это существование представало как неизбежное окончание земного пути; впрочем, миф здесь иногда допускал возврат из потустороннего царства на землю. Само царство смерти стало образом плена, в котором души умерших были лишены земных чувств, памяти, то есть действительно превращались в тени.

В то же время, античный миф предполагал иной путь преодоления смерти – например, через превращение человека в явление природы. С одной стороны, в этом проявляется пантеизм, предполагающий одушевленность и обожествленность всего сущего, соответственно — превращение человека становилось своего рода возвратом к этой исходной стихии. С другой — представление о животворящей силе природного мира, замыкающего в единый круг начало и конец жизни, рождение и смерть, также было связано с мыслью о вечности самой жизни, не знающей предела, но воплощающейся в разных формах бытия.

Таким образом, смерть человека как таковая исчезает, она переводит его в иное качество, растворяясь в природе. В сюжете о Персефоне – это смена жизни и смерти, существующая в вечном круговороте мира, смены времен года, в процессе которой холод смерти неизбежно перейдет в торжество тепла и света новой жизни.

Некоторые авторы объясняют описанную в мифе ужасную засуху в которую погрузилась земля следствием схождения в Аид Персефоны. Но в «Гимне Деметре» утверждается, что засуха была наслана Деметрой в наказание за похищение Персефоны намного позднее, после того, как она удалилась в святилище, построенное для нее в Элевсине. Можно предположить, что изначальный миф рассказывает об исчезновении растительности, но не пшеницы; до похищения Персефоны пшеница не была известна. Многочисленные тексты и памятники изобразительного искусства подтверждают тот факт, что пшеница была получена от Деметры после драмы с Персефоной. Здесь можно усмотреть следы древнего мифа, который объясняет появление зерна через смерть и воскресение божества. Но, обладая бессмертием олимпийцев, Персефона не может умирать, как божества, как боги растительности в том числе. Древний мистико-ритуальный сценарий, продолженный и развитый в Элевсинских мистериях провозглашает мистическую связь между священным браком, насильственной смертью, сельским хозяйством и надеждой на счастливое существование по ту сторону могилы. В конечном итоге, похищение – т. е. символическая смерть Персефоны имело огромное значение для человечества. В результате этого жительница Олимпа и благосклонная богиня стала проводить время в царстве смерти. Она стерла непроходимую грань между Аидом и Олимпом. Посредница между двумя божественными мирами, она могла с этого времени напрямую вмешиваться в судьбы смертных.

Персефона. Пентелийский мрамор. Начало I в.н.э.

Богиня, сидящая на троне (считается, что это Персефона).Паросский мрамор. Ок. 480 г. до н. э. Изображение сидящей богини было широко распространено в древней Греции, но из-за отсутствия определенных атрибутов иногда трудно отличить иконографию Деметры и Персефоны.

Персефона или «покойная женщина», держащая гранат. Этрусская терракота. Национальный археологический музей в Палермо.

В одном занятном мифе у Гигина («Мифы», 220) Персефона создает человека из глины (вместо Прометея). Начался божественный спор о том, какой бог должен обладать им...:

Когда Кора (Персефона) переходила какую-то реку, она увидела белую глину, подобрала ее, задумавшись, и стала лепить человека. Пока она обдумывала в одиночестве, что это она сделала, появился Юпитер. Кора попросила его дать ему душу, и Юпитер легко согласился. Когда Кора хотела дать ему свое имя, Юпитер запретил и сказал, что ему нужно дать его имя. Пока Кора и Юпитер рассуждали об имени, поднялась Земля (Гея) и тоже сказала, что ему нужно дать ее имя, раз уж она дала ему тело. Они взяли себе в судьи Сатурна. Сатурн так рассудил их: ты, Юпитер, поскольку дал душу ...... получишь тело. Поскольку Кора первым слепила его, она будет владеть им, пока он живет. А раз из-за его имени начался раздор, пусть он называется человек, потому что сделан из земли.

Аид (Гадес) и Персефона наслали на Фивы смертельную чуму, вероятно, в качестве наказания за отказ короля Креонта разрешить захоронение мертвых воинов армии Семи против Фив. Две корониды решают пожертвовать собой, однако Аид и Персефона их жалеют…

Антонин Либерал, «Метаморфозы» :          

В Беотии, у Ориона, сына Гириея, были две дочери: Метиоха и Мениппа. Когда Артемида скрыла Ориона от людских взоров, девушки воспитывались у матери. Афина научила их ткачеству, Афродита же наделила красотой.  Когда всю Эониюохватила чума и многие стали умирать, оттуда отправили послов за советом к Гортинскому Аполлону, и бог им изрек, что нужно умилостивить двух подземных богов. Он сказал, что их гнев прекратится, если в жертву двум богам принесут себя добровольно две девушки. Но ни одна из девушек в городе не повиновалась этому прорицанию, пока некая служанка не сообщила предсказание дочерям Ориона. Когда они услышали это, сидя за ткацкими станками, они приняли смерть ради своих сограждан, прежде чем самим стать жертвой эпидемии и погибнуть. Итак, трижды воззвав к подземным богам, что они добровольно приносят себя в жертву, они вонзили сами себе челноки около ключиц и вскрыли себе горло. Обе они упали на землю, но Персефона и Гадес сжалились над ними: тела девушек исчезли, а вместо них с земли поднялись две звезды. Появившись, они вознеслись на небо и люди назвали их кометами. Все эонийцы соорудили в беотийском Орхомене знаменитое святилище этих девушек, и каждый год юноши и девушки приносят им искупительные жертвы. И доныне эонийцы называют их девушками-Коронидами.

В классическом тексте который приписывается Эмпедоклу (c. 490–430 до н.э.,) он описывает соответствие между четырьмя божествами и четырьмя классическими элементами-стихиями употребляя имя Нестис (Nestis), которое по-видимому, относится к Персефоне и к элементу воды: « - А теперь слушай четыре корня всего сущего : оживляющую Геру, Гадеса, сияющего Зевса. И Нестис, увлажняющую смертные источники слезами.»

Из четырех божеств отождествляемых со стихиями Эмпедокла только имя Персефоны является табу – Нестис –  эвфемистический культовый титул – поскольку она также  Царица мертвых, имя которой было небезопасно говорить вслух. Нестис означает «Постящийся» на древнегреческом языке.

Также её эпитеты:

Мелинда или Мелиноя («мед»), как супруга Аида, в Гермионе,

Маливина,

Гермионе,

Деспина,

Лептинида,

Обримо,

Праксидика,

Кора Сотейра , "Спасительница".

Миф о том, что богиня Персефона была похищена и доставлена ​​в Подземный мир, вероятно, имеет догреческое происхождение. Сэмюэль Ноа Крамер, известный ученый древнего Шумера, утверждает, что греческая история похищения Персефоны может быть заимствована из древнего шумерского мифа, в которой Эрешкигаль, шумерская богиня подземного мира, похищена Куру (Иркалла), первобытным демоном или драконом из шумерской мифологии, и вынуждена стать царицей Преисподней против своей воли.

Место похищения Персефоны отличается в каждом конкретном её локальном культе.

Самое раннее изображение богини, которая может быть отождествлена ​​с Персефоной, как бы «вырастающей» из земли, находится на блюде найденном в Фесте –

древнем городе на юге Крита. Богиня там походит на растение, и ее окружают танцующие девушки в цветах. Аналогичное изображение, где богиня, кажется, спускается с неба, изображено на минойском кольце Изопата.

Тесмофории (Фесмофории) (др.-греч. Θεσμοφόρια, лат. Thesmophoria) – большой аттический праздник в честь Деметры Законодательницы (Θεσμοφόρος) и Коры (Персефоны), справлявшийся исключительно при участии свободнорожденных женщин, во время посева, с 9 по 13 пианопсиона (в конце октября).

На этом празднике Деметра чествовалась как покровительница земледелия, земледельческого быта и браков – тех установлений (θεσμοί), на которых зиждется культура народов, перешедших к оседлому образу жизни. Праздник длился 5 дней и справлялся отчасти в деме Галимунте (греч.)русск. (Αλιμούς) на берегу Сароникоса, отчасти в городе. Тесмофории были народным и национальным праздником. Для совершения обряда и устройства пира в каждом деме выбирались по две из наиболее зажиточных и уважаемых женщин, на средства которых относились все расходы по устройству праздника. Бытовал обычай отпускать узников.

В первый день тесмофории женщины собирались в определённом пункте и все вместе отправлялись в Галимунт, обмениваясь по дороге шутками и насмешками цинического характера.

В Галимунте находился храм Деметры Законодательницы, видимо с алтарем Коры : сюда и направлялась процессия.

Во второй день праздника приносились в жертву свиньи;

в третий день женщины возвращались в Афины, неся на головах священные книги с установлениями Деметры.

Четвертый день праздника проводился в посте и унынии,

в пятый же день устраивался веселый пир, с играми и плясками.

Характер праздника изображен в дошедшей до нас комедии Аристофана «Женщины на празднике Тесмофорий». Тесмофорический культ Деметры и Коры существовал, кроме Афин, во многих других городах.

В Локри, городе тогда в составе Великой Греции, расположенном на побережье Ионического моря в Калабрии (южная Италия ), Персефоне поклонялись как защитнице брака и родов (что уникально), роль, которую обычно исполняла Гера ; в иконографии вотивных мемориальных досок из Локри ее похищение и женитьба на Аиде служили эмблемой семейного положения, дети в Локри были посвящены Прозерпине, а женщины перед вступлением в брак приносили ей свои свадебные одеяния для благословения.

Диодор Сикулус знал, что тамошний храм ей посвященный является самым знаменитым в Италии.

В 5 веке до н.э. на табличках из дерева (пинака) которые посвящались как дар богине, изображались оживленные сцены, связанные с мифом о Персефоне. Многие из этих артефактов сейчас выставлены в Национальном музее Великой Греции в Реджо-ди-Калабрии.

Храм в Локри был разграблен Пирром.

Итальянский археолог Паоло Орси, в период с 1908 по 1911 гг, провел тщательную серию раскопок и исследований в этом районе, которые позволили ему определить местонахождение этого древнего храма. Место, где были обнаружены руины святилища Персефоны, находится у подножия холма Маннелла, недалеко от стен (вверх по течению) от полиса Эпизефирийского Локри. Благодаря найденным находкам и проводимым исследованиям стало возможным датировать когда он функционировал –  между 7-м и 3-м вв. до нашей эры.

Археологические находки свидетельствуют о том, что поклонение Деметре и Персефоне было широко распространено в Сицилии и греческой Италии.

***

Материалы :

Н.О. Кононова, О.Р. Темиршина, «Эволюция мифа об Аиде и Персефоне»,

М. Элиаде, «История веры и религиозных идей. Том 1.

От каменного века до элевсинских мистерий»,

А. Денисов, «Вокруг мифа о Персефоне».