Аластор (ἀλάστορος,
малая форма ἀλάστωρ, ΑΛΑΣΤΩΡ, alástōr – «каратель», «мститель») – тот, кто
приносит разрушение; разрушительный, карающий; мстительный дух или божество,
злой демон. Аластор – это демон гнева, мести, вселяющийся в мстителя злой
дух; принцип проклятия, демон, внушающий и дурные мысли.
Олицетворение мести за пролитую кровь. Аластор – «не забывающий». Месть
Аластора – это не просто месть – она кровавая, страшная, неконтролируемая.
По мифу, Кассандра грозит царю Агамемнону, требуя силы аластора (и, поскольку она ведьма, это не может быть праздной
угрозой).
Аластор был эпитетом
греческого бога Зевса, согласно Исихию Александрийскому и Etymologicum Magnum, которые описывали его как мстителя за злые
дела, в частности, за кровопролитие в семье. Рядом с городскими стенами Тасоса был
алтарь Зевсу-Аластору. Зевс был главой – богом справедливости, порядка и закона
помимо всего прочего, поэтому неудивительно, что Аластора сравнивали и с Немезидой – богиней возмездия.
Афанасий Фет. Зевс.
Шум и гам,
– хохочут девы,
В медь
колотят музыканты,
Под
визгливые напевы
Скачут,
пляшут корибанты.
В
кипарисной роще Крита
Вновь
заплакал мальчик Реи,
Потянул к
себе сердито
Он сосцы у
Амальтеи.
Юный бог уж
ненавидит,
Эти крики
местью дышат, –
Но земля
его не видит,
Небеса его
не слышат.
В некоторых мифах слово «аластор» превращается в имя собственное, в большей
или меньшей степени сохраняя связь с идеями возмездия и губительной силы. В
частности, Аластором зовется один из коней Аида (Гадес, Плутон).
Немейский лев (разрушитель) из известного мифа носит эпитет – «Βουκόλων ἀλάστωρ».
У Гомера встречается несколько разных Аласторов как имен собственных. Например, – это принц Пилоса, сын царя Нелея и Хлориды, дочери Амфиона. Он был братом Астерия, Деймаха, Перо, Нестора, Периклимена и др…. Когда Геракл взял Пилос, он убил Аластора и его братьев, кроме Нестора. Аластор также, – ликиец, товарищ Сарпедона, который был убит Одиссеем.
Некоторые считают матерью Аластора богиню ночи Нюкту, но прямых источников на его родословную не сохранилось. Персонифицированных древних изображений Аластора скорее всего не существовало никогда.
Представление об Аласторе, возникшее в народном веровании, было особенно развито трагиками. В древнегреческих текстах
может упоминаться вместе со словом «демон»
(δαίμων) или без оного. Представления об аласторе как о демоническом существе,
преследующем преступников, были заимствованы и римлянами.
Этимология. Слово древнее,
которое, как показывает его окончание, изначально говорит о совершении некоего действия
в отличие от указания на имя собственное (ἀκέστωρ-ἀκεστήρ, ἀλεξήτωρ-ἀλεξητήρ,
ἡγήτωρ-ἡγητήρ и т.д.) Слово ἀλάστορ также использовалось и в качестве
основного имени (антропонима и теонима).
Обычный смысл – «мстительный
демон» и семантически связан с понятиями мести, наказания и «оскорбления» (? «ύβρεως»).
В общем, ἀλάστορ имеет религиозную смысловую коннотацию, которая связывает его,
например, с ἐνθύμιο (напоминание о себе), ἀλιτήριος (грешить) и т. д.
Этимологически может быть получено из прил. ἄλαστος, либо имеет общее
этимологическое происхождение с ἄλαστος. В целом, термины ἀλάστωρ и ἄλαστος
создают некоторые проблемы с точки зрения их этимологического происхождения и
значения из-за широкого разнообразия их использования, которое проистекает из их,
видимо особого религиозного характера.
Ко времени 4 века до н.э.
слово alastor по-гречески деградировало до общего вида оскорбления с приблизительным
значением «мерзавец».
*
Греки всегда ощущали, что страсть есть нечто таинственное, пугающее, что это
некая сила, входящая в них, овладевающая ими, а не то, чем овладевают они. То
же слово pathos, которое является эквивалентом латинского passio, означает то,
что «случается» с человеком, то, чем он становится как пассивная жертва.
Аристотель сравнивает страстного человека с человеком спящим, безумным или
пьяным: его разум, как и у них, находится в расстройстве. Гомеровские герои и
люди архаического века интерпретировали подобный опыт в религиозных терминах – как
ате,
как передачу меноса или как прямое действие даймона, использующего ум и тело
человека в качестве своих орудий. Таков типичный взгляд простого народа:
«дикарь под воздействием сильной страсти видит себя одержимым или больным, что
для него одно и то же». Так, Ясон в конце «Медеи» может объяснить поведение
своей жены только как влияние аластора,
демона, который создает безнаказанное убийство.
Аластор – демон, который сам приносит погибель или делает
людей инструментарием в своих руках. В последнем
случае аластором
называли человека, совершившего мстительный акт убийства,
как это произошло, например, в случае с убийцей Орестом. Это второе главное значение понятия «аластор»: ненавистный богам преступник, всюду приносящий с
собою преступление, тот, чьи действия являются
достойным отмщение, καταρραμένος,
жалкий, подлый, бесчестный. Преступник,
у которого никогда не забывается, никогда не погашается «долг».
Аластор – дух-демон «семейной кровной мести»,
но в контексте возмездия молодым поколениям за преступления их предков. Аластор
заботится о том, чтобы дух мести
передавался из поколения в поколение и его присутствие
не останется незамеченным.
Встречается также как эпитет эриний, мстительниц
за убийства (и не только). Но возмездие, которым руководит Аластор, направлено
против семьи убийцы, а не на самого убийцу.
Конкретно у Эсхила Аластор является
демоном-искусителем (греч. δαίμων γέννας), непрерывно действующим в судьбах
известного рода («Агамемнон»). Так, в роде Атридов
один первичный грех порождает целый ряд преступлений: Аластор, мстя за одно
преступление, вызывает другое, за которым, в свою очередь, опять следует месть
и еще новое преступление.
В частности, это относится к проклятию, которое тяготило к дому Атрея (потомки
Атрея именовались Атридами), первоначально вызванному убийством Орестом своей матери
Клитемнестры (жена Агамемнона, сына Атрея).
Аластор побуждает проклятых, в
результате чего проклятие возобновляется, согласно известной цитате Шиллера :
«Это проклятие злого дела, которое, производя себя вновь, всегда должно
порождать зло».
Таким образом, Аластор отождествляется с концепцией детей, расплачивающихся
за грехи своих отцов, общей темой в греческой мифологии. Хотя теоретически
Аластор – дух справедливости, аластор – это
также внушающий страх одержимый дух, который безжалостно побуждает своего
хозяина искать мести. Дух может наслаждаться кровопролитием (подсказка в том,
что хозяин демонстрирует навязчивые идеи и чувствует себя обязанным делать то,
что он или она не хочет делать или знает, что это неправильно.) Психическая
дисгармония, вызванная травмой первоначального преступления, делает человека
уязвимым для аластора. Таким образом, когда оракул советует Оресту отомстить за
своего отца, убив свою же мать, он сначала задается вопросом, действительно ли
этот совет исходит от Аполлона или от злонамеренного аластора.
Хор:
Обе семьи томит внуков Танталовых
Навий демон домашний [аластор].
Вдыхает в жен страшный жар и
лютость,
Мощь им дает и самовластье.
Вот над трупом черный вран,
Грает он: «Кары пир! Кровь за
кровь!
Пейте кровь! Грех цветет из рода
в род!»
О Елена безумная, жрица мужей!
Скольким тысячам мужеских душ ты
одна
Уготовала гибель под Троей!..
И в сестре расцвела смертоносная
кровь —
Сим пятном! Не отмыть его.
Этот цвет багряный к мужу
ненависть,
С мужем рознь женская вспоила.
Клитемнестра:
Справедливое ныне ты слово обрел:
Навий демон в роду [аластор].
Отучнел кровопийством, но чрево
грызет
Зараженной семье ненасытным
червем.
И не зажил гноящийся веред в
паху,
Как уж новые язвы раскрылись.
Хор
Демона страшного, в доме
Исстари мощного, песнью славишь.
О, черная песнь о роке,
Крови алчущем вечно!..
Но все ж от Зевса этот рок,
От Зевса изначального!
Без воли божьей, к смертным что
приходит?
Все — дар свыше. На все — Его суд.
Увы, увы! Государь, государь!
Как оплачу тебя?
Как проведаю сердца кручину?
Ты лежишь бездыханный, в паучьих
сетях, —
В святотатственных путах, убитый!
Горе и стыд очам! Ложе позорное!
Пал, женой осетен вероломной,
Свержен ударом двойной секиры!
Клитемнестра:
Не мое это дело, хоть руки мои
Заносили топор.
Все ж подумай, старик: Агаме́мнон
— мне муж!..
Нет! злой дух родовой, доможил
роковой,
Стародавний упырь [παλαιὸς δριμὺς ἀλάστωρ]
— под чертами жены —
За Атрееву бойню, родительский
грех,
Агамемнона в дар
Тем замученным отдал младенцам.
Хор:
Кто тот свидетель, что скажет:
«Ты неповинна», — деянье видя?
Нет! нет! Безымянный пращур —
Только демон сообщник [πτωρ γένοιτ᾽ ἂν ἀλάστωρ].
В самоубийственном роду
Арей-палач свирепствует;
И где покажет лютый лик, там
снова
Детей алчет пожрать родитель.
(Эсхил. Агамемнон; ст.1468 и далее...)
Хор
Мнишь: глаз за глаз, зуб за зуб… Но то же
Ждет и тебя! Не мне дан
В том деле суд. Знаю: меч подъявший
Мечом сражен. Жив Судья. Свершивший зло
Потерпит зло. Так сам Зевс установил.
Но кто изгонит демона [аластор]
из дома вон?
Цепями скован этот род с Проклятьем!
Мать, сырая Земля!
Что заране мой прах не взяла ты к себе,
Милосердая Мать, чтоб не видел мой взор,
Как в серебряной ванне простерт царь!
Кто его погребет? кто его отпоет?
Или, мужеубийца, сама ты дерзнешь
Причитанием вдовьим обряд осквернить
И, восславив героя, страдальной душе
Нанести замогильные раны?
Витязь божественный!
Кто ж по тебе надгробный
Плач сотворит? Кто слезы
Прольет непритворной скорби?
Клитемнестра:
Провещал ты о роде правдивый глагол.
Но отныне не так
В этом доме да будет! Услышь меня ты,
Плисфенидов очаг осеняющий дух!
Примиримся, злой демон [аластор],
и клятвой навек
Договор утвердим! Что тебе я дала,
То дала. Будь же сыт! И, довольный, уйди
Вон из дома, к чужим!.. Малой долей богатств
Я счастли́ва была б, коль сумела б заклясть
Навожденье взаимоубийства
(Эсхил. Агамемнон; ст. 1560 и далее...)
Аластор появляется и как злой
дух-демон в «Персах» Эсхила.
ἦρξεν μέν, ὦ δέσποινα, τοῦ παντὸς κακοῦ
φανεὶς ἀλάστωρ ἢ κακὸς δαίμων ποθέν.
Всех этих бед началом, о владычица,
Был некий демон, право, некий злобный дух.
(Эсхил. Персы; ст. 354)
У Софокла и Еврипида Аластор
также дух мщения, преследующий за преступление, но уже не демон-искуситель. Он также вполощение просто «деструкции» (как зла). У Еврипида Аластор иногда не дух-мститель за
преступление, уже совершенное, а просто злой дух, толкающий к преступлению, а
затем и вообще дух зла и гибели.
ὑμεῖς δὲ κεῖνοι δὴ καθέσταθ᾽, οἵ
ποτε
Νεμέας ἔνοικον, βουκόλων ἀλάστορα
λέοντ᾽, ἄπλατον θρέμμα κἀπροσήγορον,
βίᾳ κατειργάσασθε, Λερναίαν θ᾽
ὕδραν,
διφυῆ τ᾽ ἄμικτον ἱπποβάμονα
στρατὸν
Своей лихою мощью вы когда-то
Насельника Немей, пастухов
Губителя, чудовищного льва
Неслыханно жестокого сразили!
И гидру Лерны, и надменный род
(Софокл. Трахинянки; ст.1092)
ἆρ αὔτ ἀλάστωρ εἶπ ἀπεικασθεὶς θεῷ. Там демон был под маской Аполлона
(Еврипид. Электра; ст. 980)
οὐδεὶς ἀλάστωρ τοῖς φίλοις ἐκ τῶν φίλων. Да. Точно, зла ты от меня не видел.
(Еврипид. Геракл; ст. 1234)
οὐκ ἐπ᾽ ὀνείδεσιν οὐδ᾽
ἐπιχάρμασιν, ἀλλ᾽ ὀδύναισι λέγω: σὸς ἀλάστωρ
ξίφεσιν βρίθων καὶ πυρὶ καὶ σχετλίαισι μάχαις ἐπὶ παῖδας ἔβα σούς, ὦ πάτερ, ὤ
μοι. О
отец, отец! Не корю тебя, не
злорадствую.С болью слово тебе. Мое сердце отдаст: Твой зарезал их Дух проклятия: И огнем палил, И в бою
томил - Твой, и твой, и твой...
(Евпирид. Феникиянки; ст.1555).
У Павсания, Аластор – «дух-мститель»: в «Описании Эллады» он приводит легенду об Алкмеоне, убившем свою мать и страдавшем от болезни, насланной «аластором».
…ὁ δὲ Ἀλκμαίων ἡνίκα τὴν μητέρα
ἀποκτείνας ἔφυγεν ἐξ Ἄργους, τότε ἐς τὴν Ψωφῖδα ἐλθών, Φηγίαν ἔτι ἀπὸ τοῦ
Φηγέως ὀνομαζομένην, συνῴκησεν Ἀλφεσιβοίᾳ τῇ Φηγέως θυγατρὶ καὶ αὐτῇ δῶρα ὡς τὸ
εἰκὸς καὶ ἄλλα καὶ τὸν ὅρμον δίδωσιν. ὡς δὲ οἰκοῦντι αὐτῷ παρὰ τοῖς Ἀρκάσιν
οὐδὲν ἐγίνετο ἡ νόσος ῥᾴων, κατέφυγεν ἐπὶ τὸ μαντεῖον τὸ ἐν Δελφοῖς, καὶ αὐτὸν
ἡ Πυθία διδάσκει τὸν Ἐριφύλης ἀλάστορα
ἐς ταύτην οἱ μόνην χώραν οὐ συνακολουθήσειν, ἥτις ἐστὶ νεωτάτη καὶ ἡ θάλασσα
τοῦ μητρῴου μιάσματος ἀνέφηνεν ὕστερον αὐτήν.
Когда Алкмеон, убив свою мать, бежал из Аргоса, тогда он прибыл в Псофиду,
когда еще этот город по имени Фегея назывался Фегией. Он женился на Алфесибее,
дочери Фегея, и в числе других подарков, как и полагается, он подарил ей и
ожерелье. Но так как его болезнь не прекращалась и тогда, когда он жил в Аркадии,
он прибег к оракулу в Дельфах, и Пифия его научила, что дух-мститель за убийство
Эрифилы не последует за ним в одну только ту страну, которая является самой
недавней и которую создало море после того, как <вся остальная земля>
была осквернена пролитой материнской кровью.
(Павсаний. Описание Эллады. Аркадия; 8.24.8)
У Плутарха боги в «позиции» мстителей – воплощение «аласторова принципа»:
…И позвольте нам вверить все эти
дела тем помощникам богов, которым правильно будет поручить их как слугам и
писцам и верить в то, что одни полубоги являются стражами священных обрядов
богов и блюстителями мистерий, в то время как другие выступают в качестве
мстителей за продерзостные и тяжкие деяния…
παγγέλοιον γάρ ἐστιν, ὦ ἑταῖρε,
τὸν Ἀπόλλω κτείναντα
θηρίον φεύγειν ἐπὶ πέρατα τῆς
Ἑλλάδος ἁγνισμοῦ δεόμενον,
εἶτ´ ἐκεῖ χοάς τινας χεῖσθαι καὶ
δρᾶν ἃ δρῶσιν
ἄνθρωποι μηνίματα δαιμόνων
ἀφοσιούμενοι καὶ πραΰνοντες,
οὓς ἀλάστορας καὶ παλαμναίους ὀνομάζουσιν, ὡς
ἀλήστων τινῶν καὶ παλαιῶν
μιασμάτων μνήμαις ἐπεξιόντας.
Ведь абсолютно смешно, дорогой мой друг, чтобы Аполлон, убив свирепое
создание, бежал на другой конец Греции ради очищения и прибыв туда, совершил
какие–то возлияния и исполнил обряды, которые ныне люди исполняют для того,
чтобы утишить и умилостивить гнев духов, которых именуют «ничего не забывающими
мстителями», словно б те их преследовали за какие–то дурные деяния
давно минувших дней.
(Плутарх. Об упадке оракулов; 13 и 15).
В «Сравнительных жизнеописаниях» Плутарха утверждается, что Цицерону
«являлась даже мысль тайно пробраться в дом к Цезарю, убить себя у очага и тем
воздвигнуть на хозяина духа мщения (аластора), но страх перед муками заставил
его отвергнуть и этот план» («Цицерон», 47). Тот же Плутарх в «Застольных
беседах» указывает, что аластором
называли человека, совершившего нечто такое, что нельзя забыть и что память
людей сохранит на долгие годы. Таким образом, двойственность этого понятия
сохранилась: аластор – одновременно и
дух возмездия (или просто дух-губитель), и преступник, «одержимый» этим духом.
То есть, понятие «аластор» имеет
активно-пассивный смысл: с одной стороны, – это
демон-мститель и вообще злой дух, а с другой стороны, этот «проклятый демон» также олицетворяется
как личный спутник, – то есть проклятого преследует его
личный Аластор а-ля альтер эго (например, Эдип у Софокла одержим Аластором – то есть он есть «проклятье» Фив»; одержим Аластором
или даже упоминается как Аластор, Эдип и у Эсхила).
Что значат слова «аластор»,
«алитерий», таламней»?
Не заслуживает доверия мнение,
будто «алитерии» — это те, кто в голодные дни подстерегал и грабил мукомолов
(α̉λου̃ντες). На самом деле, «аластором» называли человека, совершившего нечто
такое, чего нельзя забыть (’άληστα) и что память людей сохранит на долгие годы,
а «алитерием» того, кого следует сторониться (α̉λεύαοθαι) и остерегаться из-за
его порочности. Сократ говорит, что так записано на медных досках.
(Плутарх. Застольные беседы)
*
В христианской демонологии под именем Аластора стала подразумеваться одержимость во всем ее многообразии. Имя Аластор также использовалось как общий термин
для класса злых духов вообще.
Английский оккультист Фрэнсис Баррет в трактате «Маг» (1801) цитирует (без
указания источника) Агриппу Неттесгеймского, упоминающего «аласторов» во
множественном числе как синоним тельхинов – древнегреческих хтонических божеств, которые,
по его словам, «берут пригоршнями воду из реки Стикс и кропят ею землю, отчего
происходят бедствия, болезни и голод».
Аластор из «Инфернального
словаря» (Dictionnaire Infernal) демонолога Жака Коллена де Планси. 1818.
Де Планси пишет: Аластор – жестокий
демон, верховный палач адской монархии. Действует он как неотвратимый мститель.
Зороастр называет его «казнителем». Ориген утверждает, будто он и Азазель –
одно лицо; другие же путают его с ангелом-губителем. Древние именовали злых
духов «аласторами».
В романтической традиции благодаря поэме Перси Биши Шелли «Аластор, или Дух одиночества» (Alastor, Or the Spirit Of Solitude, 1816) древний образ демона-мстителя был переосмыслен как олицетворение тщетных поисков идеальной любви и роковых устремлений к запредельному. Для вечного скитальца-Аластора сам мир становится «аластором» – палачом, обрекая его на безвременную и одинокую гибель. В предисловии сам Шелли описывает своего героя так:
Картина не отказывает современному человечеству в назидании. Фурии неодолимой в страсти карают эгоцентрическую замкнутость поэта, навлекая на него быструю погибель. Однако, поражая светочи мира сего внезапным помрачением и угасанием через пробуждение в них слишком обостренного восприятия собственных влияний, та же сила обрекает медленному, отравляющему распаду тех, менее одаренных, кто дерзает не признавать ее владычества. Их жребий тем бесславнее и ничтожнее, чем презреннее и пагубнее их провинность. Кто не одержим никаким великодушным обольщением, не обуян священной жаждой проблематичного знания, не обманут никаким блистательным предрассудком, ничего не любит на этой земле, не питает никаких надежд на потустороннее и при этом чуждается естественных влечений, не разделяет ни радостей, ни печалей человеческих, тому на долю выпадает и соответствующее проклятие. Подобные субъекты изнывают, ни в ком не находя естества, сродного себе. Они духовно мертвы. Они не друзья, не любовники, не отцы, не граждане вселенной, не благодетели своей страны. Среди тех, кто пытается существовать без человеческой взаимности, чистые и нежные сердцем гибнут, убитые пылом и страстностью в поисках себе подобных, когда духовная пустота вдруг дает себя знать. Остальные, себялюбивые, тупые и косные, принадлежат к необозримому большинству и вносят свое в убожество и одиночество мира. Кто не любит себе подобных, тот живет бесплодной жизнью и готовит жалкую могилу для своей старости.
С персонажем этой поэмы отчасти отождествлял себя и сказочник-оккультист Алистер Кроули, о чем свидетельствует первоначальное заглавие его автобиографии – «Дух Одиночества». В одной из своих работ он приводит следующий комментарий:
По-гречески Бог Возмездия – ‘o alastor, Алистер. По каким-то причинам,
выяснить которые мне не удалось, в учении раввинов этот бог превратился в
демона пустыни Аластора, а впоследствии Шелли дал это имя своему «Духу
Одиночества». Соответствие между именем и функцией вполне уместно, ибо имя, по
всей видимости, восходит к слову alaomai, “я скитаюсь”. Идея Движения ужасает
буржуа до глубины души, поэтому любой скиталец с его точки зрения “проклят”.
Но, me judice [“с моей точки зрения” (лат.)], осесть на одном месте — значит,
отречься от героического духа и обречь свой ум на застой. Я не стремлюсь ни
устроиться поуютнее, ни даже просто продлить себе жизнь; мне хочется
странствовать, постоянно переходя из галактики в галактику, из воплощения в
воплощение. Такова моя личная сокровенная Воля.
*
Михаил Лермонтов. Демон (отрывок).
Печальный
Демон, дух изгнанья,
Летал над
грешною землей,
И лучших
дней воспоминанья
Пред ним
теснилися толпой;
Тех дней,
когда в жилище света
Блистал он,
чистый херувим,
Когда
бегущая комета
Улыбкой
ласковой привета
Любила
поменяться с ним,
Когда сквозь
вечные туманы,
Познанья
жадный, он следил
Кочующие
караваны
В
пространстве брошенных светил;
Когда он
верил и любил,
Счастливый
первенец творенья!
Не знал ни
злобы, ни сомненья,
И не грозил
уму его
Веков
бесплодных ряд унылый…
И много,
много… и всего
Припомнить
не имел он силы!
Давно
отверженный блуждал
В пустыне
мира без приюта:
Вослед за
веком век бежал,
Как за
минутою минута,
Однообразной
чередой.
Ничтожной
властвуя землей,
Он сеял зло
без наслажденья,
Нигде
искусству своему
Он не
встречал сопротивленья —
И зло
наскучило ему...
*
