Горгоны. Медуза

Горгоны (Γοργώ, Γοργών – грозный, ужасный), – это три сестры – Медуза, Сфено (Σθεινώ, «могучая»), Евриала (Εὐρυάλη – «далеко прыгающая») – антропоморфные крылатые чудища, с ужасными обличьями и страшным взором, все живое обращавшим в камень.

Аполлодор, описывая Сфено, Эвриалу и Медузу, отмечал, что у них медные руки и золотые крылья. Вместо волос на голове у последней из сестер были змеи.

Евриала и Сфено обладали даром бессмертия; Медуза была такого дара лишена, что и предопределило её участь.

Именно Медуза пользовалась в античном мире особой популярностью. Свидетельство тому – её многочисленные изображения. Сестрам Медузы – Сфено и Евриале, судя по памятникам античного изобразительного искусства, было отведено в системе мифологических образов весьма скромное место.

Медуза или Медуса  (Μέδουσα)  – имя в переводе с др. греческого означает «защитница, стражник, повелительница».

Согласно Гесиоду и Эсхилу, горгона Медуза жила и умерла на острове под названием Сарпедон, где-то около Кистены. Писатель II века до н. э. Дионисий Скитобрахион помещает её где-то в Ливии, где, по словам Геродота, берберы придумали миф о ней, как часть своей религии.

Как у Гомера, так и у Еврипида, по рассказу которого Горгона  рождена землей (Гея) и убита Афиной, речь идет об одном монстре:

Блед­ный объ­ял меня ужас, что вышлет
Голо­ву вдруг на меня чудо­ви­ща, страш­ной Гор­го­ны,

Слав­ная Пер­се­фо­нея боги­ня из недр пре­ис­под­ней.

- Гомер, «Одиссея».

В «Илиаде» :

Гек­тор же гроз­ный носил­ся кру­гом на конях пыш­но­гри­вых,
Взо­ром подоб­ный Гор­гоне и людо­убий­це Арею…

…Там Гор­го­на сви­ре­по­об­раз­ная щит повер­ша­ла,
Страш­но глядя­щая, окрест кото­рой и Ужас и Бег­ство.

Гесиод («Теогония») упоминает трех горгон и их родителями называет богиню морской пучины Кето и её брата Форкия – бога бурного моря :

Гра­ий пре­крас­но­ла­нит­ных от Фор­кия Кето роди­ла.
Пря­мо седы­ми они роди­лись. Пото­му и зовут их
Гра­я­ми боги и люди. Их двое: оде­та в изящ­ный
Пеп­лос одна, Пем­фредо, Энио же, дру­гая, — в шафран­ный.
Так­же Гор­гон роди­ла, что за слав­ным живут Оке­а­ном

Рядом с жили­щем певиц Гес­пе­рид, близ конеч­ных пре­де­лов
Ночи: Сфен­но, Еври­а­лу, зна­ко­мую с горем Меду­зу.
Смерт­ной Меду­за была. Но бес­смерт­ны, бес­ста­рост­ны были
Обе дру­гие.

Об этом же пишет Эсхил ( «Прометей прикованный») называя горгон Форкидами (дети Форкия) :

Ступай от моря шумного, и ты придешь

К полям Кистены, в край горгон, где древние

Живут Форкиды. Три на вид как лебеди,

Но с общим глазом, и один-единственный

У каждой зуб. Лучами никогда на них

Не смотрит солнце, месяц не глядит в ночи.

А рядом – три горгоны змеекудрые,

Крылатые их сестры, людям страшные:

На них как взглянет смертный – так и дух долой.

Об этом для острастки говорю тебе.

Гигин пишет («Мифы»), что Медуза была рождена от некоего Горгона или Γοργω Αιξ: эта фигура была существом неопределенного пола – бородатой женщиной или мужчиной с женскими атрибутами.

От гиганта Тифона и Ехидны – Горгон;; трехглавый пес Цербер; дракон, который за Океаном сторожил яблоки Гесперид;….

….От Медузы, дочери Горгона, и Нептуна родились Хрисаор и конь Пегас.

Согласно этой же версии Горгон (или Медуза ?) был(а) убита Зевсом в начале войны с титанами. Он смастерил из её кожи свой знаменитый щит-эгиду, окаймленный змеями, – и поместил на него её устрашающий лик.

Горгона Медуза. Афинская краснофигурная амфора,  V в. до н.э.

Стоит отметить, что миф о горгоне Медузе является одним из самых древних греческих мифов, дошедших до нас. А маски – горгонейоны, отображение которых находят на одеждах и латах древних греков, только подтверждают факт глубокой древности этого мифа.

Горгонейон (др.-греч. Γοργόνειον – «принадлежащее горгоне») – это маска-талисман от сглаза с изображением головы Медузы, которым в период античности украшали здания и различные предметы (в том числе монеты) с целью оберега от зла. В искусстве Нового времени горгонейон превратился в декоративный мотив и использовался повсеместно. Горгонейон – это и самый известный вид апотропайона (др.-греч. ἀποτρόπαιον, «изображение, отводящее порчу»), карикатурно уродливого изображения, вызывавшего одновременно и смех, и испуг.

Плутарх говорит, что подобный талисман притягивает дурной взгляд недоброжелателя, отвлекая его от жертвы.

Горгонейон. Афинская краснофигурная гидрия, V в. до н.э.

Ста­туя Афи­ны изо­бра­жа­ет ее во весь рост в хитоне до самых ног; у нее на груди — голо­ва Меду­зы из сло­но­вой кости; в руке она дер­жит изо­бра­же­ние Ники (Победы), при­бли­зи­тель­но в четы­ре лок­тя, а в дру­гой руке — копье; в ногах у нее лежит щит, а око­ло копья — змея; эта змея, веро­ят­но, — Эрих­то­ний.

- Павсаний, «Описание Эллады».

Золотые бюсты Марка Аврелия (слева) и Септимия Севера (справа) с горгонейоном на груди

В древнегреческом искусстве первые изображения горгоны Медузы появились лишь в архаический период, причем горгонейоны хронологически предшествовали как изображениям горгон в полный рост, так и трактовкам сцен, навеянных легендой о Персее и Медузе (об этом – ниже). Это наблюдение было сопоставлено с одним из пассажей XI песни «Одиссеи», с той её частью, в которой Одиссей рассказывает, как по велению волшебницы Кирки (Цирцея) ему пришлось отправиться в путешествие ко входу в Аид, чтобы там получить от тени прорицателя Тирсея, давно ушедшего в мир иной, некоторые сведения. Добравшись до назначенного места, совершив предписанный обряд жертвоприношения, пообщавшись с тенью Тирсея, Одиссей проникся затем желанием войти в контакт также с тенями «великих мужей, в отдаленные веки славных, богами рожденных». Но собравшиеся тени подняли такой невообразимый шум, что Одиссей немедленно отказался от своего намерения: его сковал холодный ужас при мысли, что привлеченная этими криками Персефона вышлет против него, Одиссея, из «Аидова мрака» страшную голову. Чья это голова — Одиссей нс конкретизировал. Но видимо, имелась ввиду голова Медузы, либо, некоего инфернального антропоморфного существа по имени Медуза, из-за которой Персей совершил далекое и опасное путешествие, а маска демона – корнями уходит в доисторическое прошлое.  Именно этими доисторическими корнями некоторые объясняют такие впечатляющие черты одного из широко распространенных вариантов иконографического облика горгон вообще, как усы, борода, высунутый язык.

Что касается античной вазовой живописи, то приоритет в разработке иконографии горгон принадлежал мастерам Коринфа. Первыми они облекли в эстетическую форму примитивный, лишенный художественных элементов культовый предмет – безобразную маску демона, очевидно издавна использовавшуюся для отвращения «дурного взгляда»; им принадлежал также приоритет в художественном воплощении мифа о Персее и Медузе. В Аттике самый ранний из известных горгонейонов был нарисован примерно в конце VII в. до н. э. вазописцем, вошедшим в историю античной вазовой живописи под условным именем «мастер Неттоса» (the Nettos Painter), названным так по вазе из Афинского национального музея.

Отдельный класс предметов, на которых встречается горгона Медуза, составляют различные элементы погребальных памятников: стелы, саркофаги, стены гробниц и пр. Одно из наиболее ранних таких изображений связано с надгробной стелой VI в. до н. э., найденной в афинском районе Керамик. Нередко маска Медузы встречается на этрусских урнах и римских мраморных саркофагах. В Северном Причерноморье изображения головы Медузы (или вообще горгон) наибольшее распространение получили в погребальном обряде жителей Боспора. В I–II вв. н. э. на территории царства наблюдается интенсивное использование деревянных саркофагов, которые напоминали своим внешним видом римский храм. Стенки этих саркофагов украшали разнообразные гипсовые рельефы, в том числе и маски Медузы.

Семантика масок Медузы в погребальном контексте никогда не вызывала особых споров среди исследователей. Традиционно изображения горгон расцениваются как средство, с помощью которого живые стремились защитить умершего. Более того, так как бывали случаи ограбления гробниц, то родственники умершего считали необходимым помещать в гробницах всякого рода амулеты, апотропеические изображения или же писать на стенах гробниц заклинания и проклятия по адресу возможных грабителей.

Боспорские деревянные саркофаги с масками Медузы изготовлялись в форме храма, связанной с героизацией умершего. В античной традиции герой – это не только тот, кто совершает подвиги при жизни, но и умерший, почитаемый в определенной местности и продолжающий действовать после своей смерти. Культ героя был связан с его могилой, а могущество – с останками, в ней погребенными. Часто героизированный умерший был весьма доброжелателен, но порой он выступал не только как благодетель, но и в качестве бродячего покойника, являющегося причиной многих бедствий для жителей окрестностей. Именно так было дело, например, в Темесе. Местный герой, убивая жителей города и его окрестностей без разбору, добился того, что они готовы были бежать из Италии. Однако в дело вмешалась Пифия – она запретила жителям покинуть страну и велела умилостивить героя. По указанию пророчицы для него был выделен священный участок и построен храм, в котором ежегодно приносили в жертву самую красивую из девушек Темесы. Только после этого бродячий покойник перестал досаждать жителям города. Впоследствии убийства красавиц прекратились – герой был побежден и изгнан из страны борцом Евфимом.

Похожая ситуация сложилась в Беотии. Жители Орхомена Минийского рассказывали Павсанию, что их страну некоторое время опустошал герой Актеон. Орхоменяне обратились за помощью в Дельфы, где им посоветовали найти останки героя и зарыть их в землю. Кроме того, бог велел сделать медное изображение Актеона и приковать его железной цепью к скале. По-видимому, орхоменяне не ограничились одними лишь рассказами о своем герое, так как Павсаний отмечает, что видел эту прикованную статую сам.

Не была исключением в этом отношении и Аттика. В Афинах рассказывали об Оресте, которого никто из горожан не хотел повстречать в ночное время из боязни получить от героя взбучку и лишиться своей одежды. По-видимому, неспокойные умершие не ограничивались нападениями на прохожих и порой становились причиной болезней. Гиппократ в своем трактате об эпилепсии критиковал неких людей, которые утверждали, что, если больного преследовали дурные сны, странные образы и если он вскакивал с постели, то на него напала Геката или какой-нибудь герой. Таким образом, героизация, столь присущая греческому погребальному обряду, вовсе не исключала страха перед умершим. Герой мог действовать не только во благо своей родины, но и во вред ее жителям, которые всеми силами пытались избавиться от его преследований. Таким образом, возможно, голову Медузы изображали на саркофагах еще и для защиты ОТ преследований с ТОГО света.

В уже упомянутом выше сюжете из «Одиссеи» Медуза, точнее её голова, фактически исполняет роль сторожа на границе двух миров. Одиссей останавливается у входа в царство мертвых и с помощью некромантических обрядов вызывает души умерших, после чего беседует с некоторыми из них. Далее герой, опасаясь встречи с головой горгоны, поспешно возвращается на свой корабль. Но страх перед ней испытывают и души усопших, они поднимают «крик несказанный». Умершие нарушили границу, пересекли рубеж между двумя мирами, который поручено охранять горгоне. Она не только защищает души усопших, но и не выпускает их из Аида.

В этой связи примечателен следующий факт. В 1902 г. в Пантикапее, на северном склоне горы Митридат, был найден и исследован каменный склеп II в. н. э. Склеп был наполнен землей, поскольку свод был разрушен еще в древности. Это обстоятельство повлияло на плохую сохранность внутренней отделки гробницы – на стенах осталась лишь малая часть росписи. Склеп имел четырехугольную форму, вход в него был закрыт плитой из плотного известняка. Обращенная к склепу сторона плиты была покрыта белой штукатуркой, а в центре располагалось изображение маски Медузы с крыльями на голове и змеями под подбородком. Иконография маски имеет много общего с соответствующими гипсовыми рельефами: круглое лицо с пухлыми щеками, широко открытые глаза, прямой нос, маленький рот с плотно сжатыми губами и чуть заостренный подбородок. Голова горгоны в этом случае изображена непосредственно на выходе из гробницы, а взгляд горгоны направлен не вовне, а внутрь склепа, туда, где располагались четыре каменных саркофага.

Голова Медузы, гипс, найденная в храме Хирбет аль-Дарих

Античные мифографы отмечали родственные связи Медузы с более известным сторожем загробного мира – псом Цербером. Согласно Гигину, оба этих чудовища были потомками Тифона и Ехидны. Возможно, близки по своей семантике к маскам Медузы и другие боспорские гипсовые рельефы – маски львов. В греческой и римской архитектуре львиные головы использовались в качестве кренофилаксов, охранителей источников. В античной традиции лев – это сильное и губительное животное, чьи страшные блестящие глаза и рев наводят ужас на людей. Образ этого животного был связан с охраной границ. Считалось, что лев спит лишь несколько мгновений, но даже во сне его глаза немного блестят из-под опущенных век. Иногда он мыслился как подземный зверь, пожирающий грешников. Не случайно позднее представление о Цербере, где этот сторож Аида изображается с львиной головой. Цербер, охраняя вход в обитель мертвых, находится на границе двух миров, он приветливо встречает умерших, но никого и никогда не выпускает обратно.

Аполлодор ( «Мифологическая библиотека») описывает Медузу в Аиде :

При­быв к Тена­ру — мысу в Лако­ни­ке, где нахо­дит­ся подзем­ный вход, веду­щий в Аид, Геракл спу­стил­ся под землю. Души умер­ших, увидев Герак­ла, кину­лись в бег­ство, за исклю­че­ни­ем Меле­а­г­ра и Гор­го­ны Меду­сы. Геракл извлек меч и замах­нул­ся на Меду­су, как на живую, и толь­ко от Гер­ме­са он узнал, что перед ним пустой при­зрак. 

Вер­ги­лий в «Эне­иде» выво­дит на сце­ну Энея, спустившегося в подземное цар­ство и обна­жив­ше­го меч про­тив теней Гор­гон и Гар­пий. Как спра­вед­ли­во отме­ча­ет Фрэ­зер, Вер­ги­лий допу­стил ошиб­ку: Горгоны не мог­ли попасть в Аид, так как были бес­смерт­ны, за исключе­ни­ем Меду­зы.
В том же пред­две­рье тол­пой тес­нят­ся тени чудо­вищ:
Сцил­лы дву­вид­ные тут и кен­тав­ров ста­да оби­та­ют,
Тут Бри­а­рей сто­ру­кий живет, и дра­кон из Лер­ней­ской
Топи шипит, и Химе­ра огнем вра­гов устра­ша­ет,
Горгоны ста­ей вокруг вели­ка­нов трех­те­лых лета­ют…

*

Главный миф о Медузе повествует о следующем....

Итак, по основной версии горгоны были рождены от союза Форка и Кето, а Медуза была младшей среди них и единственной смертной из сестер. Но это легко компенсировалось её молодостью и красотой. Она была настолько прекрасна, что хотела состязаться в красоте с Афиной, хотя и была служительницей её храма. Глаза Медузы были настолько обворожительны, что стоило ей только взглянуть на человека, как его душа и сердце были навеки пленены. А её волосы были настолько шелковистыми и чарующими, что при виде их люди не могли отвести глаз. И эта красота смогла пленить даже великого Посейдона, бога морей и океанов. Он, обратившись в птицу, взял силой Медузу, но место для этого выбрал не совсем удачное – храм Афины. Увидев прелюбодеяние Медузы в своем храме, Афина в ярости прокляла Медузу, изменив её облик. Волосы её обратила в головы змей, а взгляд её стал убивать любого, кто посмотрел бы на нее.

Скрыв целомудренный лик. Чтоб грех не остался без кары,

В гидр ужасных она волоса обратила Горгоны.

Ныне, чтоб ужасом тем устрашать врагов оробевших,

Ею же созданных змей на груди своей носит богиня.

- Овидий. «Метаморфозы».

В агонии и ужасе от проклятия Медуза скрылась из города, сбежав к сестрам своим, другим горгонам. И возненавидела Медуза всех людей, и стала убивать своим взглядом любого, кто проходил мимо её пещеры, будь то человек или животное, обращая их в камень.

Каждый росток молодой с еще не скудеющим соком,

Яд чудовища впив, мгновенно становится камнем;

….И на дорогах - людей и животных подобья, тех самых,

Что обратились в кремень, едва увидали Медузу.

- Овидий. «Метаморфозы».

Так и жила Медуза Горгона в боли и страданиях от своего проклятия и ненависти ко всему, пока Персею не было поручено царем Полидектом убить Медузу. Справиться с Медузой помогли Персею боги – Афина и Гермес. По их совету он отправился к граям, сестрам горгон. Прибыв к дочерям Форкия, Энио, Пемфредо и Дино, Персей украл их единственный глаз, тихонько подставив руку, когда они передавали его друг другу. У грай не было выбора, кроме как в обмен на свой глаз указать путь к горгонам и отдать Персею крылатые сандалии, волшебный мешок и шапку-невидимку Аида. От Гермеса Персей получил в подарок острый кривой нож, а от Афины – отполированный медный щит.

Вооружившись, Персей пошел на бой с Медузой. Глядя на её отражение в щите, чтобы не окаменеть, Персей приблизился к Медузе и, поднявшись в воздух на крылатых сандалиях, смог отрубить ей голову. Персей схватил окровавленную голову Медузы и положил её в волшебный мешок. Но услышав предсмертные крики Медузы, другие Горгоны уже знали, что с их сестрой произошло что-то неладное. Персей спрятался от них с помощью шапки-невидимки Аида и сбежал из логова горгон.

Персей, обезглавленная Медуза и Афина. Афинская краснофигурная гидрия, V в. до н.э.

Из потоков крови, пролившихся из тела обезглавленной Медузы, вышли два дитя Посейдона – крылатый конь Пегас и великан Хрисаор, отец трехтелого Гериона.

Скрытый, смело пройдя с их страшным лесом трескучим,

К дому Горгон подступил; как видел везде на равнине

И на дорогах — людей и животных подобья, тех самых,

Что обратились в кремень, едва увидали Медузу;

Как он, однако, в щите, что на левой руке, отраженным

Медью впервые узрел ужасающий образ Медузы;

Тяжким как пользуясь сном, и ее и гадюк охватившим,

Голову с шеи сорвал; и еще — как Пегас быстрокрылый

С братом его родились из пролитой матерью крови.

- Овидий. «Метаморфозы».

Афина собрала кровь, вытекшую из тела Медузы. Та, что текла из левой части, – несла смерть, по преданию, капля этой крови, попавшая на земли Ливии, породила множество ядовитых змей, убивавших все живое. А та кровь, что текла из правой части, несла жизнь и использовалась Асклепием для спасения людей.

Согласно Сенеке, волшебница Медея использовала желчь Медузы для приготовления своих снадобий.

Таким образом, трансформация, а затем и смерть Медузы – всё это породило на свет множество удивительного!

Голова же Медузы даже после смерти не потеряла своей силы, она все так же могла превратить любого в камень, и Персей еще не раз воспользовался этим волшебным свойством головы. Он обратил в камень Кето, мать горгон и грай, опустошавших земли Эфиопии, обратил в камень царя Полидекта и его слуг, преследовавших Данаю, мать Персея, и даже Атланта, могучего титана, державшего на своих плечах небосвод. На обратном пути Персей спас и Андромеду. Жених Андромеды Финей составил заговор, желая вернуть себе невесту. Когда об этом узнал Персей, то достал голову Медузы и превратил заговорщиков в камень. После он взял Андромеду в жены.

«Персей борется с Финеем и его товарищами». 1680-1684, Лука Джордано.

И после всех этих событий голова горгоны Медузы была помещена на эгиду Афины в назидание и устрашение врагам.

Там и Раздор, и Могу­честь, и, тре­пет бегу­щих, Пого­ня,
Там и гла­ва Гор­го­ны, чудо­ви­ща страш­но­го образ,
Страш­ная, гроз­ная, зна­ме­нье бога все­силь­но­го Зев­са!
Шлем на чело воз­ло­жи­ла укра­шен­ный, четы­реб­ляш­ный,
Зла­том сия­ю­щий, ста бы гра­дов рато­бор­цев покрыв­ший.

- Гомер, «Илиада».

Автор «Или­а­ды», оче­вид­но, хочет ска­зать, что на эгиде –  щите из козьей шку­ры – кро­ме голо­вы чудо­вищ­ной Горгоны были изо­бра­же­ны оли­це­тво­ре­ния раз­лич­ных аспек­тов вой­ны. Дошед­шие до нас памятники микен­ско­го и арха­и­че­ско­го гре­че­ско­го искус­ства не дают парал­ле­лей к это­му гоме­ров­ско­му опи­са­нию. Пред­став­ле­ние о том, что голо­ва горгоны Меду­зы обра­ща­ет в камень, чуж­до Гоме­ру и появ­ля­ет­ся в позд­ней­ших памят­ни­ках лите­ра­ту­ры.

Афина с эгидой, на которой изображена Медуза, V в. до н.э.

В основе горгонейона лежит культовый объект, ритуальная маска, которую, возможно, неправильно понимают: тело к голове стало прилагаться уже позже…Таким образом, весь скрытый потенциал Медузы обнаруживает себя только после отсечения её головы –  в голове потенциал и заложен.

*

Пиндар и Нонн Панополитанский рассказывают историю о том, как Афина изобрела авлос либо само искусство авлетики.

Вкратце суть такова: когда Персей поразил Медузу и забрал её голову, Афина услышала, как оплакивают сестру две оставшиеся горгоны, и желая воспроизвести этот плач, придумала инструмент, способный звучать точно так же. Получившийся напев она назвала «многоглавым номом» и отдала свое изобретение людям.

В том умении,

Которое выплела некогда Паллада

Из смертного стона дерзостных Горгон,

Слыша, как изливался он

В страдной муке

От девичьих уст и змеиных неподступных уст

В час, когда Персей

Повершил третью из сестер,

Чтобы роком настичь приморский Сериф и народ Серифа.

- Пиндар, «Пифийские песни».

Разнородными компонентами, которые «сплетает» воедино Афина, оказываются звуки, издаваемые и самими горгонами, и змеями, которые «росли» на их головах вместо волос. Так понимали это место схолиасты, но возможно и другое толкование: звуки, издаваемые горгонами, Афина «сплела» с воинственным кличем Персея. В обоих случаях эта деталь рассматривается как этиологическое объяснение разнородности звучания каждого из стволов двойного авлоса.

Пиндар описывает, что змеино-девичий плач горгон изливался «с мучительным усилием, напряжением, с мучительным трудом». Остается вопрос, почему Горгонам звук их плача давался с таким трудом? Почему Пиндар вписал именно эту деталь в свою звуковую картину? Видимо, здесь имеется ввиду специфическая техника извлечения звука, требующая от музыканта именно напряжения и усилия. К числу технических деталей стоит отнести эпитет Медузы εὐπάραος, букв. «с хорошими щеками», который появляется в середине рассказа Пиндара. Скорее всего речь идет не о красоте щек Медузы, а об их качестве. Видимо εὐπάραος указывает на силу и объем этих щек, подкрепляя такое толкование особенностями иконографии Медузы, чье устрашающее щекастое изображение en face лишь в эллинистическую эпоху сменилось профильным. Из всех инструментов именно авлос, благодаря в его звучанию, мелодии и способу исполнения, – тот самый инструмент, с которым маска горгоны Медузы имеет теснейшую связь; игра на авлосе искажает лицо музыканта, превращая его в гримасу, подобную усмешке Медузы. Некоторые считают что сам облик горгоны Медузы, гримаса её рта, высунутый язык, а во многих изобразительных версиях еще и острые выступающие зубы, – все это подразумевало некий издаваемый ею звук. Все детали в образе горгон нацелены на то, чтобы заставить вспомнить о технических особенностях авлетики – об усилии, которое требуется от авлиста для извлечения звука, о положении и движении рта, о раздувающихся щеках авлиста. Последнюю особенность видимо и отразил миф об Афине, которая бросила уродовавший ее авлос.

Щекастая Медуза. Горгонейон. IV в. до н.э

Поэт Гесиод, по-видимому, представлял себе горгон как создающих рифы морских демонов, олицетворение смертоносных подводных скал, которые представляли лютую опасность для древних мореплавателей. Так он описывает этих трех окаменевших дочерей морских богов. Более поздние авторы продолжают эту традицию, когда говорят о рифах, которые были созданы там, где Персей установил голову Медузы и где он превратил морское чудовище (по версии, – Кето) в камень.

По другим версиям, горгона Медуза мыслилась как демон штормов, чей лик был изображен на приносящем бурю эгиде-щите Афины. Эти две идеи, вероятно, были связаны с морскими штормами, приводящими корабли к гибели на рифах. Помимо того, горгоны, возможно, представлялись и как духи холодной зимы, которая периодически посещала север Древней Греции (Борей). На их запредельную, подземную, иномирную природу указывает и то, что их породили Форкис (олицетворение бурного моря) и Кето, праматерь морских чудовищ, которой приписывается порождение акул и змеедевы Ехидны (жены Тифона, главного врага олимпийцев). Соответственно, горгоны при таких родителях – хтонические чудовища.

По другой версии (Голосовкера), горгоны, грайи и другие чудовища греческих мифов являются остатками доолимпийского пантеона, которые (под воздействием «олимпийцев») в сознании древних греков постепенно превратились в чудовищ.

Они возможно воплощали для обитателей восточных пространств, примыкающих к Средиземному морю, опасность, исходившую от далекого неизвестного Запада.

Согласно рационалистическому истолкованию, Медуза была дочерью царя Форка и царствовала над народом у озера Тритониды, водила ливийцев на войну, но ночью была изменнически убита. Карфагенский писатель Прокл называет её дикой женщиной из Ливийской пустыни. По другому истолкованию, была гетерой, влюбилась в Персея и истратила свою молодость и состояние.

В средневековых книжных легендах владение головой горгоны приписывалось Александру Македонскому, чем объяснялись его победы над всеми народами. В знаменитой помпейской мозаике доспех царя украшен на груди изображением головы горгоны.

Остров Сицилия традиционно считается местом, где жили горгоны и была убита Медуза. Её изображение до сих пор украшает флаг этого региона.​‌‌​‌‌​

​​‌‌‌На старинных картах звездного неба Персей традиционно изображается держащим в руке голову Медузы; её глаз — переменная звезда Алголь (бета Персея).​‌‌​‌‌​

​​‌‌‌‌В «Фаусте» Гёте горгона  Медуза бродит по шабашу, приняв образ Гретхен (Маргариты), чем смущает доктора Фауста.

В IX песне «Божественной комедии» перед Данте предстают три фурии; беснуясь и визжа, они призывают присутствующую там Медузу превратить его сердце в камень.

Изображение горгоны Медузы часто использовалось для старинных металлических книжных закладок.

Горгона Медуза является знаковым символом для современных феминисток. В частности, они возражают против использования образа невинно убиенной героической женщины в качестве логотипа модного дома Версаче (Медуза Ронданини).​‌‌​

Психоаналитик Зигмунд Фрейд также излагает в деталях свою интерпретацию мифологического образа Медузы как укоренившейся женской сексуальной проблемы. Якобы змеи на голове этой горгоны означают фаллические символы, что одновременно вызывают страх и превосходство. В своих трудах Фрейд еще не раз упоминает женский страх перед мужскими гениталиями.

В анализе метафорического представления женщины о мужских гениталиях Фрейд проливает свет на парадокс женского восприятия фаллоса, который является для нее одновременно ужасающим и бесспорно привлекательным.

Словно Фрейд имел ввиду современных феминисток, где змеи - пенисы являются символом и желания, и страха, и даже ненависти. Согласно Фрейду, вид головы горгоны Медузы компенсирует женскую неполноценность, повышает самооценку и, возможно, является символом эмансипации. Но убедительную аргументацию Фрейд в конечном счете был не в состоянии привести, взамен объяснил ситуацию обезглавливания Медузы Горгоны, где основная идея такова: "змеи в её волосах – подтверждение правила, согласно которому умножение символов члена показывает кастрацию.”

***