Один из главных, кельтских мифологических персонажей – Араун (валл. Arawn) или Аравн – в валлийской мифологии иногда предстает как король потустороннего мира Аннвна (Аннуна). Иногда его называют богом мертвых, что верно только отчасти. Аравн облачен в серое и обладает «гончими ада».
Ссылаясь на Джона Томаса Коха, специалиста по кельтской мифологии, имя Араун могло произойти от библейского имени Аарон, имени брата Моисея, которое в конечном счете восходит к древнееврейскому имени и означает «возвеличенный». Имя Аарон было распространено в Уэльсе во времена римлян, что показано Гильдой, который писал: «Аарон и Юлий были христианскими мучениками из Urbs Legionis („город легиона“, возможно Карлеон) во времена императора Диоклетиана».
Согласно преданиям кельтских народов, Араун иногда (!) возглавлял Дикую Охоту. Он мчится со своими белыми гончими собаками, имеющими большие красные уши, по небу в осеннее время, в поиске потерянных душ, которые он забирает к себе в царство, где люди, проявившие себя героями при жизни, наслаждаются загробными миром, пируют, пьют вино и веселятся. Но чаще всего это касалось славных героев павших в бою – аналогично Вальхалла из германо-скандинавской мифологии.
В легендах Артуровского цикла он выступает под именем Ангиша или Ангиссанса, короля Шотландии или Ирландии, а в «Historia Regum Britanniae» Джеффри Монмутского он назван Авгуселом.
При этом, назвать Арауна повелителем Аннвна можно очень приблизительно. У кельтов – валлийцев этот самый повелитель видоизменялся и представал в различных обличиях.
Самое известное упоминание Арауна встречается в первой ветви Мабиноги – «Пвилл, властитель Дифеда» (валл. Pwyll Pendefig Dyfed). Мабиноги (Mabinogi ) – это цикл валлийских повестей. Эти повести большей частью относятся к 14-15 векам, однако часть историй встречается и в рукописях 13-го века, причем и там они уже были достаточно старыми. Лингвисты и историки в результате довольно бурных дебатов сходятся на 11-м веке, как времени создания сборника. При этом есть подозрения, что основные и самые древние «ветви книги» (очень характерное название для друидов) вообще относятся к временам начала железного века. Можно сказать, что в этих средневековых рукописях содержится выжившая в несколько измененной форме, дохристианская политеистическая мифология валлийцев, включающая в себя народные традиции, возникшие в Уэльсе, плюс традиции, развитые британцами до окончания первого тысячелетия в других местах .
И вот здесь стоит разобраться поподробнее.
Наиболее древние мифы и легенды о богах бриттов посвящены божествам из семейства Пвилла, ассоциируемым с юго-западным районом Уэльса, который римляне именовали Демецией, а бритты – Дифедом.
Пвилл (Пуилл) – мифический и при этом возможный реальный князь – «хозяин» Дифеда. «По мифу», его женой была богиня Рианнон («священная, великая королева», богиня лошадей, богиня верховной власти).
В этой истории имена Пвилла и Арауна тесно переплетаются друг с другом.
Именно первая из «Четырех Ветвей Мабиноги» рассказывает о том, как «Пвилл, князь Дифеда», получил право именоваться Пенн Аннвн, то есть «Владыка Иного(потустороннего) мира». Не так-то просто объяснить, почему один и тот же персонаж мог быть и смертным князем, пускай даже и легендарным, и правителем таинственного Потустороннего мира, совмещая в своем лице две противоречащие друг другу древние традиции. Однако для эпохи более архаической, чем эпоха кодификации и литературной обработки этих легенд, никакого насильственного совмещения и не требовалось, ибо обе легенды не воспринимались как нечто противоречивое.
История из Мабиноги о князе Пвилле, повествует о том, что некогда в «потустороннем» Аннвне вспыхнула война между двумя его королями – или, что более вероятно, двумя наиболее влиятельными из тамошних вождей. Здесь впервые и встречается имя Араун. Во время этой войны Араун «Серебряный Язык» и Хафган «Ясный как Лето» одновременно напали на владения друг друга. В долгой борьбе Араун потерпел явную неудачу и вынужден (?) был отправиться в земной мир, чтобы заручиться поддержкой славных смертных воинов.
Далее происходит ключевое повествование. Буквальный перевод на русский из Мабиноги :
Как-то раз, отдыхая в своем главном дворце в Нарберте, Пвилл задумал поохотиться и избрал для этого Глин Ких. Не медля нимало, он в тот же вечер выехал из Нарберта и на ночь остановился в Хлуин Диарвиде. Поутру он уже был в Глин Кихе, на опушке леса спустил собак, затрубил в рог – и пошло веселие. Псы мчались что было мочи, Пвилл за ними, и вскоре свита потеряла его из виду. Когда он остановился и прислушался, то лай был впереди и сбоку, только сбоку собаки лаяли совсем не так, как те, что бежали впереди.
Наконец между деревьями показался просвет, и Пвилл нашел свою свору, которая ждала его на краю большого поля. Тотчас справа появились олень и другая свора. Половину пути не добежал олень до леса, когда его догнали и повалили наземь сверкавшие белой шерстью и красными ушами псы, подобных которым король не видел во всю свою жизнь.
Пвилл подъехал поближе и, отгоняя чужих собак, стал натравливать на оленя своих. Тем временем прискакал на светло-сером жеребце-великане всадник в охотничьем платье из серой шерсти и с охотничьим рогом на шее.
Он сказал:
– Вождь, я знаю, кто ты, но не хочу тебя приветствовать.
– Наверно, – ответил Пвилл, – твое звание не позволяет тебе первым приветствовать меня.
– Нет, дело не в звании.
– В чем же я виноват?
– Клянусь небом, тебе неведомы законы приличия.
– В чем я виноват, вождь?
– Нет ничего хуже, чем отгонять от добычи чужих псов и натравливать на нее своих. В этом ты виноват, и хотя я мог бы тебя отпустить, клянусь небом, даже сто оленей не стоят того позора, которым я тебя заклеймлю!
– Ты прав, вождь, но позволь мне искупить зло и стать твоим другом.
– Чем же ты искупишь зло?
– Чем положено по твоему званию, но мне неведомо, кто ты.
– В своей стране я – коронованный король.
– Пусть удача сопутствует тебе, господин. Но откуда ты и как тебя зовут?
– Я – король Аннвна, и зовут меня Араун.
– Господин, – спросил Пвилл, – чем мне заслужить твою дружбу?
– Ты заслужишь мою дружбу, – сказал король, – если победишь Хафгана. Его владения рядом с моими, и он все время нападает на меня. Избавь меня от него. Тебе это не составит труда. И я буду тебе другом.
– Я с радостью. Скажи только, как это сделать.
– Скажу. Но знай, я не прошу о невозможном. И, клянусь, я буду тебе преданным другом. Ты поедешь в Аннвн вместо меня, и самая прекрасная дама там станет твоей. Я сделаю так, чтобы все принимали тебя за меня и чтобы ни один паж и ни один воин не усомнился в том, что ты – это я. Так, начиная с завтрашнего дня, пройдет год, а через год мы встретимся здесь.
– Будь по-твоему, – согласился Пвилл, – но как мне узнать врага?
– Ровно через год мы поклялись сойтись у реки, и ты явишься в моем обличье и покончишь с ним одним ударом. Однако берегись. Если он попросит тебя ударить его еще раз, не делай этого, как бы он ни просил. Я вот не утерпел, и он взял надо мной верх.
– Но скажи, как мне оставить на год мое королевство? – спросил Пвилл.
– Ни один твой подданный, ни один мужчина и ни одна женщина, не узнают, что я – не ты, пока я буду править в твоем королевстве.
– Тогда у меня нет причин отказывать тебе, и я отправляюсь в путь.
– Желаю тебе удачи, – сказал Араун. – Пусть будет прямой твоя дорога. И позволь мне проводить тебя до границы моего королевства.
Араун скакал рядом с Пвиллом, пока не показался дворец.
– Отныне мой двор и все мое королевство в твоей власти. Иди смело во дворец. Никто не узнает в тебе чужака. Только советую тебе сначала приглядеться к нашим обычаям, а уж потом поступай как знаешь.
Пвилл отправился во дворец, оглядел там все спальни и залы и решил, что красивее дворца не может быть на земле. Через несколько минут залы наполнялись челядью. Пришли воины, достойнее и наряднее которых Пвилл еще не видел в своей жизни. Следом за ними явилась королева, и Пвилл подивился ее необычайной красоте.
Пвилл заговорил с королевой и вскоре был очарован ее умом и веселостью, которыми она превосходила всех благородных дам. Они ели мясо, пили вино, пели песни и произносили здравицы, и ни в одном дворце на земле не было столько мяса, и столько вина, и столько посуды, украшенной драгоценными каменьями.
Целый год Пвилл охотился и пировал, слушал песни менестрелей и беседовал с придворными, пока не приблизился день, назначенный для сражения. Об этом дне помнил не только он, но и все жители королевства, даже с самых дальних окраин, и, когда Пвилл поскакал на коне к знакомому месту, с ним вместе поскакали все его приближенные. Наконец путь им преградила река, и Пвилл, приподнявшись на стременах, сказал:
– Мои верные рыцари, слушайте меня и запоминайте. Я привел вас сюда, но это моя битва. Я сам сражусь с моим врагом, ибо в этом деле замешаны только мы двое: он претендует на мои земли, я – на его. Вы не должны мне помогать. Стойте в стороне и смотрите, кто из нас одержит победу.
Соперники поскакали навстречу друг другу, и тот, кто был в обличье Арауна, ударил копьем прямо в центр Хафганова щита, расколол его надвое и пробил доспехи Хафгана, который упал, смертельно раненный, на землю, не в силах нанести ответный удар.
– О вождь, – вскричал Хафган, – коли так суждено и ты меня ранил, заверши начатое – добей меня.
– О нет, я не сделаю этого, чтобы не раскаяться потом.
– Мои верные рыцари, – воззвал Хафган, – унесите меня домой, ибо настал мой смертный час. Никогда больше не пировать мне с вами.
– Рыцари, – сказал тот, кто был в обличье Арауна, – держите совет, кому быть моими подданными, а кому это не по душе.
– Господин, – ответили рыцари, – мы все будем твоими подданными, потому что никто другой не вправе быть королем Аннвна.
– Ваша правда, – отвечал им Пвилл в обличье Арауна, – кто с миром ко мне идет, того я принимаю с миром, а кто не хочет мира, тому придется узнать крепость моего меча.
Рыцари принесли Пвиллу присягу на верность, и к полудню следующего дня оба королевства были под его властью. Потом он, дабы не нарушить своего обещания, поскакал в Глин Ких.
Король Аннвна ждал его, и они оба несказанно обрадовались друг другу.
Они вновь поменялись обликами, и каждый возвратился в свои законные владения. Вернувшись, Пвилл обнаружил, что никто еще не правил Дифедом так хорошо и край никогда еще не знал такого процветания, как в минувшем году. Что же касается Арауна, он узнал, что его главный враг погиб, а владения значительно расширились. А когда он поцеловал свою жену, она удивленно спросила его, что с ним случилось: ведь он целый год даже не прикасался к ней. Тогда он поведал ей всю правду, и они согласились, что приобрели в лице Аравна верного и благородного друга.
После этого короли Аннвна и Дифеда еще более укрепили взаимную дружбу. Впредь Пвилл стал время от времени именоваться не князем Дифеда, а Пен Аннвном, то есть "Владыкой Аннвна".
По сути, из этой истории становится понятным, что Араун, поделив функции повелителя потустороннего мира (Аннвна) с Пвиллом, фактически на время отдал тому свои полномочия. Есть мнение, что именно Пвилл больше известен, как повелитель Аннвна. Т.е. по факту мы имеем явное «раздвоение» как распределение этих обязанностей.
Также стоит заметить, что тот, «чьи владения граничат с моими», постоянно враждует со мною, -- и это Хафган, также король Аннвина (?) .
Значит Араун/Пвилл и Хафган правят не то чтобы совсем уж в одном месте. При этом вражда этих королей постоянна, никто из них не может победить в поединке, – есть версия, что Араун/Пвилл олицетворяе(ю)т зиму, а Хафган – лето. Битва лета и зимы – такой отголосок календарных верований, и получается, что они не могут существовать друг без друга. Правда Хафган не появляется в других источниках.
Возможно, что в битве Арауна и Хафгана отражается битва сил Тьмы и Света, где Араун представитель первой силы. Тьма не могла победить Свет. Но Пвилл поменявшись местами с Аравном, смог. По сути, это сам Араун, как одно из его воплощений(?).
Это размышления на тему воплощений Аида вообще, и его якобы кельтской версии – Арауна в частности. При этом, кельты вообще далековато ушли от темы Аида, по сравнению с другими индоевропейцами...(Однако! Например Плутос (Πλοῦτος) – бог богатства в греческой мифологии, в ряде мифов связывается с римским Плутоном(Πλούτων) – повелителем загробного мира. Плутос связан с Деметрой (он ее сын) и Персефоной (дочь Деметры). Объединение с культом обеих богинь привело также к отождествлению Плутоса и Плутона или Аида (ᾍδης), так как божество мертвых мыслилось обладателем несметных подземных богатств).
Подземный мир, откуда черпают силу роста растения, мыслится источником неистощимого потенциала: ведь он дает силы роста растениям, и в него уходит все, что исчезло с лица земли. Отсюда образ неисчерпаемого богатства недр и самого бога смерти: семантика богатства в именах греческого Плутона, кельтского Пвилла- Арауна, индийских подземных областей Патала, полных сокровищ; традиционное представление о плате богам подземного мира, типический образ подземных змеев, охраняющих клады, и связь бога смерти со скотом, который был для древних олицетворением множащегося богатства.
Далее, когда пойдет речь о благостной и богатой «вином и едой» земле Арауна, ассоциация с Плутосом/Плутоном/Аидом станет понятной.
В любом случае, более чем запутанная история. Можно предположить, что король на самом деле был один (Араун), и Аннвн был один, но для этой истории почему-то было сделано исключение.
В более поздних традициях роль короля Аннвна в значительной степени была приписана валлийскому психопомпу, Гвину ап Нудду.
Гвин забирает души погибших славных воинов и ведет в Аннвн или на «туманные вершины гор» (по преданию это излюбленное его пристанище, как и вершины холмов). Облик Гвина в одной из поэм кровав, под стать хозяину и животные:
Мой крутобокий конь - гроза сраженья;
...
Мой славный крутобокий пёс,
Тебе не сыщешь равных в целом свете;
Недаром ты Дормах (Дверь Смерти), пёс Мелгуина.
Еще один из королей Аннвна – Манавидан мак Ллир, а также короли фоморов, Бран Благословенный и многие другие.
Однако имя Арауна встречается чаще других и сохранилось не только в Мабиноги, но и в традиционной поговорке, найденной в старой валлийской фольклорной сказке :
Hir yw'r dydd hir yw'r nos, hir yw aros Arawn – «Долгий день и долгая ночь, и долгое ожидание Арауна».
Также Араун упоминается в ранневаллийской поэме «Сокровища Аннвна» (Preiddeu Annwfn), в которой описано путешествие в Аннвн с целью овладения волшебным котлом. Высказывалось предположение, что образ этого котла повлиял на формирование идеи о святом Граале, тесно связанном с легендами Артуровского цикла. Вообще легенды о Короле Артуре сегодня прямо связываются с повестями из Мабиноги. Кстати, стоит отметить, что Король Артур тоже бывает одним из предводителей Дикой Охоты (разумеется, уже после своего таинственного исчезновения) с которой связывается и Араун. В Мабиноги, в сказаниях «Трофеи Аннвна» и «Килух и Ольвен» описывается еще интересный меч Каледвулх, ставший позже Калибурном (в латинской транскрипции), а затем, уже у французов, сначала Эскалибором, а затем уже и Экскалибуром. Из того же сборника Мабиноги известно, что Киллох, двоюродный брат Артура, ехал к тому в сопровождении двух собак Аннвна.
Короче говоря, все очень занятно переплетается, след ведет в интересные дебри истории британских островов.
Название Arawn возможно аналогично континентальной theonym Arubianus (Бог пахотного поля).
Поподробнее о землевладениях Арауна…
Аннвн (Аннун, Аннвин) (/ˈanʊn/, ср.-валл. Annwvn, Annwvyn, в современной передаче – Annwfn или Annwn; этимологически связано со словом dwfn 'дно', дословно «бездонный») – тот самый потусторонний мир, правителем которого считался то Араун, то Пвилл. Географически Аннвн считался находящимся на западе, где садится Солнце, и обычно ему приписывалось нахождение на острове Мэн или в Ирландии.
Элизиум = Аннвн.
Определенное соответствие этим ирландским верованиям обнаруживается в бриттской истории, но здесь представление об Элизиуме сформировалось под влиянием христианских идей. Элизиум называется Аннвн, что означает «бездна», «царство мертвых», «ад», а также «элфидд», «подземелье». Но в историях оно не имеет никакого сходства с этими значениями слова, за исключением отдаленного, поскольку их христианские редакторы путали Элизиум с адом. Это – область на поверхности земли или надводный (подводный) мир, в котором обнаруживаются некоторые характерные черты ирландского Элизиума, например котел, источник напитка более сладкого, чем вино, и животные, весьма любимые смертными. Аннвн очень красив, а его население не подвержено смерти или болезням. Поэтому название Аннвн, вероятно, заняло место более раннего языческого названия Элизиум.
Это – прекрасная земля, где непрерывно продолжаются веселье и пир, а его королева чрезвычайно очаровательна. Здесь Аннвн не имеет никакого подземного характера и воспринимается, очевидно, как земля, смежная с королевством Пвилла. В других историях это – земля, откуда Гвидион и другие получают различных животных и вообще «ресурсы». Более позднее представление народа о бешеных собаках Аннвна может быть основано на старом мифе о собаках, с которыми охотился король этой земли. Они и упомянуты в истории Пвилла.
Аннвн – это земля под волнами или над морем, называемая также Кэр-Сиди («вращающийся замок»), вокруг которой «идут океанические течения». Она «известна Манавиддану и Придери», так же как ирландский Элизиум – Мананнану. Народ той земли был свободен от смерти и болезней, и в ней находится «изобильный источник, вода в котором слаще белого вина». Также был котел, принадлежавший хозяину Аннвна, который был украден Артуром и его людьми. Такой котел является собственностью народа, принадлежавшего водному миру в «Мабиноги».
Встречаются мнения относительно того, что Аннвн – это Авалон. Согласно современному толкованию, миф об Авалоне – отголосок дохристианских сказаний о «стране блаженства», ассоциировавшейся с полуостровом Авалон в Уэльсе, священном для кельтов.
Позднее, уже непосредственно под влиянием догматического христианского учения, «Дикая Охота Арауна» трансформировалась в жуткую охоту за душами грешников и нечестивых людей, а царство Аравна из приятного во всех отношениях загробного мира изменилось на Ад, где эти души обречены вечно томиться, испытывая различные муки и страдания без надежды на освобождение.
Тут стоит подробнее остановиться на Дикой охоте и основном, что с ней связано.
Араун, хотя и не был прямым предводителем Охоты, зато стая псов принадлежала именно ему. По одной из версий, на саму охоту с псами Арауна выходит страшная старуха Маллт-и-Нос. По другой версии, она разъезжает вместе с Аравном и его гончими, преследуя скорбящие потерянные души для Аннвна. Маллт-и-Нос гонит гончих вперед воплями и стенаниями, как утверждают некоторые, злыми по своей природе. Фольклор говорит, что раньше она была красивой, но нечестивой нормандской женщиной благородного происхождения, которая настолько любила охоту, что однажды сказала: «Если в раю нет охоты, мне там нечего делать». Однако позже она пожалела о своих словах и теперь плачет одновременно от страдания и радости вечной охоты в ночном небе.
Надо заметить, что есть конкретные сходства скандинавской Дикой Охоты и валлийской. Само название «Дикая Охота» пришло от скандинавов. В качестве предводителя Дикой Охоты иногда выступает ВЕРХОВНЫЙ скандинавский бог Один. У германцев это бог Водан.
«Дикая охота Водана», Friedrich Wilhelm Heine, 1882
«Дикая охота Одина», иллюстрация August Malmström
В мифологии, как и в генетике и биологии, есть один признак родины появления мифа. Это его развернутость и изобилие подробностями, которых нет в других местах. Если внимательно посмотреть самые разные истории про Дикую Охоту, то быстро станет понятным, что самые подробные истории пришли к нам как раз с британских островов, где еще сто-сто пятьдесят лет назад многие не сомневались в их реальности.
В «Англо-саксонских хрониках» 1127 года приводится описание Дикой охоты. После 6 февраля того года огромное количество жителей Англии якобы слышало и видело большую компанию охотников и стаю гончих, несущихся в темноте ночи. Охотники скакали на черных лошадях, а у их черных псов горели глаза. И таких легенд в английском фольклоре – пруд пруди…
Гончие Дикой охоты для кельтов, все-таки воспринимались как Гончие Аннвна, и соответственно его хозяина – Арауна (хоть он и не всегда был прямым участником Дикой охоты).
В некоторых сказаниях, красноухие псы Арауна считались предвестниками смерти, хотя они не приносили разрушений и не преследовали людей до победного конца. Считалось, что вблизи их голоса звучали как лай маленьких собак, на расстоянии же их лай был глубоким, раскатистым и диким, как у бладхаундов. По мере их приближения лай становился тише. Когда Араун или его последователь Гуинн ап Нудд выезжал на охоту, он обычно преследовал не людей, а белого оленя. Людей скорее преследовала та самая старуха Маллт-и-Нос. То есть фигура Аравна как участника Дикой охоты скорее всего воспринималась как некое «послание» или «знак» природы, голос Потустороннего мира, аллегория «запредельного».
Кстати, по легенде, души умерших, которые признавались достойными, Араун приглашал поохотиться на оленя и поесть «вкусностей» из волшебного котла.
Интересно, что легенды о Дикой охоте можно найти везде, где когда-либо обитали кельты и германцы, - то есть по всей центральной части северной и северо-западной Европы, от островной Британии – до Германии, и не вполне ясно, кто из этих двух народов является «автором идеи». Общее название – «Дикая охота» встречается везде – Wild Hunt, Die Wilde Jagd, Wilde Heer, но есть и множество местных и/или более поздних названий, например по теме, уэльское Cŵn Annwn (псы Аннвна) а также Иродова охота, Каинова охота, гончие Гавриила, Асгардрейя и т.п. Кроме того, в каждой местности, где приживалась эта легенда, она так или иначе трансформировалась, адаптируясь к местным верованиям, и нюансов в описании Дикой Охоты великое множество.
Дикая Охота появляется в темное время года, у кельтов – где-то в районе Самайна, у германцев – зимой, либо перед Йолем, либо во время Йольтайда. В некоторых легендах, Аравн выгуливает своих псов и по весне.
С другой стороны, есть и ряд из нескольких значительных различий в германском и кельтском мире.
У Германцев встретить Wodan Jagd – не безусловно плохой знак. Тому, кто встречает Охоту в полях и лесах, а не под крышей дома, и найдет в себе храбрость поддержать охотничий клич Водана – тот бросит часть своей добычи, которая при свете солнца превратится в золото и серебро. Поля же, над которыми заметили Асгардрейю, принесут в два раза больший урожай. Есть и ряд немецких морализаторских сказок, где Охотник жестоко наказывает неверующего или грешника, после чего тот исправляется.
У кельтов же описания Дикой охоты больше сходны с описанием кавалькад сидов – тогда понятно, почему она появляется в дни Самайна: этот праздник делит год на время, принадлежащее людям, время, когда они обрабатывают землю и пользуются ее плодами, и на время сидов – когда поверхность земли принадлежит им. Охоте водительствует любой из королей Аннвна, т.е. Араун в том числе. В обоих случаях, присутствуют прямые ассоциации с «плутоновским» богатством и достатком (!).
Ну и, разумеется, Охота не является причиной тех неприятностей, которые могут произойти, скорее, – всего лишь предвестником.
Дикую охоту под предводительством дьявола иногда называли Рейд Херлы, Дандо и его псы или гончие Чейни.
Известное нам слово «арлекин» (англ. Harlequin), т. е. «шут, клоун» происходит сложным путем от древнефранцузского варианта названия Дикой охоты. Изначально Хеллеквинами или Херлеквинами называли женщин, сопровождающих богиню Хел во время ночной охоты, но когда это понятие было заимствовано французской культурой, они изменили Хел на мифического короля Херлу (Один) или Херлеквин (др. англ. Herla Cyning — Херла король). Отсюда возникло английское название Рейд Херлы. Возможно что само понятие Дикой охоты включает в себя аспект трикстерства как игры.
Псы (Madaigh, Cŵn) в кельтской мифологии – одни из самых мифологизированных животных, которые ассоциировались, как правило, с Иным Миром, Охотой и, реже, с исцелением.
У кельтов вообще имелась разветвленная система верований о псах холмов, псах ши или вересковых псах с одной стороны, и призрачных псах - сторожах границ мира мертвых и мира живых с другой. Именно поэтому о гончих Дикой Охоты у кельтов куда больше рассказов, нежели у других племен. Любопытно, что в разных районах псы принимают черты разных типов волшебных собак: они могут быть и бело-красными гончими Аннвна, и болотно-зелеными огромными псами холмов, и угольно черными огненноглазыми или безглазыми гримами - сторожами грани и вестниками смерти.
Т.е. псы, как ни странно, также многое проясняют : чертоги Арауна – особое место.
Стоит отметить, что из-за этимологической схожести и связи с охотой, Арауна иногда ассоциируют с рогатым галльским богом Цернунном (Кернунном).
Кернунн - Лесной бог
Часто Охотником становится какое-нибудь полумифическое-полуисторическое лицо, всегда, однако, имеющее отношение и к миру живых и к потустороннему миру: например, иногда дикой скачке предводительствует уже упомянутый король Артур – не живой и не мертвый, принадлежащий, по самой известной легенде о его смерти, сразу двум мирам, и миру живых и Аннвну, или Эдрик Дикий – женившийся в свое время на деве из рода ши, по имени Годда, потерявший ее по собственной неосторожности, и снова нашедший после смерти.
Вообще, часто в описании Охотника фигурируют рога, но недостаточно данных, чтобы сказать, имеет ли он отношение к Цернунну или к тому же Арауну или другим рогатым богам кельтов, или же это просто извращенные христианские представления о том, что Охотник – это сам дьявол, а тот, как известно, обладает этой пикантной деталью внешности. С другой стороны, более поздний миф о Херне-охотнике из Виндзорского леса – совершенно точно связан с рогатым хозяином лесов Британии.
Херн (англ. Herne the Hunter) – герой английского фольклора, представлялся как призрак, носящий на голове оленьи рога. Когда-то считалось, что он является проводником душ в подземный мир. Херн предположительно и является местной, беркширской, ипостасью кельтского бога Цернунна (Cernunnos). За образом Херне стоит сила места, которую определяли в первую очередь леса Уэльса и Англии. Херн впервые упоминается в пьесе Уильяма Шекспира Виндзорские насмешницы (1597):
Я вам напомню сказку древних дней.
Охотник Герн, который был лесничим
В тенистом вашем Виндзорском лесу,
И после смерти навещает лес.
Зимою в полночь тихую он бродит
Вокруг большого дуба на опушке,
Огромнейшие острые рога
На лысой голове его ветвятся.
Он насылает порчу на стада,
В кровь превращает молоко коровье,
Деревья губит и крадет овец.
Его грехи на нем бряцают цепью.
И страшно слышать в полночь этот звон…
С младенчества мы сказку эту знаем.
Болтливая, седая старина
Её как правду внукам рассказала.
Связь, Араун – Цернунн – Херн, вполне прослеживается. Все эти персонажи, видимо, «с одной грядки».
«Херн-охотник», иллюстрация George Cruikshank
В своей книге «История дьявола – Рогатый Бог Запада Херн» (The History of the Devil – The Horned God of the West Herne ; 1929) Р. Лоу Томпсон предполагает, что Херн, а также другие дикие охотники в европейском фольклоре, все происходят из одного и того же древнего источника.
Охота вообще – важнейшее занятие древних людей, и естественно, вошла в ряд ключевых архетипов человеческого мира. Это понятие включает умение ориентироваться, выслеживать, понимать знаки и следы.
Также использовались материалы :
Динна Дж. Конвей, «Полная энциклопедия мифологических существ. История. Происхождение. Магические свойства» ;
Кельтская мифология – энциклопедия, « Мифы, верования, божества, герои» ;
Н. Никольская, «Дикая охота» ;
WIKI.
