Лунная мифология

ЛУНАРНЫЕ КУЛЬТЫ – по­кло­не­ние лу­не (ме­ся­цу), когда также с фа­за­ми Лу­ны свя­зы­ва­ют­ся важнейшие мо­мен­ты хозяйст­вен­ной и об­ря­до­вой жиз­ни. Ви­ди­мое убы­ва­ние и при­бы­ва­ние лу­ны ассо­ци­иро­ва­лось с убы­ва­ни­ем и прибывани­ем плодо­ро­дия и других при­род­ных сил, её периодическое ис­чез­но­ве­ние и по­яв­ле­ние – с представления­ми о смер­ти и воз­рож­де­нии.

Во многих культурах осо­бы­ми об­ря­да­ми отмечается каж­дое но­во­лу­ние (на­ча­ло лун­но­го меся­ца). Важ­ней­шие го­до­вые празд­ни­ки (напр., иудей­ский Пей­сах) при­хо­дят­ся на полнолу­ние. К но­во­лу­нию или к пер­вым двум чет­вер­тям лун­но­го ме­ся­ца при­уро­чи­ва­лись важ­ней­шие со­бы­тия – свадь­ба, на­ча­ло сельскохозяйственных ра­бот, построй­ка дома и т. п.; пос­лед­ние же чет­вер­ти, ког­да лу­на на ущер­бе, счи­та­лись неблагоприятными для этих дейст­вий. Полнолуние при­зна­ва­лось наи­бо­лее под­хо­дя­щим вре­ме­нем для сбо­ра целебных трав, лю­бов­ной, вре­до­нос­ной и т. п. магии. Пов­се­мест­но про­сле­жи­ва­ет­ся магическая связь лу­ны с вод­ной сти­хи­ей (дож­дем, при­ли­вом).

В до­шед­ших до нас ми­фо­ло­ги­ях лу­на, как пра­ви­ло, противо­пос­тав­ля­ет­ся солн­цу ; в па­ре c солн­цем она мо­жет вы­сту­пать как во­пло­ще­ние ли­бо мужско­го, ли­бо жен­ско­го на­ча­ла. Жен­ская природа Луны обыч­но свя­зы­ва­ет­ся с менструальным цик­лом, при­уро­чен­ным к лун­ному ме­ся­цу. Ас­со­циа­ция лу­ны с жен­ской, а солн­ца – с муж­ской природой на­блю­да­ет­ся как в охот­ни­чьих (напр., у центральноафриканских пиг­ме­ев), так и в зем­ле­дельческих (напр., у ки­тай­цев лу­на связыва­ет­ся с инь в противоположность солн­цу, во­пло­щаю­ще­му ян) об­щест­вах. С другой  сторо­ны, со­глас­но рас­про­стра­нен­ной ги­по­те­зе, ас­со­циа­ция лу­ны с муж­ским, ак­тив­ным на­ча­лом вос­хо­дит к палео­ли­ту, что свя­за­но с ве­ду­щей ро­лью лун­ных цик­лов для из­ме­ре­ния вре­ме­ни в охот­ничь­ем обще­ст­ве, то­гда как в неоли­те, с разви­ти­ем земледе­лия и зем­ле­дельческого солнеч­но­го календа­ря, основное зна­че­ние по­лу­ча­ют солярные куль­ты и лунные культы вы­тес­ня­ют­ся на второстепен­ное ме­сто и ассо­ци­иру­ют­ся со вторичным, женским на­ча­лом.

Лу­на и солн­це мо­гут вы­сту­пать в ми­фах как брат и се­ст­ра (час­то – близ­не­цы, напр., бо­ги­ня лу­ны Тефнут и бог солн­ца Шу в египитеской ми­фо­ло­гии) ли­бо как суп­ру­ги. С последним пред­став­ле­ни­ем свя­зан ши­ро­ко распространенный мо­тив свадь­бы Ме­ся­ца и Солн­ца (у индо­ев­ро­пей­цев, сель­ку­пов, ке­тов, аб­ха­зов, центральноамериканских ин­дей­цев и др.). Ши­ро­ко распростра­не­ны ми­фы, объясняющие сме­ну фаз Лу­ны проти­во­стоя­ни­ем свет­ло­го и темно­го на­ча­ла. Ино­гда Лу­на представля­ет­ся антаго­ни­стом Солн­ца, настигающего её и режущего свои­ми лу­ча­ми (напр.,в ми­фо­ло­гии наро­да сан в Южной Аф­ри­ке). Дру­гая по­все­ме­ст­но рас­про­стра­нен­ная серия мифов – о «лун­ном челове­ке», по­се­лив­шем­ся на лу­не, чем объясняется про­ис­хо­ж­де­ние лун­ных пятен. У многих народов на лу­не оби­та­ют ду­ши умер­ших; в ин­ду­из­ме ду­ши от­ды­ха­ют на лу­не в ожи­да­нии ново­го во­пло­ще­ния.

Триада главных пальмирских богов: верховное божество Баалшамем (в центре) и божества луны Аглибол (слева) и солнца Малакбел (справа). Рельеф из Бир-Вереб (Сирия). Лувр.

Другая концепция связана с лунными божествами. Лунное божество в мифотворчестве – некое сверхъестественное существо, связываемое с Луной как объектом на небе непосредственно. Лунные божества существуют в большинстве политеистических религий и мифологий.

Например, в греческой мифологии лунным божеством была Селена и, в меньшей степени Артемида.

Селена (Σελήνη) являлась олицетворением луны (греч. σέλας, «свет», «сияние»). Она дочь титанов Гипериона и Тейи, сестра Гелиоса и Эос. Называли её также Фебой, как сестру бога Солнца Феба. У Гомера она не является богиней; один гомеровский гимн называет ее дочерью Палланта, а другой гимн, в честь Селены описывает ее в виде прекрасной белорукой богини с длинными крыльями и золотой короной. Она едет на колеснице по небу, чтобы дать людям свой приятный свет. В противоположность своему брату Гелиосу, который в гордом сиянии несется вихрем со своей запряженной четырьмя конями колесницей, Селена является кротким, скромным существом; в ее повозку запряжены белые лошади, мулы , быки или коровы, рога которых составляют символ Луны. В Элиде Селена имела статую с рогами.

Известен миф о любви Селены к прекрасному Эндимиону, которого она посещает ночью в Латмийской пещере в Карии. Селену обольстил Пан, подарив ей стадо белоснежных ягнят. Иногда Селена отождествлялась с Гекатой (поэтому к ней обращали слова заклятий, желая привлечь возлюбленного). Считалось, что колдовские манипуляции особенно действенны при полном сиянии Селены.

Селена на колеснице, запряженной быками (правая торцовая поверхность саркофага с мифом о Селене и Эндимионе). Мрамор. Ок. 235 г. н. э. Париж, Лувр.

В Риме Селене соответствует богиня Диана (лат. Diana), но посредством Артемиды ; Диана – богиня растительности, подательница света и жизни, подобно греческой Артемиде, которая во многом переняла функции Селены. Поэтому ее отождествляли с последней и в римской литературе приписывали ей все те качества, какие в позднейшее греческое время были присущи Артемиде.

Диана считалась богиней охоты, родов, а также сосбственно богиней Луны. Культ Дианы как полагают, занесли в Рим плебеи-латины, поэтому она в основном считалась покровительницей плебеев и рабов. Наиболее известны святилища Дианы на горе Тифате в Кампании и в районе Ариция, в роще у источника Эгерии, где Диана под именем Неморенсийской чествовалась как богиня, требующая человеческой крови. Она считалась покровительницей Латинского союза. Сервий Туллий, покровитель низших классов народа, посвятил ей храм на Авентине, главном местопребывании плебеев. Годовщина основания храма считалась праздником рабов (servorum dies). Жрецом богини был беглый раб (Rex Nemorensis), получавший жречество после поединка, в котором убивал прежнего жреца. Рассказывали, что ее культ был занесен сюда Орестом или сыном Тесея Ипполитом. После своей смерти Ипполит якобы был воскрешен Эскулапом и приведен Дианой в Арицию, где затем царствовал под именем Вирбия.

Позднее Диана отождествлялась с Немезидой и карфагенской небесной богиней Целестой. Храм Дианы Лимнотиды находился в небольшом малоазийской городке Лимны. Диана Персидская почиталась в городе Гиерокесария, где ей был посвящен храм и священный участок.

Древняя римская настенная роспись изображающая сцену жертвоприношения в честь богини Дианы ; она показана здесь в сопровождении оленя. Фреска была обнаружена в триклинии из Дома Веттия в Помпеях, Италия.

В Римских источниках упоминается и имя Луна (лат. Luna).

Неясно, была ли Луна чисто латинским божеством или перешла к римлянам от другого народа. Ей не было посвящено ни празднеств, ни жреческих должностей; её имя не упоминается в древнем календаре. Часто замечаемое в римской религии сопоставление мужского и женского божества имело место и в данном случае. Луна почиталась совместно с солнцем, чьим богом был Сол. 

Римский энциклопедист Варрон (116 - 27 года до н. э.) считал богиню Луну в числе 12 сельских божеств. Всего вероятнее, что под именем Луны подразумевалась именно богиня Диана.

С Луной напрямую также ассоциировалась и греческая Геката, конечно же...Подробнее о ней читать ЗДЕСЬ

ГОМЕРОВСКИЙ ГИМН. XXXII. К СЕЛЕНЕ.

О длиннокрылой, прекрасной Луне расскажите мне, Музы,

Сладкоречивые, в пенье искусные дочери Зевса!

Неборожденное льется сиянье на темную землю

От головы ее вечной, и все красотою великой

Блещет в сиянии том. Озаряется воздух бессветный

Светом венца золотого, и небо светлеет, едва лишь

Из глубины Океана, омывши прекрасную кожу,

Тело облекши блестящей одеждою, издали видной,

И лучезарных запрягши коней — крепкошеих, гривастых,

По небу быстро погонит вперед их Селена-богиня

Вечером, в день полнолунья. Великий свой круг совершая,

Ярче всего в это время она, увеличившись, блещет

В небе высоком, служа указаньем и знаменьем людям.

С нею когда-то сопрягся Кронион любовью и ложем.

Затяжелевши, ему родила она деву Пандию,

Между бессмертными всеми отличную видом прекрасным.

Слава царице, Селене святой, белокурой богине,

С мудрым умом, пышнокудрой! Начавши е тебя, воспою я

Полубогов, знаменитых героев, деянья которых

Сладкими славят устами служители Муз, песнопевцы.

Другие известные женские лунные богини :

Богиня Losna ( этрусская мифология ),

Богиня Мано ( Северная Скандинавия, самы),

Богиня Чанъэ (китайская мифология),

Богиня Ratih (индонезийская),

Богиня Лоно ( гавайская мифология ),

Богиня мама Килья (Инки),

Богиня Awilix (Майя).

Слева – лунная богиня Мама Килья; она всегда сопровождала своего мужа, Инти, бога Солнца, на небесном дворе ; в храме Солнца в Мачу-Пикчу были и изваяния богини Луны. Справа – доколумбовская погремушка в виде богини луны.

Мужские лунные боги также встречаются ну очень часто, и самый известный из них – конечно же месопотамский Нанна (или Син).

Нанна (ŠEŠ.NA,  ŠEŠ.KI, EN.ZU, Su'en, DIL-im-babbar, na-an-na) – лунный бог. Его культ имел важное идеологическое значение в Шумеро-Аккадском царстве, верховной жрицей Нанны была дочь царя. В божественной генеалогии он обычно рассматривается как «первенец Энлиля»; его мать — Нинлиль, жена — Нингаль, сын — Уту (Шамаш). На этом основании можно предположить, что культ луны возник раньше, чем культ солнца.

«Господину полного сияния», Нанне, прежде всего поклонялись в Уре, где в его честь был построен великолепный храм. Не только из–за страха перед темнотой, рассеять которую мог один лишь свет луны, люди придавали особое значение богу луны. Функции бога, регулярно пересекающего на своей серебряной ладье (полумесяц) небесный океан, представлялись шумерам чрезвычайно важными. Кроме того, Нанну почитали как бога, оказывающего влияние на рост и размножение животных: «Скотные дворы и загоны он наполнил тучностью».

Миф о путешествии Нанны в Ниппур, где бог луны благодаря щедрым дарам получил благословение Энлиля для своего города Ура, несомненно, связан с каким–то ранним периодом истории Шумера, когда Ур играл главенствующую роль в стране. На основании многочисленных фрагментов, которые удалось найти, исследователи достаточно точно воспроизвели маршрут путешествия Нанны–Сина.

Повествование начинается кратким вступлением, прославляющим величие Ниппура. Затем мы узнаем, что «герой Нанна» решил посетить «город своей матери, город своего отца». Погрузив на корабль прекрасные дары — деревья, растения, животных, бог луны отправляется в путь. Во время своего путешествия он делает остановки в пяти городах (прочитать на клинописных табличках удалось только два названия — Урук и Ларса), в каждом из которых местный бог воздал ему почести.

В источниках Нанна назван «лучезарным», «Тельцом Энлиля» (имеется в виду «рогатость» месяца), «ладьей» (другая отсылка к форме светила). Повелитель города Ура лунный бог Нанна однозначно установленных изображений не имеет, но вполне возможно, что известный в глиптике сюжет — царь, восседающий на троне в ладье — передает путешествие лунного бога по ночному небу.

Вполне возможно, что за путешествием Нанны стоит история поездки в Ниппур одного из царей Ура — вероятно, это был царь первой или второй династии Ура, — желавшего получить из рук жрецов Экура титул лугаля и формальное подтверждение своей гегемонии над всей страной. Цари Ура, желавшие получить поддержку со стороны жрецов, приходили в Экур не с угрозами и не с наводящими страх войсками. Они несли с собой богатые дары. Так же, по–видимому, они поступали и тогда, когда главенствующая роль перешла от Эреду к Уруку. На это намекает миф о том, как Инанна добыла «МЕ»(читая мифы о богах, сложно избавиться от ощущения, что описываемые в них события происходят на земле).

Храм Нанны–Сина, величественный Экишнугаль, был окружен в Уре особым почитанием. Здесь отправлялись торжественные богослужения, устраивались народные празднества. Особую пышность все это приобретало в дни «возвращения луны». И народу, наверное, показывали мистерии, повествующие о «путешествии Нанны» и о других его деяниях.

Великий зиккурат в Уре (зиккурат Этеменнигуру) — наиболее сохранившийся храмовый комплекс Древнего Междуречья. Возведен в XXI веке до н. э. (около 2047 до н. э.) в городе Уре местными царями Ур-Намму и Шульги :

Как и другие божества-покровители общин, Нанна как уже было сказано, ответственен за плодородие и благополучие природы и людей. Функция плодородия порой была связана с особым благоволением к крупному рогатому скоту («рогатость» месяца). Кроме того, в ведение Нанны входило также определение судьбы живых (в этой роли он выступал как советник Энлиля), и мертвых (во время новолуния, когда он спускался в подземное царство). Различия в именах бога обуславливались сменой фаз луны: Нанна — это полная луна, Зуэн — полумесяц, Ашимбаббар — молодой серп луны. 
В аккадском языке имя Зуэн (Суэн) в результате стяжения получило форму Син. В вавилонской и ассирийской традиции Син рассматривался также как бог-целитель и прорицатель. После потери Древней Месопотамией политической самостоятельности культ Сина продолжал какое-то время бытовать в среде местных жителей, пока не был вытеснен другими религиозными традициями.

Син также известен как бог-покровитель мудрости. Его изображали в образе старца с длинной голубой бородой, который пересекает ночное небо на своей светящейся ладье. Армия злых духов с помощью Шамаша (Солнца), Иштар (Венеры) и Адада (молнии) пыталась его затмить, чтобы ночью свет Сина не мешал им осуществлять их вероломные замыслы. Но за Сина заступился Мардук, которому удалось сорвать заговор и сохранить серебристый свет этого бога. Будучи очень старым, Син стал прототипом бога-мудреца, и по этой же причине ему приписывали функции управления временем.

Нанна-Син. Барельеф VIII века до н.э. 

Другие известные мужские лунные божества :

Бог Хонсу (египетская мифология ; в мифотворчестве египтян существовало несколько мужских лунных божеств, в том числе лунным богом был и Тот),

Бог Мани (скандинавская мифология),

Бог Meness (прибалтийская мифология),

Бог Elatha (ирландская мифология),

Бог Чандра (индуизм),

Бог Цукиёми (японская мифология),

Бог Ta'lab ( арабская мифология ),

Бог Фати (полинезийская мифология),

Бог Bahloo ( мифология австралийских аборигенов),

Бог Alignak (инуитская мифология).

В индийской мифологии богом луны являлся и Сома (Сом). Первое упоминание о Соме содержится в Ригведе. В бога Луны он окончательно превращается в послеведийском пантеоне в период Брахман (Сома – санскритское название Луны). Сом также является богом планет и звезд. Он стоит над жрецами, растениями, животными и благочестивыми обетами. В эпической мифологии (Махабхарата) становится властителем одной из промежуточных сторон света. Чаще именуется сыном Атри, иногда – сыном Дхармы, в некоторых легендах – отцом Будхи. Муж 27 дочерей Дакши, ставших небесными созвездиями (самой прекрасной и любимой из них была Рохини). В ведийской традиции Сома представляется очень любопытным божеством. Он одновременно и бог, и дождь, и божественный напиток, приготовляемый из стеблей некоего растения.

Вадд (араб. ود‎) – имя бога луны и орошения в древнеарабской мифологии. Слово «вадд» в переводе с арабского означает «любимый». В официальном пантеоне он занимал второе место после Астара. В святилище оазиса Думат, были собраны изваяния разных древнеарабских богов, среди них была и гигантская статуя божества Вадда в виде человека с мечом, копьём, луком и колчаном стрел. Вадда упоминается в Коране в суре Нух как один из богов, которым поклонялся народ Нуха вместе с именами других идолов – Сува, Йагуса, Йакука, Насра.

*

Среди артефактов нередко находят лунные подвески – они служили в качестве украшений, на шее, в виде серег и т.д.

Первые из подобных подвесок были обнаружены на изображении двух женщин в Египте, относящемся к 55 году до нашей эры.

Далее в античности было достаточно много изображений граждан Римской империи с подвесками в виде растущей луны на шее. Такая подвеска, например, появляется в портрете императора-узурпатора Магнеция (351-353 гг.) – тоже на шее, что заставляет предположить, что военные тоже использовали такие амулеты, возможно, чтобы защитить себя от неких заклинаний.

Для защиты своих лошадей римляне тоже использовали подвески в форме луны. Они были чрезвычайно распространены, и часто украшали сбрую лошади прямо на лбу.

*

Стоит также упомянуть и фактор лунных затмений.

С древнейших времен солнечные и лунные затмения воспринимались как события негативные. Люди очень боялись затмений, так как они происходят редко и представляют собой непривычные и пугающие явления природы. Во многих культурах затмения считались предвестниками несчастий и катастроф (особенно это касалось лунных затмений, очевидно, из-за красного цвета затененной Луны, ассоциировавшегося с кровью).

В мифологии затмения связывались с борьбой высших сил, одна из которых желает нарушить установившийся порядок в мире («погасить» или «съесть» Солнце, «убить» или «залить кровью» Луну), а другая – сохранить его. Поверья одних народов требовали полной тишины и бездействия во время затмений, других, наоборот, активных колдовских действий для помощи «светлым силам». В какой-то мере такое отношение к затмениям сохранялось вплоть до новых времен, несмотря на то, что механизм затмений был уже давно изучен и общеизвестен.

**

Ниже представлен отрывок из книги Мирча Элиаде, "Луна и ее мистика. Очерки сравнительного религиоведения".

Луна и время.

Солнце всегда одно и то же, всегда равно себе, никогда ни в каком смысле не пребывает в становлении. Луна же прибывает, убывает и исчезает, она – тело, подвластное всеобщему закону становления, рождения и смерти. Подобно человеку, Луна встречает на своем пути трагедии, ибо ее «ослабление» (уменьшение размеров и формы по фазам), как и ослабление человека, кончается смертью. Три ночи звездное небо лишено Луны. Но за этой «смертью» следует возрождение: новолуние. Угасание Луны в «смерти» никогда не окончательно. В одном вавилонском гимне Сину Луна видится как «плод, растущий из себя». Она возрождается из собственной сущности, следуя собственным, предназначенным ей путем.

Это постоянное возвращение к своему началу и этот всегда возобновляющийся цикл делает луну для древнего человека тем небесным телом, которое более всех остальных связано с ритмами жизни. Таким образом, неудивительно, что она в его глазах управляет всеми областями природы, подпадающими под закон возобновляющихся циклов: водами, дождем, растительной жизнью, плодовитостью. Фазы луны показали человеку время в конкретном смысле – в отличие от астрономического времени, которое, конечно, стало осознаваться лишь позднее. Даже в ледниковый период значение фаз луны и их волшебная сила были явно известны. Мы находим символизм спиралей, змей и молнии — причем все они вырастают из понимания Луны как меры ритмических изменений и плодовитости — в сибирских культурах ледникового периода.

Время, безусловно, измерялось повсюду фазами луны. Еще сегодня есть кочевые племена, живущие охотой и тем, что могут вырастить, которые пользуются только лунным календарем. Старейший индо-арийский корень, связанный с небесными телами, означает «Луна»; в санскрите становится mami, «я измеряю». Луна становится всеобщим мерилом. Все слова, относящиеся к Луне в индоевропейских языках, происходят из этого корня: mas (санскрит), mah (Авеста), mah (др.-прусский), menu (литовский), тепа (готский), тепе (греческий), mensis (латинский). Германцы измеряли время ночами. Следы этого древнего способа исчисления времени также сохранились в народных европейских традициях: некоторые праздники отмечаются вечером, например рождественский вечер, Пасха, Троица, Иванов день и т. д..

Время, управляемое и измеряемое фазами луны, можно назвать «живым» временем. Оно связано с реальностью жизни и природы, дождями и приливами, временем сева, менструальным циклом. Целый ряд явлений, принадлежащих к совершенно различным «космическим уровням», происходит в соответствии с ритмами луны или под их влиянием.

Первобытный ум, постигший однажды «силу» Луны, устанавливает затем связи «ответа» Луны на такие явления и даже взаимодействия между ними. Так, например, с древнейших времен, по крайней мере со времен неолита, с открытия земледелия, тот же символизм связывает луну, морские воды, дожди, плодовитость женщин и животных, растительную жизнь, судьбу человека после смерти и обряды инициации. Умственные синтезы, обусловленные реализацией ритмов луны, связывают и объединяют весьма различные реальности, структурные симметрии и аналогии в их действиях никогда не были бы замечены, если бы «первобытный» человек не воспринял интуитивно лунный закон периодического изменения, что произошло очень рано.

Луна измеряет, но она также объединяет. Ее «силы», или ритмы, можно назвать «наименьшим общим знаменателем» бесконечного числа явлений и символов. Вся Вселенная видится как структура, подчиняющаяся определенным законам. Мир – уже не бесконечное пространство, заполненное деятельностью множества разъединенных, самостоятельных сущностей; внутри этого пространства можно видеть соответствие и взаимную слаженность. Все это, конечно, результат не логического анализа действительности, а все более ясного интуитивного постижения ее в совокупности.

Хотя есть ряд ритуальных или мифических побочных толкований, касающихся Луны, которые отделяются от остальных и обладают своей несколько специализированной функцией (как, например, некоторые мифические лунные существа с одной ногой или одной рукой, чья магическая сила способна вызывать дождь), не может быть символа, обряда или мифа о Луне, который бы не подразумевал всех лунных ценностей, известных в данное время. Не может быть части без целого. Спираль, например, которая считалась символом Луны еще в ледниковый период, символизирует фазы луны, но включает также эротические элементы, происходящие из аналогии с вульвой — раковиной, водные элементы (Луна — раковина) и элементы, касающиеся плодовитости (двойная спираль, рожки и т. д.). Нося жемчужину как амулет, женщина соединяется с силами воды (раковина), Луны (раковина — символ Луны; создана лучами Луны и т. д.), эротизмом, рождением и эмбриологией. Лекарственное растение содержит в себе тройное действие Луны, воды и растительности, даже если в уме потребляющего его явно присутствует только одна из этих сил. Каждая из этих сил, или «воздействий», в свою очередь, работает на нескольких разных уровнях. Растительность, например, связана с понятиями смерти и возрождения, света и тьмы (как зон Вселенной), плодовитости и изобилия и т. д. Не может быть символа, эмблемы или силы с одним только значением. Все связано, все соединено и создает космическое целое.

Аналогии, образующиеся в первобытном уме, оркеструются там посредством символов; так, например, Луна появляется и исчезает; улитка показывает и прячет свои рожки, медведь появляется и исчезает с временами года — и улитка становится действующим лицом лунной теофании, как в древней религии Мексики, где лунный бог Теккистекатль показан заключенным в раковину улитки; она также превращается в амулет и т. д. Медведь становится предком человеческого рода, ибо человек, чья жизнь подобна жизни Луны, должен был создаваться из того же вещества, что и медведь, или той же волшебной силой этого светила.

Символы, черпающие свое значение в Луне, являются в то же время самой Луной. Спираль — это и лунная иерофания, выражающая цикл света и тьмы, — и амулет, при помощи которого человек может усваивать силы Луны. Молния — тоже кратофания Луны, ибо ее яркость напоминает яркость Луны и она предвещает дождь, управляемый Луной. Все эти символы, иерофании, мифы, обряды, амулеты и прочее, которые для удобства называются «лунными», образуют в уме первобытного человека целое; они связаны между собой гармонией, аналогиями и общими элементами, подобно одной великой космической «сети», в которой каждая часть — на месте и ничто не отделено от остального.

Если мы хотим выразить множественность лунных иерофании в одной формуле, можем сказать, что они обнаруживают жизнь, повторяющуюся ритмически. Все ценности Луны, космологическая, магическая или религиозная, объясняются модальностью ее бытия, тем фактом, что она «живет» и неистощима в своем обновлении. В первобытном мышлении интуиция по поводу космической судьбы Луны была равноценна первому шагу, основанию антропологии. Человек видел себя отраженным в «жизни» Луны; и не только потому, что его собственная жизнь приходила к концу, подобно жизни всех организмов, но и потому, что его жажда обновления, его надежды на «возрождение» находили подтверждение в том факте, что всегда бывает новолуние.

Для нас не очень важно, имеем ли мы дело в бесчисленных лунарных верованиях с преклонением перед самой Луной, перед обитающим на ней божеством или его мифическим олицетворением. Нигде в истории религии мы не находим преклонения перед естественным предметом самим по себе. Священная вещь, каковы бы ни были ее форма и сущность, священна потому, что она обнаруживает себя в мировой целостной гармонии реальной жизни или участвует в ней. Каждый религиозный предмет всегда «воплощение» чего-то священного. Он воплощает его по своему существу (как, например, Небо, Солнце, Луна или Земля), или по своей форме (т. е. символически: как со спиралью — раковиной), или посредством иерофании (определенное место, определенный камень и т. д. становится священным; определенный предмет «освящается» или «посвящается» обрядом или соприкосновением с другим священным предметом или лицом и т. д.).

Следовательно, Луна не более является предметом поклонения сама по себе, чем любой другой предмет, — а только поскольку она обнаруживает священное, которое видится в сосредоточенной в ней силе, в проявляемом ею неистощимом «жизнелюбии» через ежедневное и ежемесячное возрождение. Священная реальность Луны была признана либо непосредственно в самой лунной иерофании, либо в формах, создававшихся этой иерофанией тысячами лет — то есть в порожденных ею представлениях: олицетворениях, символах или мифах.

Луна и воды.

В качестве регулируемых ритмами (дождь и приливы) и ведающих ростом живых существ, воды подвластны Луне. «Луна в водах» и «дождь идет с Луны» — вот два лейтмотива индийского мышления. Apam napat, «сын воды» — таково было в первобытные времена имя духа растительности, но позднее оно применялось также к самой Луне и к лунному нектару, сома. Ардвисура Анахита, иранская Богиня Воды, была лунным существом; Син, вавилонский Бог Луны, также правил водами. Один гимн показывает, как плодотворна его теофания: «Когда ты плывешь, как лодка, по водам... чистая река Евфрат наполняется водой до краев...» В одном тексте из «Лэнгдонской эпической поэмы» говорится о месте, «где воды текут из своего источника, из лунного хранилища».

Все лунные божества сохраняют более или менее очевидные свойства или функции воды. У некоторых американо-индейских племен Луна или Бог Луны — в то же время и Бог Воды. (Это относится к Мексике и к ирокезам — если привести два примера.) Одно племя в Центральной Бразилии называет дочь Бога Луны «Матерью вод».

Иеронимо де Чавес сказал (в 1576 г.) по поводу древних мексиканских верований, касающихся Луны: «Луна побуждает все расти и размножаться...», и «вся влага управляется ею». Связь между Луной и приливами, которую наблюдали и греки и кельты, была известна также маори Новой Зеландии и эскимосам (у которых лунные божества правят приливами).

С древнейших времен признавалось, что дожди следуют фазам луны. Целый ряд мифических персонажей, принадлежащих к таким разнообразным культурам, как бушменская, мексиканская, австралийская, самодийская и китайская , был отмечен способностью вызывать дождь и тем, что они имели только одну ногу или только одну руку. Хенце вполне достоверно установил, что они, в сущности, принадлежат культу Луны. В то время как воды и дожди управляются луной и следуют установленному порядку, т. е. фазам луны, — все несчастья, связанные с ее фазами, обнаруживают другой аспект лунного воздействия, периодическое разрушение устаревших «форм» и, можно сказать, осуществление возрождения в космическом масштабе.

Потоп соответствует трем дням тьмы или «смерти» Луны. Это — катаклизм, но отнюдь не окончательный, ибо он «санкционирован» Луной и водами, которые преимущественно означают рост и возрождение. Потоп разрушает просто потому, что «формы» устарели и изношены, но за ним следует новое человечество и новая история. Огромное большинство мифов о потопе рассказывает, как выжил один человек и как от него произошел новый род. Этот выживший — мужчина или женщина — случайно вступает в брак с лунным животным, которое таким образом становится предком этого рода. Так, например, в одной даякской легенде рассказывается, как единственная женщина пережила потоп, произошедший после убийства огромного «лунного животного», и породила новое человечество, спарившись с собакой (или, в некоторых вариантах, с палкой для разжигания огня, найденной возле собаки).

Из многочисленных вариантов мифа о потопе рассмотрим один — австралийскую версию (племени курнаи). Однажды громадная лягушка Дак проглотила всю воду. Жаждущие животные напрасно старались рассмешить ее. Только когда угорь (или змей) стал кататься и извиваться, Дак разразилась смехом, вода хлынула и произвела потоп. Лягушка — лунное животное, ибо во множестве легенд говорится о лягушке, которая видна на луне, и она всегда присутствует в бесчисленных обрядах по вызыванию дождя. Шмидт объясняет австралийский миф как отражение того факта, что новолуние задерживает приток воды (Дак ее проглатывает). А Винтиус, не согласный с интерпретацией Шмидта, различает в этом мифе о лягушке эротический смысл; но это, конечно, не объясняет ни лунной природы потопа, ни его антропологической функции (он «создает» новое, возрожденное человечество).

В Австралии же мы находим другой вариант водного бедствия, причиненного Луной. Луна однажды попросила у человека шкуры опоссума, чтобы накрываться ночью, так как было холодно, а человек отказал; в отместку Луна выпустила потоки ливней, и вся местность была затоплена. Мексиканцы тоже верили, что несчастье причиняет Луна в личине молодой и красивой женщины. Однако следует отметить одно общее для всех этих катастроф, исходящих от Луны (большинство их спровоцировано каким-нибудь оскорблением Луны или незнанием какого-нибудь ритуального запрета — т. е. «грехом», что перекладывает вину на человека, который деградирует в духовном отношении, отказывается от закона и порядка, тем самым разлаживая природные ритмы), — это общее заключается в мифе перерождения и появления «нового человека». Этот миф превосходно согласуется с искупительными функциями Луны и вод.

Луна и растительность.

Существование связи между луной, дождем и растительной жизнью было понято до открытия земледелия. Растительный мир происходит из того же источника всеобщей плодовитости и подчиняется тем же повторяющимся циклам, которые управляются движениями луны. В одном иранском тексте сказано, что растения развиваются благодаря ее теплу. Некоторые племена в Бразилии называют ее «мать трав», а в очень многих местах (Полинезия, Молуккские острова, Меланезия, Китай, Швеция и др.) полагают, что трава растет на Луне. Французские крестьяне даже сегодня сеют во время новолуния и подрезают деревья и собирают овощи, когда Луна на ущербе, предположительно для того, чтобы не нарушать ритм природы, нанося ущерб живому организму, когда природные силы на подъеме.

Органическая связь между Луной и растительностью так сильна, что очень многие боги плодородия являются также и лунными божествами; например, египетская Хатор, Иштар, иранская Анаит и др. Почти у всех богов растительности и плодовитости постоянно наблюдаются свойства или силы Луны — даже когда их божественная «форма» стала совершенно автономной. Син — также творец трав; Дионис — и Лунный Бог, и Бог растительности; Осирис обладает всеми этими атрибутами — лунными, водными, растительными и земледельческими. Мы можем особенно ясно различить модель «луна — вода — растительность» в религиозной природе некоторых напитков божественного происхождения, таких как индийская сома и иранская хаома; они даже были возведены в божества — самостоятельные, хотя менее важные, чем главные боги индоиранского пантеона. И в этом божественном напитке, дарующем бессмертие всем, кто его отведает, мы можем узнать святость, которую он воспринял от Луны, воды и растительности. Эти напитки в высшей степени «божественны», ибо превращают жизнь в абсолютную реальность — или бессмертие. Амрита, амброзия, сома, хаома и остальные — все имеют небесный прототип, который пьют только боги и герои, но подобная же сила присуща и земным напиткам — соме, которую пили индийцы в ведические времена, вину дионисийских оргий. Более того, эти земные напитки обязаны силой своим соответствующим небесным прототипам. Священное опьянение позволяет приобщиться — пусть мимолетно и несовершенно — к божественному способу существования; оно фактически достигает парадокса — владеть одновременно полнотой существования и становлением; быть одновременно динамичным и статичным. 

Связи, замеченные между различными космическими уровнями, которыми управляет Луна, — дождем, растительной жизнью, плодовитостью животных и людей, душами мертвых — обнаруживаются даже в такой примитивной религии, как религия пигмеев Африки. Их пир новолуния происходит немного раньше сезона дождей. Луна, которую они называют Пе, считается «первоосновой зарождения и матерью плодовитости». Пир новолуния отдан исключительно женщинам, совершенно так же, как пир Солнца празднуется исключительно мужчинами. Поскольку Луна — и мать, и убежище духов, женщины почитают ее, намазываясь глиной и растительными соками — и тем самым становясь белыми, подобно духам и лунному свету. Ритуал состоит в изготовлении алкогольной жидкости из перебродивших бананов, которую женщины пьют, утомившись танцами, а также в плясках и молитвах, обращенных к Луне. Мужчины не пляшут и даже не сопровождают ритуал на своих том-томах. Луну, «мать живого», молят увести души мертвых и принести плодородие, дать племени множество детей и рыбы, дичи и плодов.

Луна и плодородие.

Плодородие животных, а также растений подвластно Луне. Отношение между Луной и плодовитостью несколько усложняется вследствие появления новых религиозных «форм» — вроде Земли-матери и разных земледельческих божеств. Однако есть один аспект иерофании Луны, который является ее специфическим атрибутом, сколько бы религиозных синтезов ни образовывали эти новые «формы». Ее прерогативы — плодородие, повторяющееся создание, неисчерпаемость жизни. Бычьи рога, например, которыми принято характеризовать великие божества плодовитости, являются эмблемой божественной Великой Матери. Где бы их ни находили в неолитических культурах — то ли в иконографии, то ли как часть идолов в форме быков — они означают присутствие Великой Богини плодородия. А рог — всегда образ новой луны: «Явно бычий рог стал символом Луны, так как он напоминает полумесяц; поэтому оба рога вместе представляют два полумесяца или весь путь луны». А в иконографии доисторических китайских культур Ганьсу и Яншао вы зачастую найдете символы Луны и символы плодородия вместе — стилизованные рога обрамлены структурой из вспышек молнии (обозначающих дождь и луну) и ромбов (которые являются символом женственности).

Некоторые животные становятся символами или даже «внешностями» Луны, потому что напоминают ее формой или поведением. Так происходит с улиткой, которая влезает в свою раковину и вылезает из нее; с медведем, который исчезает посреди зимы и вновь появляется весной; с лягушкой, потому что она раздувается, погружается в воду, а позже возвращается на поверхность воды; с собакой, так как ее можно увидеть на Луне или потому что в некоторых мифах ее считают родоначальницей человека; со змеей, потому что она появляется и исчезает и потому что у нее столько же витков, сколько у Луны дней (эта легенда сохранилась также в греческой традиции); или потому, что она — «муж всех женщин», или потому, что она меняет кожу (т. е. периодически возрождается, «бессмертна»), и так далее. Несколько путает символизм змеи, но все символы направлены к той же центральной идее бессмертия, потому что змея постоянно возрождается, а значит, это — лунная «сила» и как таковая может одарить плодовитостью, знанием (т. е. пророчеством) и даже бессмертием. Есть бесчисленные мифы, рассказывающие бедственную повесть о том, как Змей украл бессмертие, данное Человеку Богом. Но это — позднейшие варианты первобытного мифа, в котором Змей (или Морское чудовище) сторожил священный источник или источник бессмертия (Древо Жизни, источник юности, золотые яблоки).

Луна — источник всякого плодородия и также управляет менструальным циклом. Ее олицетворяют как «господина женщин». Очень многие народы думали — а некоторые думают и ныне, — что Луна, в форме мужчины или змея, совокупляется с их женщинами. Вот почему у эскимосов, например, незамужние девушки не смотрят на Луну, боясь забеременеть. Австралийцы верят, что Луна спускается на Землю в виде некоего Дон-Жуана, делает женщин беременными, а затем покидает их. Этот миф еще имеет хождение в Индии.

Поскольку змей — эпифания Луны, он выполняет ту же функцию. Даже сегодня в Абруццах говорят, что змей совокупляется со всеми женщинами. Греки и римляне тоже в это верили. Мать Александра Великого Олимпия играла со Змеями. Знаменитому Арату из Сициона говорили, что он сын Асклепия, потому что, согласно Павсанию, мать зачала его от змея. Светоний и Дион Кассий рассказывают, как мать Августа зачала от объятия змея в храме Аполлона. Такая же легенда ходила о Сципионе Старшем. В Германии, Франции, Португалии и других местах женщины боялись, что во сне змея заползет к ним в рот и они забеременеют, особенно во время менструации. В Индии, когда женщины хотели иметь детей, они поклонялись кобре. По всему Востоку верили, что первый сексуальный контакт женщины совершается со змеей — при достижении половой зрелости или во время менструации. В индийской провинции Майеф каменные истуканы змей используются для достижения плодородия женщин. Клавдий Элиан заявляет, что, по верованиям древних евреев, змеи спаривались с незамужними девушками; и это верование мы находим также в Японии. Персидское предание говорит, что после того, как первая женщина была соблазнена Змеем, она немедленно начала менструировать. Также и у раввинов бытует мнение, что менструация была последствием сношений Евы со Змеем в райском саду. В Абиссинии полагали, что девушкам грозит изнасилование змеями, пока они не выйдут замуж. В одной алжирской истории рассказывается, как змея сбежала от надзора и изнасиловала всех незамужних девушек в доме. Подобные предания можно найти у готтентотов манди в Восточной Африке, в Сьерра-Леоне и других местах.

Конечно, менструальный цикл помогает объяснить распространение верования, что Луна — первый супруг всех женщин. Папуасы считали менструацию доказательством совокупления с Луной, в своей иконографии (скульптуры по дереву) они изображали рептилий, выходящих из детородных органов. Все сказанное подтверждает тождество змеи и Луны. Среди чиригуань после первого менструального периода женщины совершают различные окуривания и очищения, и впоследствии женщины этого дома прогоняют всякую встречающуюся им змею как виновницу свершившегося зла. Очень многие племена считают змею причиной менструального цикла. Ее фаллический характер одним из первых среди этнологов показал Кроули. Он отметил, что это отнюдь не исключает ее связи с Луной, а только подтверждает ее. Обильная оставшаяся иконографическая документация — как неолитических цивилизаций Азии (например, идол культуры Баншань в Таньсу и золотые скульптуры Нган-Яна), так и цивилизаций американских индейцев (например, бронзовые диски Калчаки) — показывает двойственный образ Змеи, украшенный ромбами (символизирующими вульву). Оба ее качества как символ оплодотворения и как эпифании Луны, несомненно, имеют эротическое значение, но сосуществование змеи (фаллос) и ромбов также выражает идею дуализма и реинтеграции, являющуюся в высшей степени лунной прерогативой, ибо мы находим тот же самый мотив в лунной образности «дождя», «света и тьмы» и остального.

Таким образом, Луну олицетворяют в рептилии и придают ей функции деторождения, но такие олицетворения и функциональные привязки (которые часто отходят от первоначального образца и следуют собственным путем в мифах и легендах) все же, в сущности, базируются на понятии Луны как источника живой реальности и основы всего плодородия и периодического возрождения. Змей считают производителями детей, например, в Гватемале, у центральноавстралийского племени урабунна (они видят себя потомками двух змей, странствовавших по миру и оставлявших везде, где останавливались, майаурли или «души детей»), среди племен Того в Африке (гигантская змея живет в пруду близ города Клеве и, получив детей из рук Высшего Бога Наму, приносит их в город перед рождением). В Индии с буддийских времен змеи считались дающими всякое плодородие (воду, сокровища). Некоторые из нагпурских росписей описывают спаривание женщин с кобрами. Масса верований в современной Индии показывает благотворную и плодотворную силу змей; они предотвращают бесплодие женщин и обеспечивают их множеством детей.

Луна, женщина и змеи.

Средиземноморские божества изображаются со змеями в руках (Аркадская Артемида, Геката, Персефона и т. д.) или со змеями в волосах (Горгона, Эриния и др.). Согласно некоторым центральноевропейским суевериям, когда женщина находится под влиянием Луны (то есть менструирует), можно вырвать у нее несколько волосков и закопать их—и эти волосы превратятся в змей.

В одной бретонской легенде также говорится, что ведьмины волосы превращаются в змей. В таком случае подобное не может случаться с обыкновенными женщинами, разве только под влиянием Луны и участия в ее волшебной силе «перемен».

Множество этнологических свидетельств показывает, что колдовство идет от Луны (либо прямо, либо через посредство змей). Для китайцев, например, змеи — основа всякой волшебной силы, а древнееврейские и арабские слова, обозначающие различные виды волшебства, происходят от слов, означающих «змеи». Поскольку змеи принадлежат сфере Луны, т. е. вечны и живут под землей, воплощая (среди многого другого) души мертвых, они знают все тайны, являются источником всей мудрости и могут предвидеть будущее. Поэтому всякий, кто съедает змею, постигает язык животных и особенно птиц (символ, который может также иметь метафизическое значение: доступ к высшей реальности); это убеждение, разделявшееся огромным количеством народов"', и было принято даже учеными древности.

Тот же генеральный символизм плодородия и перерождения, управляемых Луной и даруемых ею или формами той же природы (Великая Мать, Мать-Земля), объясняет присутствие змеи в образах и обрядах Великих богинь всеобщего плодородия. Как атрибут Великих богинь, змея сохраняет свой лунный характер (периодического перерождения) в дополнение к земному. На одной из стадий развития Луна отождествлялась с Землей и сама считалась источником всех живых форм. Некоторые народы верят даже, что Земля и Луна образовались из того же вещества. Великие богини столько же участвуют в священной природе Луны, сколько в священной природе Земли. А раз эти богини являются также похоронными богинями (мертвецы исчезают в Земле или на Луне, чтобы возродиться и снова явиться в новых формах), то змея становится именно животным смерти и похорон, воплощающим души мертвых, родоначальницей племени и т. д. И этот символизм перерождения объясняет также присутствие змеи в обрядах инициации.

Бесчисленные легенды и мифы показывают змеи и драконов, правящих облаками, живущих в прудах и поддерживающих запасы воды в мире. Связь между змеями, источниками и реками до сих пор сохраняется в народных верованиях Европы. В иконографии американских индейцев очень часто встречается связь змея и воды; например, мексиканский Бог дождя Тлалок представлен эмблемой — две переплетающиеся змеи; в том же Кодексе Борджиа змея, раненная стрелой, означает дождь; Дрезденский Кодекс показывает воду в сосуде, имеющем форму рептилии; Кодекс Тро-Кортезианус показывает воду, текущую из вазы в форме змеи. Имеется много и других примеров.

Исследования Хенце окончательно доказали, что этот символизм основан на том факте, что Луна посылает дожди. Иногда структура «луна — змея — дождь» даже сохраняется в ритуале: в Индии, например, ежегодная церемония почитания змеи (сарпабали), как она описана в «Грихьясутрах», продолжается четыре месяца, она начинается в полнолуние в Шравана (первый месяц сезона дождей) и кончается в полнолуние в Маргасирса (первый месяц зимы). Сарпабали включает все три элемента первоначальной структуры. Однако не вполне правильно считать их тремя отдельными элементами; это тройное повторение, «концентрация» Луны, ибо дождь и змеи — не просто эманации Луны, следующие ее ритмам, но фактически единосущны ей. Подобно всякой священной вещи и всякому символу, эти воды и змеи парадоксальным образом являются одновременно сами собою и чем-то другим — в данном случае Луной.

Луна и смерть.

Как писал уже давно исследователь-американист Е. Селер, Луна — первая из мертвых. Три ночи небо темное; но как только на четвертую ночь Луна рождается вновь, так мертвые обретают новый вид существования. Смерть, — не угасание, а перемена — и обычно временная — уровня существования. Смерть принадлежит к другому виду «жизни». А поскольку то, что происходит с Луной и с Землей (ибо, открыв земледельческий цикл, люди стали рассматривать Землю как родственницу Луны), доказывает, что есть «жизнь в смерти», и внушает мысль, что мертвые либо отправляются на Луну, либо возвращаются в преисподнюю, чтобы переродиться и приобрести силы, нужные для начала нового существования. Вот почему столько лунных божеств являются, кроме того, хтоническими и похоронными божествами (Мин, Персефона, вероятно, Гермес и т. д.). И вот почему в стольких верованиях Луна видится как страна мертвых. Иногда привилегия отдыха на Луне после смерти предоставляется политическим или религиозным лидерам; в это верят гвайкуру, полинезийцы из Токелау и другие. Это — одна из тех аристократических или героических систем, которые предоставляют бессмертие только привилегированным правителям или посвященным («колдунам»); подобные системы мы находим и в других местах.

Это путешествие на Луну после смерти сохранилось также в высокоразвитых культурах (Индия, Греция, Иран), но с некоторыми добавлениями. У индийцев его совершают по «тропе душ усопших» (питрияна). Души отдыхают на Луне в ожидании перевоплощения, в то время как солнечным путем или «тропой богов» (деваяна) следуют посвященные, или освободившиеся от иллюзий невежества. В иранской традиции души мертвых, пройдя мост Чинват, шли к звездам и, если были праведными, шли к Луне, а затем к Солнцу, самые же добродетельные из всех вступали в garotman, бесконечный свет Ахура-Мазды. То же верование сохранялось в манихействе и существовало также на Востоке.

Пифагорейство дало астральной теологии дополнительный импульс, популяризовав идею эмпирей. Елисейские поля, куда отправлялись герои и цезари после смерти, были на Луне. «Острова блаженных» и все мифические географические объекты смерти размещались по небу, используя Луну, Солнце, Млечный Путь. Здесь, конечно, мы явно имеем дело с формулами и культами, проникнутыми астрономическими размышлениями и эсхатологическим гнозисом. Но даже на таких поздних стадиях нетрудно узнать традиционные ключевые идеи: Луна как страна мертвых, Луна, принимающая и перерождающая души.

Лунная сфера была лишь одной ступенью Пути, включавшего несколько других (Солнце, Млечный Путь, «высшую сферу»). Душа отдыхала на Луне, но, как в традиции «Упанишад», только в ожидании перевоплощения и возвращения к жизненному кругу. Вот почему Луне принадлежит главное место в создании организмов, но также в их разрушении. Только то, что не имеет отношения к Луне, не может становиться. Для Плутарха, верившего, что человек состоит из трех частей: тела (soma), души (psyche) и ума (nous) — это значило, что души справедливых очищаются на Луне, их тела отдаются обратно Земле, а их умы — Солнцу.

Дуализму души и ума соответствуют два посмертных маршрута к Луне и Солнцу, подобно традиции «Упанишад» о «тропе душ» и «тропе богов». Тропа душ лунная, потому что «душа» не имеет света разума, или, другими словами, потому что человек не познал окончательную метафизическую реальность: Брахман.

Плутарх писал, что у человека две смерти; первая происходила на Земле, во владениях Деметры-Цереры, когда тело отделяется от души и nous и возвращается в прах (почему афиняне и называли мертвых demetreioi); вторая происходит на Луне, во владениях Персефоны-Прозерпины, когда душа отделяется от nous и возвращается в вещество Луны. Душа остается на Луне и некоторое время хранит сны и воспоминания о жизни. Праведные вскоре поглощаются Землей; души честолюбивые, своевольные или слишком любящие собственные тела постоянно влекутся к Земле, но могут очиститься лишь через долгое время. Nous влечется к Солнцу, которое принимает его, ибо он соответствует солнечному веществу. Процесс рождения прямо противоположен. Луна получает nous от Солнца, и, созревая там, он порождает новую душу. Земля дает тело. Обратите внимание на символизм оплодотворения Луны Солнцем и ее отношение к перерождению nous и души, к первой интеграции человеческой личности.

Кюмон полагает, что разделение ума на nous и душу пришло с Востока, является по природе семитским и напоминает нам, что евреи верили в «растительную душу» (nephesh), продолжающую некоторое время оставаться на Земле, и «духовную душу», которая покидает тело сразу после смерти. Он ищет подтверждения своей теории в восточной теологии, популяризовавшейся при Римской империи, когда описывались влияния слоев атмосферы. Солнца и Луны на душу, спускающуюся из эмпирей на Землю . Этот дуализм души и ее посмертной судьбы можно найти, по крайней мере в виде эмбриона, в древнейших эллинских традициях. Платон признавал и дуализм души (Phaedo), и ее позднейшее разделение на три части, Что касается остальной эсхатологии, то последовательных путешествий nous и души и ее элементов в «Тимее» не найти; это, вероятно, привнесено каким-нибудь семитским влиянием.

Но в настоящий момент нас особо интересует концепция Луны как обиталища душ мертвецов, которая выражена иконографически в рельефах ассирийцев и вавилонян, финикийцев, хеттов и анатолийцев и которая позже применялась в погребальных памятниках по всей Римской империи. По всей Европе полумесяц служил похоронным символом. Это не значит, что он появился вместе с римской и восточными религиями, модными при Империи; ибо, например, в Галлии Луна была местным символом, употреблявшимся задолго до всякого контакта с римлянами. «Мода» только осовременила первобытные понятия, сформулировав на новом языке традицию более древнюю, чем история этого символа.

Луна и инициация.

Однако смерть не окончательна, потому что не окончательна смерть Луны. «Как Луна умирает и опять оживает, так и мы — умираем, но опять встанем», — заявляют индейцы одного калифорнийского племени при совершении обрядов новолуния. Масса мифов описывает «послание», переданное людям Луной через посредство животных (зайца, собаки, ящерицы и др.), в котором Луна «обещает»: «Как я умираю и снова оживаю, так вы тоже умрете и снова оживете». По невежеству или злой воле «посредник» передает прямо противоположное и заявляет, что человек, в отличие от Луны, никогда не оживет, если он умер. Этот миф очень распространен в Африке, но его находят также среди айну, на Фиджи, в Австралии и в других местах. Он дает выход из того конкретного факта, что человек смертен, а также оправдывает существование инициационных обрядов.

Даже в рамках христианской апологетики фазы Луны дают хороший образец для нашей веры в воскрешение. «Lune per omnes menses nascitur, crescit, perficitur, minuitur, consumitur, innovatur, — писал святой Августин. — Quod in luna per menses, hoc in resurrectione semel in toto tempore». Поэтому вполне легко понять роль Луны в инициациях, состоящих именно в том, чтобы подвергнуться ритуальной смерти, а затем «возрождению», при помощи которого посвящаемый приобретает свою истинную личность как «новый человек».

В австралийских инициациях «мертвец» (т. е. неофит) поднимается из могилы, как Луна поднимается из тьмы. Среди коряков СевероВосточной Сибири, гиляков, тлинкитов, -гонга и хайда медведь — «лунное животное», так как он появляется и исчезает с временами года — присутствует в обрядах инициации и играет совершенно такую же роль, какую играл в обрядах палеолитических времен.

Индейцы помо в Северной Калифорнии инициируют своих кандидатов с участием медведя-гризли, который «убивает» их и «проделывает дыру» в их спинах своими когтями. Их раздевают, потом одевают в новую одежду, а затем они проводят четыре дня в лесу, и им открываются ритуальные тайны. Даже когда в этих обрядах не появляются лунные животные и не делается прямых ссылок на исчезновение и появление Луны, мы склонны связывать различные обряды инициации с лунным мифом на всем пространстве Южной Азии и Тихого океана, как показал Гас в своей монографии, краткое изложение которой дано в книге Копперса.

В некоторых шаманских обрядах инициации кандидат «разламывается на куски» совершенно так, как Луна разделяется на части (бесчисленные мифы рассказывают повесть о Луне, разбитой или распыленной Богом, Солнцем и т. д.). Ту же архетипическую модель мы наблюдаем в осирийских инициациях. Согласно традиции, сообщенной Плутархом, Осирис правил двадцать восемь лет и был убит в семнадцатый день месяца, когда луна была на ущербе. Гроб, в котором скрыла его Изида, был обнаружен Сетом, когда он охотился при лунном свете; Сет разделил тело Осириса на четырнадцать частей и разбросал эти куски по всему Египту. Ритуальная эмблема мертвого Бога имеет форму молодой Луны.

Между смертью и инициацией явно имеется аналогия. «Вот почему, — говорит нам Плутарх, — существует такое близкое сходство между греческими словами, означающими умирание и инициацию». Если мистическая инициация достигается через ритуальную смерть, то смерть можно рассматривать как инициацию. Плутарх называет души, достигающие верхней части Луны, «победоносными», и они носят на головах те же короны, что инициированные и триумфаторы.

Символизм лунного «становления».

Луна «делит», «прядет» и «измеряет»; или питает, делает плодородными и благословляет; или принимает души мертвых, инициирует и очищает, — потому что она живет, а стало быть, находится все время в состоянии ритмического становления. Этот ритм всегда входит в лунные ритуалы. Иногда церемониал воспроизводит фазы Луны в целом, как, например, индийская пуджа, введенная тантризмом. Богиня Трипурасундари должна, говорит один тантрийский текст, рассматриваться как действительно находящаяся в Луне. Один тантрический писатель, Бхаскаро Раджа, определенно заявляет, что пуджа богини должна начинаться в первый день новолуния и продолжаться все пятнадцать дней лунного света; это требует шестнадцати брахманов, причем каждый представляет одну сторону Богини (т. е. одну фазу Луны, одну титхи). Туччи совершенно справедливо замечает, что присутствие брахманов может быть лишь недавним нововведением и что в примитивной пуджа «становление» лунной Богини представляли другие фигуры. И действительно, в «Рудраяурала», несомненно авторитетном трактате, мы находим описание традиционной церемонии кумари-пуджа, или «поклонения деве». И эта пуджа всегда начиналась в новолуние и продолжалась пятнадцать ночей. Но вместо шестнадцати брахманов там бывали шестнадцать кумари, чтобы представлять шестнадцать лунных титхи. Поклонение это — врадхибихедана, т. е. совершается в порядке возрастов, и эту роль исполняли шестнадцать дев от одного года до шестнадцати лет. Каждый вечер пуджа представляет соответствующую титхи Луны. Тантрический церемониал вообще уделяет огромное значение женщине и женским божествам; в этом случае параллель между лунной формой и женственностью совершенна.

Что именно Луна «измеряет» и «делит», показано примитивными классификациями, а также этимологиями. В Индии опять же «Брихадараньяка-упанишада» повествует: «Это год Праджалати. Он имеет шестнадцать частей; пятнадцать из них — ночи, шестнадцатая установлена. Именно ночью она (Луна) растет и убывает» и т. д. «Чхандогья-упанишада» сообщает нам, что человек состоит из шестнадцати частей и растет в то же время, что и пища. Следы восьмеричной системы встречаются в Индии в изобилии: восемь мата, восемь мурти и т. д.; шестнадцать кала, шестнадцать шакти, шестнадцать матрика и т. д.; тридцать два сорта дикша и др., шестьдесят четыре йогини, шестьдесят четыре упачара и т. д. В ведической и брахманской литературе преобладает четверка. Вач (Логос) состоит из четырех частей, пуруша (человек, великан) — тоже.

Фазы Луны возбуждают сложные ассоциации в позднейшем созерцательном мышлении. Штухен посвятил целую книгу изучению отношений между буквами алфавита и фазами Луны в понимании арабов. Хоммель показал, что десять или одиннадцать древнееврейских букв обозначают фазы луны (например, aleph, что означает «бык», — символ Луны в ее первую неделю, а также название знака Зодиака, где изначально обитает луна, и т. д.). У вавилонян тоже существует отношение между графическими знаками и фазами Луны . То же самое наблюдается у греков и скандинавов (двадцать четыре руны делятся на три сорта, или aettir, каждый содержит восемь рун) . Одно из яснейших и полнейших уподоблений алфавита (как собрания звуков, т. е. не на письме) фазам Луны можно найти в примечаниях Дионисия Тракса, где гласные соответствуют полнолунию, твердые согласные — полумесяцу (четвертям), а мягкие согласные — новолунию.

Космобиология и мистическая физиология.

Эти уподобления не просто служат функции классификации. Их получают при попытке полностью объединить человека и Вселенную в едином божественном ритме. Их значение прежде всего магическое и искупительное. Прививая себе силы, открытые в «буквах» и «звуках», человек помещает себя в разные центральные пункты космической энергии и так добивается полной гармонии между собой и всем существующим. «Буквы» и «звуки» действуют как образы, делая возможным путем созерцания или волшебства переходить с одного космического уровня на другой. Только один пример: в Индии, когда человек собирается «вызвать» в себе божественный образ, он должен сперва размышлять, и размышление его должно включать наряду с другими следующее упражнение (в котором Луна, мистическая физиология и важность звука образуют вместе структуру совершенной утонченности): «Вообразив в своем сердце лунный шар, развившийся из первоначального звука (пратхама-свара-паринатам, т. е. возникший из буквы А), пусть увидит внутри него прекрасный голубой лотос, в его волокнах — незапятнанный шар луны, а на нем желтое семя-слог Там...

Подобные приемы — конечно, отшлифованный продукт долгой мистической традиции, но рудиментарную основу их мы находим у первобытных народов столь же часто, как в синкретические периоды средиземноморских религий (Луна влияет на левый глаз, а Солнце — на правый; Луна и Солнце на погребальных памятниках как символ вечности и т. д.).

Способом своего существования Луна связывает целую массу реальностей и судеб. Ритмы Луны соединяют самые разные гармонии, симметрии, аналогии и участия, составляющие бесконечную «ткань», «сеть» из невидимых нитей, которые связывают одновременно человечество, дождь, растительность, здоровье, животных, смерть, перевоплощение, загробную жизнь и многое другое. Вот почему в столь многих традициях Луна олицетворяется как божество или действует через лунное животное, «ткущее» космическое покрывало и судьбы людей. Именно лунные богини либо изобрели профессию ткачества (как египетское божество Нейт), либо прославились умением ткать (Афина наказала Арахну, осмелившуюся соперничать с ней, и обратила ее в паука), либо ткали одеяние космических размеров (подобно Прозерпине и Гармонии) и т. д. В средневековой Европе верили, что покровительницей ткачей была Холда, и за этой фигурой мы видим хтоническую и лунную природу божеств плодородия и смерти.

Мы, очевидно, имеем здесь дело с крайне сложными формами, в которых кристаллизуются мифы, церемониалы и символы из различных религиозных структур, и не всегда они появились непосредственно из интуитивного постижения Луны как меры космических ритмов и повелительницы жизни и смерти. С другой стороны, мы находим в них синтезы Луны и Матери-Земли со всеми элементами их «епархии» (двойственность хорошего и дурного, смерть, плодородие, судьбу). Таким же образом нельзя ограничивать космическую «сеть» связями исключительно с Луной. В индийском мышлении, например, Вселенная была «соткана» Воздухом так же, как Дыхание (прана) «соткало» человеческую жизнь. В соответствии с пятью ветрами, которые делят по своим территориям космическое пространство и все же сохраняют его единство, существуют пять дыханий, «ткущих» человеческую жизнь как целое [тождество дыхания и ветра можно найти еще в ведических писаниях). В этих традициях заключена первобытная концепция целостности всего живого — космического или микрокосмического, — в котором разные части удерживает вместе дышащая сила (ветер или дыхание).

Луна и судьба.

Однако Луна, просто потому что она госпожа всего живого и вечный проводник мертвых, «соткала» все судьбы. Недаром в мифах она представляется огромным пауком — образ, использованный множеством народов. Ибо ткать — это не только предназначать для какой-то цели (антропологически) и соединять разные действительности (космологически), но также создавать, делать что-то из собственной сущности, как паук, прядущий свою сеть. Луна — неисчерпаемый создатель всех живых форм. Но, как все сотканное, созданные таким образом жизни закреплены в заранее предопределенном узоре: они имеют судьбу. Мойры, прядущие судьбы, — лунные божества; Гомер называет их «прядильщицами», а одну из них даже зовут Клото, что значит «прядильщица». Они, вероятно, начали с того, что были богинями рождения, но позднейшее развитие мышления возвысило их в положение олицетворения Судьбы. Однако их лунная природа никогда не уходила от них совершенно. Порфирий говорил, что мойры зависят от сил Луны, а орфический текст рассматривает их как составляющих часть (ta mere) Луны. В древних германских языках одно из слов, означающих судьбу (древневерхненемецкое wurt, древненорвежское urdhr, англосаксонское wyrd), происходит из индоевропейского глагола uert, «вращать». Откуда получаем древневерхненемецкие слова wirt, wirtel — «веретено», «ручная прялка» и голландское worwelen — «вращать».

Излишне говорить, что в тех культурах, где Великие богини поглотили силы Луны, Земли и растительности, веретено и ручная прялка, которыми они прядут людские судьбы, становятся еще двумя из их многочисленных атрибутов. Таков случай богини с веретеном, найденной в Трое и датируемой периодом между 2000 и 1500 лет до н. э. 

Эта иконографическая фигура на Востоке обычна, мы находим ручную прялку в руке Иштар, хеттской Великой Богини, сирийской богини Атаргатис, первобытного киприотского божества, богини Эфеса. Судьба, нить жизни — это долгий или короткий период времени. Следовательно, Великие богини становятся госпожами времени, судеб, создаваемых ими по своей воле. В санскрите время — кала, и это слово очень близко к имени Великой Богини, Кали. Действительно, предполагается связь между этими двумя словами. Кала значит также «черный, затемненный, запятнанный». Время черно, потому что оно бессмысленно, сурово, беспощадно. Те, кто живет под господством Времени, претерпевают всякие страдания, а освобождение заключается прежде всего в уничтожении Времени, в избавлении от закона изменения. Согласно индийской традиции, человечество находится ныне в калиюге, т. е. в «темной эре», в периоде всеобщего смятения и полного духовного упадка, на последней стадии завершения космического цикла.

Лунная метафизика.

Во всех темах описанных выше, господствующая идея — это идея ритма, воплощающаяся в последовательность противоположностей, это «становление» через последовательность противоположных модальностей (бытие и небытие, формы и скрытые сущности; жизнь и смерть и т. д.). Это становление, о чем даже не стоило бы и говорить, которое не может происходить без драмы или пафоса; Подлунный Мир — не только мир перемен, но также мир страдания и «истории». Ничто случающееся в этом мире под Луной не может быть «вечным», ибо ее закон — это закон становления, и ни одно изменение не конечно; каждое изменение — только часть циклического рисунка.

 Фазы Луны дают нам если не представление об историческом происхождении, то, по крайней мере, мифологическую и символическую иллюстрацию всех дуализмов.

«Преисподняя, мир тьмы, олицетворяется ущербной Луной (рога подобны лунному серпу, знак двойного витка — двум полумесяцам, смотрящим в разные стороны, а связанные вместе — они подобны лунной перемене, дряхлому и костлявому старику. Верхний мир, мир жизни и нарастающего света, олицетворяется тигром (чудовище тьмы и новолуния), который позволяет человечеству, представленному ребенком, избежать его челюстей (ребенок — предок племени, подобный новолунию, "Возвращающийся свет")». Эти образы происходят из культурной области первобытного Китая, но символы света и тьмы были там взаимодополняющими; сова — символ тьмы, оказывается рядом с фазаном — символом света. Цикада тоже одновременно сродни демону тьмы и демону света. На каждом космическом уровне за «темным» периодом следует светлый, чистый период возрождения. Символизм появления из «тьмы» можно найти в обрядах инициации, а также в мифологии смерти, в жизни растений (похороненное зерно, «тьма», из которой поднимается «новое растение» (неофит) и во всей концепции «исторических» циклов. За «темным веком», калиюгой, должно наступить полное разрушение Космоса (махапралая), а за ним — новая, возрожденная эра. Та же идея обнаруживается во всех традициях, повествующих о космических «исторических» циклах, и хотя она, по-видимому, не появилась впервые в человеческом разуме с открытием фаз Луны, она, несомненно, превосходно иллюстрируется их ритмом.

Именно в этом смысле мы можем говорить о положительной ценности периодов тени, времен большого упадка и разложения; они приобретают сверхисторическое значение, хотя фактически как раз в такие времена история совершается наиболее полным образом, ибо тогда равновесие неустойчиво, условия жизни людей бесконечно разнообразны, распад законов и всей старой структуры ведет к новым событиям. Подобные темные периоды — своего рода тьма Всеобщей Ночи. И в качестве таковых они сами по себе представляют положительную ценность, как положительную ценность представляет собою смерть; это тот же символизм, что символизм личинок в темноте, зимней спячки, семян, лопающихся в земле, чтобы могла появиться новая форма.

Можно было бы сказать, что Луна показывает человеку его истинное человеческое состояние, что в каком-то смысле человек смотрит на себя и вновь находит себя в жизни Луны. Вот почему символизм и мифология Луны содержат элемент пафоса и в то же время утешения, ибо Луна правит и смертью и плодородием; и драмой и инициацией. Хотя модальность Луны — это в высшей степени модальность изменения, ритма, она равным образом — модальность периодического возврата; и этот способ существования тревожен и утешителен в одно и то же время — ибо, хотя проявления жизни так хрупки, что могут вдруг совершенно исчезнуть, они восстанавливаются в «вечном возвращении», регулируемом Луной.

Таков закон всего подлунного мира. Но этот закон, одновременно суровый и милосердный, может быть отменен, а в некоторых случаях можно «превзойти» это периодическое становление и достичь абсолютного способа существования. Мы видели, как в некоторых случаях делается попытка «объединить» Луну и Солнце, преодолеть противопоставление вещей, вновь сочетать их в первобытном единстве. Этот миф о воссоединении можно найти почти везде в истории религии в бесконечных вариациях — и, в сущности, это выражение жажды покончить с дуализмами, бесконечными возвратами и фрагментарными существованиями. Она существовала на самых примитивных стадиях, а это показывает, что человек с того времени, когда он впервые осознал свое положение во Вселенной, страстно желал и пытался достигнуть конкретно (т. е. при помощи и религии и магии) выхода за пределы своего человеческого статуса (так точно «отраженного» статусом Луны). Этот феномен отмечает первую попытку человека преодолеть свой «лунный способ существования».

***