Провидцы

Анализ античной мантической терминологии в целом показывает, что древние эллины пользовались услугами трех видов прорицателей: пророков-мантисов, оракулов и хресмологов. Мантиссы – а это Калхас, Тиресий, Мопс, Гелен, Амфиарай и многие другие – отвечали непосредственно на поставленный вопрос. Для получения совета бога, который передавал свои откровения через оракула – вещего духа места, люди приходили в прорицалища. А поисками древнего предсказания о настоящем занимались по просьбе сограждан хресмологи.

Интересно, что в древнегреческой мифологии провидцы-мужчины доминируют (провидцев-женщин значительно меньше) и их дар передается от отца к сыну и т.д., в отличие от современных представлений, когда область эта подчинена в основном женщинам и дар соответственно передается от матери к дочери и т.д…

Ниже приведены истории пяти наиболее часто упоминаемых персонажей.

*

Калхас или Калхант (др.-греч. Κάλχας : Kalkhas) – «мантис из Аргоса», легендарный прорицатель и жрец.

По Гомеру и Гигину, Калхас – сын другого прорицателя, – Фестора (др.-греч. Θέστωρ). Таким образом, по одной из версий, Калхас – внук самого Аполлона. Его брат – Левкипп, а сестра – Феоноя. По имени отца Гомер его называет также «Фесторидом».

Прорицатель Фестор имел сына Калханта и дочерей Левкиппу и Феоною, которую, когда она играла на берегу моря, похитили пираты и увезли в Карию, где царь Икар купил ее себе в наложницы. Фестор же, потеряв дочь, отправился искать ее и после кораблекрушения попал в Карию. Там он был заключен в оковы в том же месте, где жила Феоноя. Левкиппа же, потеряв отца и сестру, отправилась в Дельфы вопросить, искать ли ей их. Тогда Аполлон ответил: иди по землям как мой жрец, и найдешь их.

- Гигин, «Мифы»

По словам Гомера, Калхас ведал «все, что минуло, что есть и что будет» и был способен истолковать даже самые загадочные явления.

Фигура Калхаса относится к эпохе легенд, которые являются одними из важнейших аспектов греческой мифологии – Троянскому циклу, о войне союзных вождей греческих (ахейских) племен против Трои (Илион). Калхас появляется (помимо прочих источников) в начальных сценах «Илиады», где описываются события последнего этапа осады Трои и он – активный участник сего действа.

По общему мнению, отдельные отрывки «Илиады» имеют некоторую фактическую основу, таким образом, в ходу версия, что Калхас также мог являться реальной, а не вымышленной фигурой.

Из дошедших до нас источников можно понять, что  функция Калхаса определялась как чрезвычайно важная, так как в те времена считалось, что боги непосредственно вмешивались в ход сражений, проявляли свое волеизлияние посредством различных явлений природы, позволяли предугадывать будущее по полету птиц и внутренностям жертвенных животных, посылали вещие сны и т. д. Все эти знамения нуждались в верном истолковании. Причем нужно было не только истолковать их, но и предложить оптимальный образ действия в свете этих знамений. Вот почему «должность» прорицателя считалась и наукой и искусством первостепенного значения; на военном совете вождей и на собраниях воинов голос прорицателя всегда имел большой вес. Калхас – далеко не единственный жрец-прорицатель в греко-римской мифологии, но, видимо, –  главный как советчик в контексте стратегического военного планирования.

По мифу, Калхас состоял на службе ахейского войска, но источники не сообщают, каким образом он получил статус «главного прорицателя». Но предпосылки к этому у него безусловно были (см. происхождение).  

Жил он спокойно до поры до времени в Мегарах, пока туда не прибыл самый могущественный правитель Эллады Агамемнон собственной персоной, просить его присоединиться к походу на Трою, и там же Агамемнон воздвиг храм Артемиды – об этом пишет Павсаний («Описание Эллады»). Затем они отправляются в Аргос.

Итак, когда все собрались в Аргосе, Диомед их гостеприимно принимает и предоставляет все необходимое. Затем Агамемнон, привезя из Микен огромное количество золота, наделяет им каждого и делает всех более склонными к войне, которая готовилась. Тогда с общего согласия решили следующим образом совершить клятву об условиях ведения войны: Калхант, сын Фестора, знающий будущее, приказал принести на середину площади кабана, которого он разрубил на две части, разложив их по направлению к востоку и к западу; затем он велел всем пройти по одному между ними, обнажив мечи. Омочив лезвия мечей в крови кабана и добавив также другие, принадлежащие к этому обряды, все торжественно заверяют, что будут врагами Приаму и не прежде прекратят воевать, чем разорят Илион и все царство. Совершив все и чисто омывшись, они призвали в союзники Марса и Конкордию, принеся им обильные жертвы.

- Диктис Критский, «Дневник Троянской войны».

Провидец Калхас изображается как искусный авгур, грек-ойонополос – предсказатель по полету птиц (авгу­ром или ауспи­ком назы­ва­ли пти­це­га­да­те­ля, одна­ко со вре­ме­нем это сло­во, подоб­но гре­че­ско­му οἰωνός, ста­ло исполь­зо­вать­ся в более широ­ком смыс­ле: его искус­ство назы­ва­лось авгу­рии или ауспи­ции). Получил знание о прошлом, настоящем и будущем от Аполлона (по версии). У него были и другие мантические навыки – умение, как по внутренностям животных, так и по внутренностям врага распознавать будущее.

«Калхас гадает по печени жертвенного животного»; изображение на тыльной стороне этрусского бронзового зеркала (V в. до н. э.), найденного в гробнице в Вульчи.

Его mantosune (провидческий дар), как он определен в «Илиаде», является наследственным занятием его семьи, что объясняет наиболее правдоподобную этимологию его имени: «темный», в смысле, «размышляющий», что основано на сходстве с меланхолическим погружением, или что значит – «быть в задумчивой печали».

В «Илиаде» Калхас изображен апостолом божественной истины. При этом, его главным скептиком выступает как раз Агамемнон – высокомерный и неуступчивый предводитель греков в Троянском цикле. Он называет Калхаса «пророком зла», но все равно – прислушивается к его дельным советам.

Поскольку цари могут делать все, что им заблагорассудится, Калхас считает необходимым опереться на поддержку своего здравомыслящего защитника, героя Ахилла, который нередко противостоит – негибкому в своих решениях Агамемнону.

Так про­из­нес­ши, вос­сел Ахил­лес; и мгно­вен­но от сон­ма
Калхас вос­стал Фесто­рид, вер­хов­ный пти­це­га­да­тель.

Пра­вед­ный гнев Апол­ло­на, дале­ко разя­ще­го бога?
Я воз­ве­щу; но и ты согла­сись, покля­нись мне, что вер­но
Сам ты меня защи­тить и сло­ва­ми готов и рука­ми.
Я опа­са­юсь, про­гне­ваю мужа, кото­рый вер­хов­ный
Царь арги­вян и кото­ро­му все покор­ны ахей­цы [Агамемнон].
Слиш­ком могу­ще­ст­вен царь, на мужа под­власт­но­го гневный:
Вспых­нув­ший гнев он на первую пору хотя и сми­ря­ет,
Но сокры­тую зло­бу, доко­ле ее не испол­нит,
В серд­це хра­нит. Рас­суди ж и ответ­ст­вуй, заступ­ник ли ты мне?»
Быст­ро ему отве­чая, вещал Ахил­лес бла­го­род­ный:

«Верь и дер­зай, воз­ве­сти нам ора­кул, какой бы он ни был!
Фебом кля­нусь я, Зев­са любим­цем, кото­ро­му, Калхас,
Молишь­ся ты, откры­вая дана­ям веща­ния бога:
Нет, пред суда­ми никто, покуда живу я и вижу,
Рук на тебя дерз­но­вен­ных, кля­ну­ся, никто не поды­мет

В стане ахе­ян; хотя бы назвал само­го ты Атрида,
Вла­стию ныне вер­хов­ной гор­дя­ще­гось в рати ахей­ской».

- Гомер, «Илиада».

Стоит отметить, что когда Ахиллу исполнилось девять лет, именно Калхас предсказал, что Трою нельзя будет взять без его участия.

Итак, войско для похода на Трою под командованием Агамемнона собралось в Авлиде. Перед отплытием греки принесли жертву Аполлону. После, Калхас получил знамение о том, что итог войны будет успешным для греков, но продлится война долгих десять лет.

На пла­тане было гнездо, и змея, про­гло­тив восемь птен­цов вме­сте с девя­той мате­рью, пре­вра­ти­лась в камень. Калхас объ­явил, что это зна­ме­ние дано вои­нам по воле Зев­са; проник­нув в смысл это­го зна­ме­ния, он доба­вил, что Троя будет взя­та после деся­ти лет вой­ны. Вои­ны ста­ли готовить­ся к отплы­тию, направ­ля­ясь в Трою. Сам Агамемнон коман­довал всем вой­ском, кораб­ли вел Ахил­лес, кото­ро­му в это время испол­ни­лось пят­на­дцать лет.

- Аполлодор, «Эпитома».

Позд­нее, позд­ний конец, но кото­ро­го сла­ва бес­смерт­на!
Сколь­ко пер­на­тых птен­цов погло­тил дра­кон сей кро­ва­вый
(Восемь их было в гнезде и девя­тая матерь пер­на­тых),
Столь­ко, ахей­цы, годов вое­вать мы под Тро­ею будем;
Но в деся­тый раз­ру­шим обшир­ную стог­на­ми Трою. —
Так нам пред­ска­зы­вал Кал­хас, и все совер­ша­ет­ся ныне.

- Гомер, «Илиада».

Итак, девять проглоченных птиц означают девять лет, которые греки проведут под Троей, а на десятый год Троя падет и от нее не останется камня на камне. Как известно, это предсказание полностью подтвердилось.

Под командованием Агамемнона корабли отплыли. Начало похода было неудачным. По ошибке греческие корабли причалили к Мисии. В ходе битвы с местным царем Телефом войско Агамемнона понесло ощутимые потери. После того, как они покинули эту область, корабли попали в бурю. Понадобилось много времени, чтобы вновь собрать армию в Авлиде.

Пока армия собиралась, Агамемнон успел разгневать Артемиду – то ли тем, что убил её священное животное, то ли своей заносчивой фразой: «Сама Артемида не выстрелила бы лучше». Раздосадованная богиня лишила греков попутного ветра, и в течение многих дней они не могли начать поход. По другой версии, Калхас объяснил бурю гневом Посейдона (?). В любом случае, Калхас предсказал, что для того, чтобы умилостивить богов, необходимо принести в жертву дочь Агамемнона Ифигению. Вначале Агамемнон отказался пойти на столь ужасную жертву. Когда войско стало роптать, он вынужденно согласился, пытаясь хитростью спасти свою дочь. Попытки Агамемнона не дать привезти Ифигению в Авлиду не увенчались успехом. Девушка согласилась погибнуть во славу Эллады и сама взошла на плаху. По одной легенде, тронутая её поступком, Артемида смягчилась, заменила Ифигению козой (по другой версии – ланью), а её на облаке похитила и унесла в Тавриду, вместо нее на алтарь был возложен теленок; по другой версии – девушку спас Ахилл и отправил в Скифию. Как бы там ни было, но после этих событий подул попутный ветер и греки повторно отчалили на кораблях в поход на Трою.

Фреска из Помпей: Калхас (справа) приносит в жертву Ифигению. Крайний слева – Агамемнон, сверху фигура Артемиды

Калхас, Ифигения и Артемида: «Жертвоприношение Ифигении». Абель де Пюжоль, 1822-1825

…Калхас-вещун < ... >

Изрек, что царь и вождь Агамемнон

Дочь Ифигению, свое рожденье, должен

На алтаре богини заколоть,

Царицы гладей этих. «Если, молвил,

Заколете девицу, будет вам

И плаванье счастливое, и город

Вы вражеский разрушите, а нет -

Так ничего не сбудется.

- Еврипид, «Ифигения в Авлиде»

Существует интерпретация этого сюжета, согласно которой, Калхас заранее знал исход, и в этом случае, его «циничные» указания жреца, такими по сути не являются.

Описывает все вышеизложенное и Овидий («Метаморфозы»):

Было в вер­шине гнездо, в нем восемь птен­цов нахо­ди­лось;
Всех их, так­же и мать, что лета­ла вкруг горь­кой утра­ты,
Вдруг пожи­ра­ет змея и в жад­ной скры­ва­ет утро­бе.
Остол­бе­не­ла тол­па, но, прав­ды про­видец, гада­тель,
Фесто­ра сын [Калхас] гово­рит: «Победим! Весе­ли­тесь, пеласги!»

Троя падет, но наши труды дол­говре­мен­ны будут,
Девять же птиц как девять годов он бра­ни тол­ку­ет.
Мол­вил, змея ж, как была обняв­шей зеле­ные вет­ки,
Кам­нем ста­ла, но вид навсе­гда сохра­ни­ла зме­и­ный.
Все ж про­дол­жа­ет Нерей в аоний­ских сви­реп­ст­во­вать водах,

Воинств не хочет вез­ти. Пола­га­ют иные, что сте­ны
Трои жале­ет Неп­тун, ибо он вкруг гра­да воз­вел их, —
Толь­ко не Фесто­ра сын: он не может не знать, не скры­ва­ет,
Что укро­тить над­ле­жит гнев Девы-боги­ни — деви­чьей
Кро­вью. Когда победи­ло любовь все­на­род­ное дело,

Царь — отца победил, и, чтоб чистой пожерт­во­вать кро­вью,
Пред алта­рем, меж рыдав­ших жре­цов, Ифи­ге­ния ста­ла, —
Поко­ре­на боги­ня была: всем очи покры­ла
Обла­ком вдруг и в тол­пе, при слу­же­нье, меж гла­сов молеб­ных,
Деву Микен, — гово­рят, — заме­ни­ла под­став­лен­ной ланью.

Наиболее серьезным образом вмешался Калхас в судьбы героев троянской войны своим объяснением причин моровой язвы, начавшейся в ахейском лагере на десятый год осады. Во время осады Трои, ахейцы оскорбили Хриса, троянского жреца Аполлона Сминфея: дочь Хриса, Хрисеида была захвачена греками как доля в военной добыче и отдана Агамемнону, который использует её как наложницу. В греческий лагерь явился её отец с просьбой выкупить её. Однако Агамемнон в оскорбительной форме прогоняет его. Хрис взмолился к Аполлону, прося наказать обидчиков. Аполлон насылает на лагерь греков мор, который мы бы назвали эпидемией.

Итак, Хрис, потерпев оскорбление со стороны Агамемнона, ушел домой, и минуло не много дней, как на войско обрушивается ужаснейшая болезнь, вызванная, как всем кажется, гневом Аполлона или по другой причине. Начав свое нашествие со скота, она понемногу все больше и больше усиливается и распространяется на людей. Множество воинов, истощенных губительной болезнью, под конец умирало в невыразимых мучениях. Но никто из царей не умер и даже не был затронут этой бедой. После того как не оказалось никакого средства против болезни и со дня на день погибало все больше народу, все вожди, подавив в себе некий страх, собираются вместе и требуют от Калханта, знающего, как мы упоминали, будущее, чтобы он назвал причину такой беды. Он, однако, сказал, что знает происхождение этой болезни, но не свободен открыть его кому-либо, из чего получалось, что он может вызвать неприязнь самого могущественного царя [Агамемнон]. После этого Ахилл добивается от всех царей, чтоб они взаимной священной клятвой подтвердили готовность не считать себя задетыми. Таким образом Калхант, снискав всеобщее благоволение, объявляет о гневе Аполлона: это он, настроенный враждебно к грекам из-за оскорбления его жреца, требует от войска искупления. На вопрос Ахилла о средстве от беды Калхант называет возвращение девы [Хрисеида].

- Диктис Критский. Дневник Троянской войны

Хрисеида возвращена, однако Агамемнон затаил злобу на Ахилла, который защищал прорицателя и активно требовал выдачи Хрисеиды, поэтому он отбирает у Ахилла его наложницу Брисеиду, пленную дочь Бриса. С этих событий начинается конфликт Агамемнона и Ахилла – основа сюжета «Илиады».

Ближе к окончанию войны Калхас заявил, что Троя не может быть взята без лука и стрел Геракла: по его сове­ту был разыс­кан Фил­ок­тет – обладатель этого артефакта.

Наконец, по совету Калхаса сыновья Ахеи вернулись к кораблям и отбросили мысль о битве, зная со слов пророка, что не падет Илион до тех пор, пока не прибудет к ним сила в лице мудрого Филоктета. Узнал об этом пророк Калхас от птиц и их благодатного предзнаменования, и читал он это по сердцам жертвенным. Был он мудр в знании пророчеств и, как Бог, знал, что должнО быть.

- Квинт Смирнский, «Падение Трои».

Вергилий пишет, что по совету Калхаса был выстроен деревянный конь и взя­та Троя, – сам Калхас сидел внутри коня в этот знаменательный для греков день.

Подобное описывает и Квинт Смирнский : именно по совету Калхаса греки на время приостанавливают битву; Калхас также сообщает, что город легче взять стратегией, нежели грубой силой. Он поддерживает и предложение Одиссея о постройке Троянского коня.

Посейдон принимает форму Калхаса, чтобы разбудить и укрепить греческие силы, в то время как Зевс не наблюдает за финальной битвой греков и троянцев.

Но Посидон зем­ледер­жец, могу­чий зем­ли коле­ба­тель,
Дух арги­вян воз­вы­шал, из глу­бо­ко­го моря исшед­ший.

Он, упо­до­бя­ся Кал­ха­су видом и голо­сом силь­ным,
Пер­вым вещал Аяк­сам, пылав­шим и соб­ст­вен­ным серд­цем

- Гомер, «Илиада».

По Квинту Смирнскому, после окончания войны Калхас не присоединился к грекам когда они с трофеями спешили на свои корабли, так как предвидел их неминуемую гибель у Каферийских скал : но они не обращали на него внимания; злая судьба обманывала людские души: только Амфилох Мудрый, доблестный сын Амфиарая, оставался с ним. Им было суждено вдвоем, вдали от своей земли, добраться до памфилийских и киликийских городов.

По версии, Амфилох как один из претендентов на руку Елены, к концу войны прибыл в Трою и вместе с Калхасом основал ряд прорицалищ на побережье Малой Азии (дар предвидения он унаследовал от своего отца).

По другой версии, те, кто блуждали вместе с Калхасом после войны, поселились в Памфилии (Павсаний, «Описание Эллады»). Калхас основал город Сельге в Писидии (Страбон, «География»). Именно в контексте данного сюжета, некоторые рассматривают Калхаса как реально существовавшую историческую фигуру.

У Геродота сказано: «Памфилы были вооружены по-эллински. Памфилы же эти суть [по происхождению] от тех, кто рассеялись/блуждали (ποσκεδασ-θέντων) из-под [павшей] Трои с Амфилохом и Калхасом». Практически то же самое пишет Павсаний. Страбон упоминает указанное сообщение Геродота и комментирует его следующим образом: «Геродот говорит, что памфилийцы происходят от народов, предводимых Амфилохом и Калхасом, какой-то помеси племен/народов (λαῶν μιγάδων), которая последовала за ними из-под Трои. Большинство их осталось здесь [в Памфилии], а некоторые рассеялись по разным местам земли. Каллин утверждает, что Калхас окончил свою жизнь в Кларе, люди же [его] под предводительством Мопса (также, жрец-прорицатель) перешли Тавр и частью остались в Памфилии, частью же рассеялись/ расселились по Киликии и Сирии [даже] вплоть и до Финикии [включительно]». По этой версии, Мопс, победив Калхаса в состязании (об этом – читать ниже), после его немедленной смерти унаследовал его место предводителя «людей Калхаса и Амфилоха».

Между тем в реальной истории имеется эпизод во всем отвечающий содержанию предания о переселении людей Калхаса и Амфилоха. Речь идет о великом переселении «народов моря» в начале XII в. до н. э. Легендарная традиция и исторические факты в данном случае совпадают и по общему содержанию, сообщающему о переселении приэгейских жителей через Анатолию в Восточное Средиземноморье, и во всех значимых деталях. Поскольку больше ничего похожего ни в реальной, ни в греческой легендарной истории ни раньше, ни позже не происходило, остается считать, что предание о походе «людей Амфилоха и Калхаса», прямо отражает исторические воспоминания о том великом движении «народов моря».

По устоявшейся версии, Калхасу была пред­ска­за­на смерть в том случае, если он встре­тит более све­ду­ще­го прори­ца­те­ля. Возвращаясь из под Трои, в роще кларийского Аполлона он встретил прорицателя аргонавтов Мопса, вступил с ним в состязание и проиграл. Сохраненные Страбоном фрагменты состязания Мопса с Калхасом показывают обмен гекзаметрическими стихами. Умер от печали поражения или сам себя лишил жизни.

Страбон («География») пишет: 

Геси­од изла­га­ет миф при­бли­зи­тель­но так, заста­вив Калхаса предложить Моп­су такой вопрос:

– Чудо, сколь мно­го пло­дов на сей смо­ков­ни­це дикой,
Хоть мало­рос­лое дре­во; но можешь ли счесть мне чис­ло их?

А Мопс отве­тил:

– Десять тысяч чис­лом, но мера рав­на их медим­ну.
Так он ска­зал: и чис­ло и мера пло­дов ока­за­ла­ся точ­ной.
Очи Кал­хаса тогда смер­тель­ная дре­ма сме­жи­ла.

Одна­ко, по сло­вам Фере­кида, Кал­хас задал вопрос о супо­ро­сой сви­нье: сколь­ко у нее поро­сят? Мопс отве­тил, что у сви­ньи 3 поро­сен­ка, из них одна свин­ка; когда пред­ска­за­ние оправ­да­лось, Кал­хас умер с горя. Дру­гие же, наобо­рот, утвер­жда­ют, что Кал­хас задал вопрос о свинье, а Мопс – о дикой смо­ков­ни­це; и послед­ний ска­зал прав­ду; первый –  нет и умер с горя и соглас­но пред­ска­за­нию ора­ку­ла. Софокл так­же упо­ми­на­ет об ора­ку­ле в «Тре­бо­ва­нии воз­вра­та Еле­ны», что Кал­хасу было суж­де­но уме­реть, когда он встре­тит про­ри­ца­те­ля более могуче­го, чем он. Одна­ко Софокл пере­но­сит сце­ну состя­за­ния и смерти Кал­хаса в Кили­кию. Тако­вы древ­ние ска­за­ния.

По более «причесанной» версии, после взятия Трои ахейцы под предводительством Амфилоха и Калхаса сожгли свои корабли и вместе с соратниками пришли по суше в Колофон в Лидии. Здесь они встретили местного «авторитета» Мопса, который вступил в состязание с Калхасом. После поражения Калхас умер, а Мопс, Амфилох и их спутники продвинулись далее на восток, перешли Тавр и осели в Памфилии и Киликии, где основали ряд городов.

Ликофрон («Александра») называет Калхаса, Идоменея и Сфенела – тремя чайками (В Керкафа долах будут похоронены Три чайки, недалеко от алентских струй).

По версии, герой троянской войны Сфенел похоронен в Колофоне рядом с Калхасом.

Страбон в своей «Географии», упоминает храм Калхаса в Давнии: В Дав­нии пока­зы­ва­ют на хол­ме под назва­ни­ем Дрий два хра­ма геро­ев: один на самой вер­шине – Кал­хан­та; там вопро­шаю­щие ора­кул через сно­виде­ния при­но­сят жерт­ву герою – чер­но­го бара­на – и затем спят на шку­ре.

Геро­ям, как оби­та­те­лям под­зем­но­го мира, при­но­си­ли в жерт­ву овцу или бара­на чер­но­го цве­та. Вопро­шаю­щий оракул дол­жен был про­ве­сти ночь в пеще­ре героя и спать на шку­ре, ожидая изре­че­ния ора­ку­ла во сне.

В трагедии Эсхила «Агамемнон», песнь хора появляющегося на сцене, посвящена началу похода греков против Трои. В ней говорится об Агамемноне и его деяниях. Эта песнь состоит из трех частей: в первой поется о знамении и пророчестве Калхаса, во второй содержится знаменитый гимн Зевсу, третья повествует о жертвоприношении Ифигении.

Калхас – действующее лицо трагедии «Троянки», римского философа-стоика Сенеки, и предстает здесь довольно кровожадным. Поскольку по мифу, троянцы были легендарными предками римлян, Троя становится в римской литературе «мифологическим Римом», а её враги – прообразами врагов Рима.

Действие происходит после взятия Трои. Ветры мешают ахейцам плыть домой; тень Ахилла требует от вождей ахейцев принести ему в жертву Поликсену. Из-за этого происходит столкновение между Неоптолемом и Агамемноном, протестующим против жертвоприношения. Но Калхас объявляет, что жертва неизбежна и что вместе с Поликсеной нужно убить и Астианакса. Последнего Одиссей сбрасывает с троянской стены, а Поликсену убивает Неоптолем на могиле своего отца.

Данте также делает Калхаса скорее «антигероем» и помещает его в восьмой круг ада в своей «Божественной комедии». Восьмой круг – Злые Щели – является пристанищем для душ, которые обманули не доверившихся. Здесь Данте встречает Ясона, обманувшего Медею, Диомеда, прорицателей Амфиарея и Тиресия. В восьмом рву происходит встреча Данте и Одиссея, который рассказывает Данте о своих приключениях. Одиссей мучается тут как лукавый советчик. Также он встречает здесь прорицателя Калхаса, который находится в четвертом рву, его голова повернута назад и поражен он немотой.

В романах Дм. Липскерова «Родичи» и «Осени не будет никогда» функционирует архетип «мудрого старика». Так, в «Родичах» это старец в чукотском поселении, который наставляет односельчан, дает мудрые советы, помогает уберечься от темных сил, а также предсказывает будущее, и это – отсылка к античной мифологии, в частности – к образу легендарного прорицателя Калхаса.

Калхас. Федерико Фагнани, 1841.

Уже упомянутый выше Мопс (др.-греч. Μόψος) – сын Ракия и прорицательницы Манто (либо сын Аполлона и Манто).

Слово «мантика» происходит от Манто (др.-греч. Μαντώ «вещая»). Она дочь знаменитого прорицателя Тиресия. Таким образом, Мопс – внук Тиресия.

Славу Мопсу принес как раз спор с Калхасом.

Упомянутый выше Амфилох в надежде разделить власть с Мопсом над городами ими созданными, получил от него отказ. В завязавшемся поединке оба соперника погибли. После смерти их общий оракул пользовался большой популярностью за правдивость предсказаний. Mопс также имел свой оракул и в окрестностях Колофона.

По другой версии Мопс – фессалийский прорицатель, сын Амика и нимфы Хлориды, получивший дар прорицания от Аполлона. Он был участником калидонской охоты, битвы лапифов с кентаврами и похода аргонавтов за золотым руном. Когда по пути в Колхиду аргонавты по трагическому недоразумению убили царя долионов Кизика и нескольких его подданных, а после из-за непогоды долго не могли выйти в море, Мопс благодаря своему знанию птичьего языка выяснил причину гнева богов и дал совет Ясону, как их умилостивить. На обратном пути, когда аргонавты высадились в Ливии, Мопса укусила в пятку змея, на которую он нечаянно наступил. Глаза прорицателя заволокло туманом, волосы стали выпадать, и он умер в мучениях. Считалось, что укусившая Мопса змея – одна из тех, которые возникли из капель крови, упавших на песок из головы горгоны Медузы, когда Персей нес её через ливийскую пустыню.

В Ливии Мопс почитался как герой и имел свой оракул.

Согласно Ксанфу Лидийскому, был сыном Лида, предка лидийцев. Дойдя в своем восточном походе до Аскалона, он схватил сирийскую царицу (богиню) Атаргатис и её сына Ихтия и утопил их в Аскалонском озере (в гавани Аскалона).

Николай Дамасский сообщает, что Мопс научил народ почитать богов. Фрагмент из «Истории» этого автора, относящийся к Мопсу (где его имя – Мокс) сохранился в выписках императора Константина Багрянородного «Добродетели и пороки»:

Мок Лидийский, сделавший много хорошего, свергнул тиранию Мелы. Согласно обету он предписал лидийцам отдавать богам десятину. Они повиновались и, производя учет своему имуществу, отделяли от всего десятину и посвящали богам. После этого Лидию постигла сильная засуха, и люди обращались к оракулу. Много военных походов, говорят, предпринял Мокс, и слава о его храбрости и справедливости была у лидийцев величайшей. Совершив эти походы, он снова отправился против Краба и после длительной осады взял его и разрушил, а людей, так как они не признавали богов, отвел к ближайшему озеру и утопил.

Высказывалось предположение о том, что Мопс, сын Аполлона, был одним из божеств Западной Анатолии, включенном ахейскими греками в свой пантеон, и позднее считавшимся предком утвердившихся в Киликии династов.

В надписи царя Аситавадды из Каратепе упоминается «Дом Мопса», правивший племенем dnnym, в котором ряд ученых видит гомеровских данайцев. Были попытки отождествить это племя с данауна египетских текстов – одним из народов моря, напавшим на Египет вместе с тевкрами и пеласгами, а Мопса представить предводителем крупного объединенного войска, ядро которого составляли ахейские греки, обрушившегося вместе с другими племенами на побережье Сирии и Палестины.

То есть, таким образом, реальное существование Мопса как исторической личности, – допустимо к рассмотрению. Его «схватка» с Калхасом и «деловые» взаимоотношения с Амвилохом могут быть рассмотрены в контексте упомянутого выше великого переселения народов.

По словам Павсания, он унаследовал от своего отца Ракия первые критские колонии на колофонском побережье, и окончательно изгнал карийцев из внутренних районов страны.

Тиресий (др.-греч. Τειρεσίας) – слепой фиванский прорицатель. Сын пастуха Евера и нимфы Харикло; отец прорицательницы Манто, дед Мопса.

По мнению одних, Калхас олицетворяет собой собирательный образ всех знаменитых пророков Древней Греции, которые были очень заметными и влиятельными персонами в современном им обществе, а по мнению других – это Тиресий. Как бы там ни было, но он также презираем тем же Данте, упоминается в его «Божественной комедии» и пребывает среди прорицателей и лжепророков в восьмом кругу ада.

Плиний Старший приписывает Тиресию изобретение авгурии (гадание по полетам птиц).

В греческой литературе высказывания Тиресия всегда даются в коротких сентенциях, которые часто загадочны (гномичны), но никогда не ошибочны.

Например, Тиресий предупреждает мать Нарцисса, что мальчик будет процветать до тех пор, пока «Коль сам он себя не увидит».

Как и большинство оракулов, он обычно крайне неохотно делится всем тем, что черпает из своих видений.

Согласно Аполлодору («Мифическая библиотека»), причина слепоты Тиресия заключалась в том, что он был ослеплен богами за раскрытие их секретов. Но есть и другие, более популярные версии.

По одной, изло­жен­ной в гимне Кал­ли­ма­ха «На омо­ве­ние Пал­ла­ды», Тире­сий, будучи юно­шей, слу­чай­но увидел Афину обна­жен­ной во время её купа­ния и был за это ослеплен боги­ней, но затем по прось­бе матери Харик­ло Афи­на воз­ме­сти­ла Тире­сию поте­рю зре­ния даром прорицания.

По дру­гой вер­сии, еще молодой Тире­сий, увидев однажды спаривающих­ся змей, уда­рил их пал­кой и за это был превра­щен в женщи­ну (кем, не указывается); вновь стать муж­чи­ной ему уда­лось толь­ко после того, как спу­стя семь лет он сно­ва под­сте­рег двух спаривающихся змей и снова уда­рил их. Согласно Птолемею Гефестиону, он превращался в женщину семь раз, отчего критяне называют его «дочерью Форбанта».

«Тиресий превращается в женщину», Пьетро делла Веккья, XVII в.

При чем тут его слепота? Однажды Гера в очередной раз поссорилась с Зевсом из-за его супружеских измен. Громовержец стал утверждать, что, когда он делит с супругой ложе, она всегда получает от соития больше удовольствия, чем он. И это, утверждал Зевс, вполне естественно, ведь женщины наслаждаются любовью гораздо сильнее, чем мужчины. Гера не согласилась с этой, на её взгляд, сомнительной версией и заявила, что все совершенно наоборот и Зевс это прекрасно знает.

Поскольку Тиресий на своем опыте изведал желания и ощущения обоих полов, божественные супруги попросили его рассудить их. Опытный «судья» ответил, что «из десяти частей любовных радостей у женщин их трижды три, а у мужчин – одна». Иными словами, наслаждение, испытываемое женщиной, в девять раз превышает ощущения мужчины. Рассерженная Гера лишила Тиресия зрения, однако Зевс в свою очередь постарался компенсировать эту утрату. Он наделил ослепшего Тиресия способностью прорицать и дал ему жизнь, равную семи поколениям (то есть значительно удлинил её).

Тиресий – ключевая фигура в трагедии Софокла «Эдип–царь».  

Эдип, царь Фив, призывает Тиресия помочь в расследовании убийства предыдущего царя Фив, Лая. Поначалу Тиресий отказывается дать прямой ответ и вместо этого намекает, что убийцей является тот, кого Эдип действительно не желает искать. Однако после того, как Эдип сначала обвинил его в том, что у него нет дара предвидения, а затем и в том, что сам Тиресий приложил руку к убийству, последний сдается и рассказывает, что на самом деле убийца – сам Эдип, который (невольно) совершил это преступление. Разгневанный Эдип вышвыривает Тиресия из дворца, но потом осознает всю правду слов провидца (Лай оказывается настоящим отцом Эдипа, а сам Эдип женат на своей же матери – Иокасте).

Позже, перед нападением на Фивы семи вождей, Тиресий предсказал, что победа останется за фиванцами, если кто-нибудь из царевичей добровольно принесет себя в жертву Аресу. Это сделал один из сыновей Креонта Менекей (Мегарей).

После разгрома нападавших Тиресий предупредил Креонта, что боги требуют от него похоронить Полиника – организатора нападения на город – и выпустить из пещеры его сестру. Промедлив с выполнением этого требования, Креонт потерял другого своего сына Гемона, его невесту Антигону, а также свою жену Эвридику. Так он остался в одиночестве со своими бедствиями, которые призвал своим же неразумием.

Во время нападения эпигонов (потомков) – сыновей когда-то погибших под Фивами семерых вождей – Тиресий предсказал, что на этот раз злосчастный город будет захвачен и разграблен, и посоветовал жителям бежать той же ночью. При этом добавил, что ему самому суждено жить лишь до падения Фив. Горожане вняли совету Тиресия и под покровом ночи покинули город.

Легенды говорят, что во время нашествия эпигонов на Фивы Тиресию удалось воспользоваться временным перемирием и бежать. Но во время бегства или, по другим источникам, при взятии Фив он попал в плен и погиб, будучи принесенным в жертву Аполлону Дельфийскому. Согласно иной версии, ушедший с фиванцами Тиресий на рассвете испил воды из источника Тельфусы и неожиданно умер. Вблизи этого источника его и похоронили, поставив надгробный памятник.

Правда, некоторые античные авторы утверждают, что, когда дочь Тиресия, прорицательница Манто, по повелению Аполлона переселилась в Малую Азию, вместе с ней туда отправился и отец. Там, в Колофоне, он умер и был похоронен Калхасом и другими прорицателями, которые собрались, чтобы оказать ему последние почести. Получается такая «сходка своих».

Суще­ст­вен­на роль пре­ста­ре­ло­го Тире­сия как про­ри­ца­те­ля в «Антигоне» Софок­ла, в «Финикиянках» Еври­пида.

При жизни престарелый Тиресий участвует в оргиях Диониса и советует царю Пенфею также им предаться. Он отправляется на празднества вместе с престарелым же героем Кадмом (и незримый Дионис поддерживает дряхлого Тиресия):

И я – старик вверяюсь старику:

Не правда ль, ты укажешь, где плясать мне

И где, остановившись, затрясти

Седою головой? Я столько силы

В себе почувствовал, что день и ночь

Готов стучать о землю тирсом Вакха:

Веселье нам снимает годы с плеч.

- Еврипид, «Вакханки».

Тире­сий не утра­тил про­ро­че­ских спо­соб­но­стей и после смер­ти; Одиссей спус­ка­ет­ся в под­зем­ный мир, чтобы услышать от духа Тиресия пред­ска­за­ние о сво­ем буду­щем.

Испив крови жертвенных животных, Тиресий предупредил Одиссея, чтобы тот ни в коем случае не дал своим людям похитить скот Гелиоса. Еще старец сообщил, что на Итаке героя ожидают большие беды, но ему удастся отомстить пришельцам, сватающимся к его жене и проживающим его добро.

Правда, сказал Тиресий, на этом путешествия Одиссея не закончатся. Он должен взять корабельное весло и странствовать до тех пор, пока не встретит людей, не знающих моря: лишь когда это весло примут за лопату, странствия окончатся. Пусть тогда Одиссей принесет жертву Посейдону, вернет себе Итаку и, благополучно дожив до глубокой старости, встретит свою смерть, пришедшую из-за моря.

«Тиресий перед Одиссеем», Иоганн Генрих Фюссли

Исследователи отмечают, что в подземном царстве лишь один Тиресий по милости Персефоны обладал полной памятью и сознанием.

Его оракул находился в Орхомене, а в Фивах в более поздние времена показывали место, с которого Тиресий наблюдал за полетом птиц, и камень, на который садилась его дочь Манто во время прорицаний.

Фигура Тиресия также очень популярна в среде уже Нового времени и современных поэтов и даже писателей-фантастов.

Гелен (др.-греч. Ἕλενος, также Елен/Элен) – в древнегреческой мифологии сын царя Трои Приама и Гекабы, один из 19 их сыновей. Его также звали Scamandrios. Или Приамид (от имени отца). По своим функциям, Гелен во многом схож с Калхасом, но относится к лагерю его противников в военном Троянском конфликте. 

Гелен обладал пророческим даром и был птицегадателем. Получил дар ясновидения в детстве вместе со своей известной сестрой-близнецом Кассандрой, когда они во время празднества были забыты взрослыми в храме Аполлона Фимбрейского, где им заснувшим священные змеи облизали глаза и уши.

Согласно другой версии, Кассандра, получившая силу пророчества от Аполлона, научила этому искусству своего брата. Как и Кассандра, он всегда был прав, но, в отличие от нее, другие ему верили.

Участвовал в играх в Трое над кенотафом Париса, в состязаниях в беге.

Гелен (как и Кассандра) пытался отговорить Париса от путешествия за Еленой Прекрасной, так как знал, какие бедствия принесет этот брак Трое. Собственно, по этой причине и началась Троянская война.

Гелен был частью троянских войск во главе со своим братом – легендарным героем Гектором, которые отбросили греков с равнин к западу от Трои и напали на их лагерь. Активный участник военных действий.

Тут Гелен Деи­пи­ра фра­кий­скою саб­лей огром­ной
Рез­ко в висок пора­зил и шелом с него сбил коневла­сый.
Сби­тый, на зем­лю он пал; и какой-то его арги­вя­нин,
Меж­ду тол­пою бой­цов под нога­ми кру­тя­щий­ся, под­нял; 

Очи вождя Деи­пи­ра глу­бо­кая ночь осе­ни­ла.
Жалость взя­ла Мене­лая, отваж­но­го в бит­вах Атрида;
Высту­пил он, угро­жая уда­ром Геле­ну герою,
Ост­рым копьем потря­сая; Гелен же изла­дил­ся луком. 

Оба они состу­пи­лись; один зане­сен­ную пику

Бро­сить пылая, дру­гой с тети­вы наведен­ную стре́лу;
И Гелен Мене­лая по пер­сям уме­тил пер­на­той
В лату бро­ни, и отпря­ну­ла быст­ро пер­на­тая злая.
Так, как с широ­ко­го вея­ла, сыпясь по глад­ко­му току,
Чер­ные ска­чут бобы иль зеле­ные зер­на горо­ха,..

- Гомер, «Илиада».

Когда Мирмидонцы во главе с Ахиллом переломили ход битвы, Гектор был убит. В ходе войны Гелен не раз дает Гектору советы, которым тот охотно следует, однако последние им игнорируются.  

После смерти другого его брата – Париса, между Геленом и его младшим братом Деифобом разгорается спор за руку уже бывшей супруги Париса, Елены Прекрасной: победу одерживает Деифоб, и разгневанный Гелен удаляется на гору Ида, где попадает в плен к Одиссею. Тот вынуждает Гелена открыть ахейцам условия, при которых они смогут завоевать Трою (по другому варианту мифа, Гелен сам перешел в греческий лагерь, желая отомстить Деифобу). Среди названных Геленом условий чаще всего упоминается захват ахейцами некоего артефакта, по версии –  изображения Афины (палладия), хранящегося в её троянском храме. Гелен также убедил греков доставить на войну Неоптолема (по прозвищу Пирр (рыжий), сына Ахилла), как незаменимую подмогу.

Еще по одной версии, он заранее знал о падении Трои и добровольно перешел на сторону греков.

После взятия Трои Гелен, сдружившийся с Неоптолемом, советует ему возвращаться на родину по суше, благодаря чему Неоптолем, доставшаяся ему в добычу Андромаха и сам Гелен избежали гибели во время морской бури, обрушившейся у острова Эвбея на ахейское войско.

Одержав победу над молоссами, Неоптолем стал царем. От Андромахи у него родился сын Молосс. В соответствии с предсказаниями Гелена он поселился в Эпире. После трагической смерти Неоптолема, по завещанию, Гелен получает в жены Андромаху и царствует с ней в Эпире до конца своей жизни. Превращает Эпир в подобие Трои.

У Гелена и Андромахи родился сын Кестрин. Умирая, Гелен передал власть Молоссу.

Могилу Гелена показывали в Аргосе. Его статуя находилась в Олимпии напротив Одиссея. Был изображен в пурпурном плаще на картине Полигнота в Дельфах.

Гелена во время своих странствий посетил его прямой родственник Эней – герой Троянской войны, легендарный предок (согласно уже древнеримскому мифотворчеству) основателей Рима Ромула и Рема, который привел спасшихся троянцев из разрушенного в ходе Троянской войны города в Италию.

Эней спрашивает Гелена о своих будущих свершениях, и последний дает ему исключительно подробное суперпредсказание. Вергилий («Энеида») рассказывает об этом:

Вла­гу взры­ли греб­цы, уда­ряя вес­ла­ми друж­но,

Быст­ро скры­лись из глаз под­не­бес­ные горы феа­ков,

Вдоль бере­гов Эпи­ра свой путь в Хао­ний­скую гавань

Мы [Эней и команда ]направ­ля­ем — и вот под­плы­ва­ем к твер­дыне Бутро­та.

Стран­ные вести мол­ва до наше­го слу­ха доно­сит:

Буд­то Гелен При­а­мид горо­да­ми пра­вит данай­цев,

Жезл и жену ото­брав у Пир­ра [Неоптолем], потом­ка Эака,

Буд­то бы вновь отда­на Анд­ро­ма­ха тро­ян­ско­му мужу.

Весть пора­зи­ла меня и зажгла мне серд­це жела­ньем

Встре­тить­ся с ним и узнать о таких судь­бы пере­ме­нах.

Берег поки­нув и флот, я вышел из гава­ни в город….

….от стен город­ских уже при­бли­жал­ся

К нам Гелен При­а­мид, окру­жен­ный густою тол­пою;

Тот­час узнал он дру­зей и увел, ликуя, к воротам,

Сле­зы обиль­ные льет, про­из­но­сит бес­связ­ные речи.

С ним я иду и гля­жу на подо­бие Трои вели­кой —

Малый Пер­гам и на скуд­ный ручей, име­ну­е­мый Ксан­фом,

Новых Скей­ских ворот порог и ство­ры целую.

Радост­но в город дру­зей со мною тев­к­ры всту­па­ют,

Царь при­ни­ма­ет нас всех в сво­их пала­тах обшир­ных:

Мы средь чер­то­гов тво­рим воз­ли­я­нье Вак­хо­вой вла­гой,

Чаши под­няв и дер­жа золотые с яст­ва­ми блюда.

День про­ле­тел, а за ним и дру­гой, и лег­кие вет­ры

В путь зовут нас, и Австр полот­но пару­сов напол­ня­ет.

С прось­бой такой к про­ри­ца­те­лю я тогда обра­тил­ся:

“Трои сын, гла­ша­тай богов! Ты Фебо­ву волю

Видишь в дви­же­нье све­тил, в тре­нож­ни­ках, в лав­рах кларий­ских,

Птиц ты зна­ешь язык и при­ме­ты про­вор­ных пер­на­тых.

Все свя­ты­ни рек­ли, что путь мой будет удач­ным,

Волю являя свою, все боги меня убеж­да­ли

Плыть к Ита­лий­ской зем­ле и сча­стье пытать на чуж­бине.

Гар­пия толь­ко одна Келе­но (мерз­ко про­мол­вить)

Горе сулит, пред­ска­зав небы­ва­лое чудо и кару, —

Голод гнус­ный. Ска­жи, каких опас­но­стей долж­но

Мне избе­гать и как пре­воз­мочь гро­зя­щие беды?”

Преж­де все­го Гелен, телиц по обряду заклав­ши,

Молит о мире богов, и повяз­ки жре­ца рас­пус­ка­ет

Он на свя­щен­ном челе, и меня, о Феб, на порог твой

За руку сам он ведет, потря­сен­но­го бли­зо­стью бога.

После отверз он уста, вдох­нов­лен­ные Фебом, и мол­вил:

“Сын боги­ни! С тобой — и в это твер­до я верю —

Воля вели­ких богов, ибо эту тебе пред­на­зна­чил

Участь бес­смерт­ный Отец и таков непре­лож­ный порядок.

Ныне из мно­го­го я лишь немно­гое впра­ве поведать,

Чтобы изме­рить моря и вой­ти в Авзо­ний­скую гавань

Мог без­опас­нее ты. Осталь­ное Пар­ки Геле­ну

Знать не дают и Сатур­на дочь открыть запре­ща­ет.

Помни: Ита­лию ту, кото­рую мнишь ты уж близ­кой,

Гавань, куда ты вско­ре вой­ти в неведе­нье мыс­лишь,

Дол­гий путь отде­ля­ет от вас и обшир­ные зем­ли.

Вес­ла гнуть при­дет­ся тебе в вол­нах три­на­крий­ских,

На кораб­лях пере­сечь Авзо­ний­ско­го моря рав­ни­ну,

Воды под­зем­ных озер и Цир­цеи ост­ров увидеть,

Рань­ше чем ты в без­опас­ной зем­ле свой город воз­двиг­нешь.

Знак я открою тебе (ты в душе сохра­ни его проч­но):

Там, где, тре­во­гой томим, у пото­ка реки пота­ен­ной,

Воз­ле при­бреж­ных дубов ты огром­ную вепри­цу встретишь, —

Будет она лежать на зем­ле, и дете­ны­шей трид­цать

Белых будут сосать моло­ко сво­ей мате­ри белой, —

Место для горо­да там, там от бед покой обре­тешь ты.

Так­же не бой­ся, что грызть сто­лы вас голод заста­вит:

Путь оты­щет судь­ба, Апол­лон моле­нья услы­шит.

Толь­ко ближ­них земель, бере­гов ита­лий­ских восточ­ных,

Тех, в кото­рые бьют валы вот это­го моря,

Ты избе­гай: живут в горо­дах там злоб­ные гре­ки.

Сте­ны на этой зем­ле нари­кий­ские лок­ры воз­двиг­ли,

С вой­ском сво­им овла­дел Сал­лен­тин­ской рав­ни­ной лик­ти­ец

Идо­ме­ней; а вождь Фил­ок­тет, Мели­бею поки­нув,

Проч­ной сте­ной огра­дил Пете­лию, малень­кий город.

После, когда кораб­ли оста­но­вят­ся, море изме­рив,

И, воз­ведя алта­ри, ты у бере­га будешь молить­ся,

Воло­сы долж­но накрыть и уку­тать пур­пур­ным покро­вом,

Чтоб меж свя­щен­ных огней, в честь богов зажжен­ных, враж­деб­ный

Лик не пред­стал пред тобой, не нару­шил, зло­ве­щий, обряда.

Впредь и ты и дру­зья — сохра­няй­те обы­чай свя­щен­ный,

Пусть и у вну­ков завет этот так же свя­то блюдет­ся.

После отплы­тья тебя при­мчит к бере­гам сици­лий­ским

Ветер — туда, где рас­сту­пят­ся вширь тес­ни­ны Пело­ра;

Вле­во к зем­ле повер­ни и по морю вле­во плы­ви ты

Круж­ным путем: бере­гись и волн, и бере­га спра­ва!

Слы­шал я: мате­рик там обру­шил­ся в страш­ном кру­ше­нье

(Могут всё изме­нить бес­ко­неч­но дол­гие сро­ки!),

Две стра­ны разде­лив, что преж­де были еди­ны;

Вторг­шись меж ними в про­вал, вол­на­ми могу­чи­ми море

От Гес­пе­рий­ской зем­ли сици­лий­ский берег отторг­ло

И меж­ду пашен и сел потек­ло по рас­се­лине узкой.

Спра­ва Сцил­ла тебя там ждет, а сле­ва — Харибда:

Три­жды за день она погло­ща­ет бур­ные воды,

Море вби­рая в про­вал без­дон­ной утро­бы, и три­жды

Их извер­га­ет назад и звезды стру­я­ми хле­щет.

Сцил­ла в кро­меш­ной тьме огром­ной пеще­ры таит­ся,

Высу­нув голо­ву в щель, кораб­ли вле­чет на уте­сы.

Свер­ху — дева она лицом и гру­дью пре­крас­ной,

Сни­зу — тело у ней мор­ской чудо­вищ­ной рыбы,

Вол­чий мох­на­тый живот и хвост огром­ный дель­фи­на.

Луч­ше Пахи­на тебе обо­гнуть три­на­крий­ско­го меты,

По морю доль­ше идти, от пря­мо­го пути откло­нить­ся,

Чем хоть раз увидать без­образ­ную Сцил­лу в обшир­ном

Гро­те ее меж­ду скал, огла­ша­е­мых пса­ми мор­ски­ми.

Даль­ше: если Гелен про­зор­лив и мож­но про­ро­ку

Верить и дух его Феб напол­ня­ет истин­ным зна­ньем, —

Толь­ко одно, одно лишь тебе повто­рю мно­го­крат­но,

Сын боги­ни, и вновь, и вновь о том же напом­ню:

Преж­де все­го пре­кло­нись пред боже­ст­вен­ной силой Юноны,

Ей молит­вы тво­ри, при­но­си обе­ты и жерт­вы,

Чтобы вла­ды­чи­цы гнев одо­леть: с такою победой

Можешь в Ита­лию плыть, поки­нув Три­на­крии берег.

В Кумы ты попа­дешь, лишь толь­ко в край тот при­будешь;

Там у свя­щен­ных озер, у Авер­на средь рощи шумя­щей

Ты под ска­лою най­дешь про­ро­чи­цу, что в исступ­ле­нье

Людям веща­ет судь­бу, пись­ме­на же листьям вве­ря­ет;

Все пред­ска­за­нья свои запи­сав на листьях дре­вес­ных,

Дева их в гро­те глу­хом остав­ля­ет, сло­жив по поряд­ку,

Долж­ной чредою они до тех пор лежат непо­движ­но,

Не повер­нет­ся пока двер­ная ось и не сдвинет

Листья с мест вете­рок, отво­рен­ной под­ня­тый две­рью.

Но не жела­ет ловить по пеще­ре летя­щие листья,

Ни раз­ло­жить по местам, ни собрать веща­ния дева,

Все ухо­дят ни с чем, Сивил­лы при­ют про­кли­ная.

Вре­мя здесь поте­рять не бой­ся и не доса­дуй,

Если дру­зья упрек­нут, если в море власт­но доро­га

Вновь пару­са при­зо­вет и напол­нит их ветер попут­ный.

Вещую ты посе­ти, пред­ска­за­ний добей­ся моль­ба­ми, —

Пусть лишь пред­ска­жет сама и уста разо­мкнет доброволь­но.

О пле­ме­нах ита­лий­ских она, о буду­щих вой­нах

Все рас­ска­жет тебе и ука­жет, как бед избе­жать вам,

Если ж ее ты почтишь, то и путь без­опас­ный дару­ет.

Бог толь­ко это тебе откры­ва­ет уста­ми мои­ми.

В путь! И воз­высь до небес вели­кую Трою дела­ми!”

Так про­рок гово­рил, дру­зьям судь­бу откры­вая...

Еще один легендарный провидец – Амфиарай (др.-греч. Ἀμφιάραος) – сын аргоссца Оиклея (по одной из версий - Аполлона) и Гипермнестры, король Аргоса; участник калидонской охоты и похода семерых против Фив, прорицатель, шурин аргосского царя Адраста, отец Алкмеона и упомянутого выше Амфилоха, который вместе с Калхасом бродил по Элладе.

Внук Антифата. Правнук прорицателя Мелампа. Супруг Эрифилы. Согласно некоторым преданиям, у Амфиарая было несколько дочерей – Эвридика, Демонисса и Алкмена, или, согласно другому источнику, дочь Алексида.

В ходе распри между ветвями аргосского царского рода Амфиарай убил Талая, а его сына Адраста вынудил бежать из Аргоса. Адраст получил от Полиба, своего деда по материнской линии, царскую власть в Сикионе, однако вскоре вернулся в Аргос и, чтобы примириться с Амфиараем, выдал за него свою сестру Эрифилу. Амфиарай и Адраст дали друг другу клятву, что Эрифила всегда будет судьей в их спорах и что они будут беспрекословно выполнять ее волю.

В тайне Адраст надеялся, что коварство и жадность его сестры в конце концов погубят Амфиарая. Так и случилось. Полиник (по другой версии – сам Адраст) старался привлечь Амфиарая к походу Семерых против Фив, но Амфиарай, предвидя поражение, отказывался. Тогда Полиник подкупил Эрифилу (ожерельем Гармонии), и та принудила мужа отправиться в поход.

Благодаря своему пророческому дару Амфиарай знал, что все участники в войне против Фив погибнут, за исключением Адраста. Поэтому он и не хотел принимать участия в этом походе, пока не был принужден к тому подкупленной Эрифилой, которой он раньше уже обязался в этом клятвой. По другим рассказам, Амфиарай отправился на войну после того, как она открыла всем место, где он спрятался.

Когда во время одной из вылазок фиванцев калидонский царевич Тидей был ранен в живот фиванцем Меланиппом и питавшая приязнь к Тидею богиня Афина вознамерилась даровать ему бессмертие, для чего отправилась на Олимп за живительным эликсиром, Амфиарай, ненавидевший Тидея за то, что тот был одной из причин похода против Фив, отрубил голову Меланиппу и положил ее на грудь раненого Тидея. Тот высосал и проглотил мозг из черепа Меланиппа, на что и рассчитывал Амфиарай, зная дикий нрав Тидея. Ужаснувшаяся зверской жестокости Тидея, Афина вылила эликсир и с отвращением удалилась.

Будучи отцом участника троянской войны Амфилоха и Алкмеона, он отправившись в поход Семерых против Фив, поручил сыну своему Алкмеону, а также, как передают другие, и младшему сыну, Амфилоху, отомстить за его смерть если он не вернется. Все войско аргивян было действительно уничтожено фиванцами, и только одному Адрасту удалось спастись. Амфиарая же, преследуемого Периклименом, вместе с колесницей и возницей поглотила разверзшаяся вследствие посланной Зевесом молнии земля еще раньше, чем его настиг дротик Периклемена.

Спустя десять лет Алкмеон, сын Амфиарая, отомстил за отца, убив свою мать Эрифилу.

Согласно мифу, Зевс взял Амфиарая на небо, сделав его бессмертным, в его честь строились храмы, в них всегда были оракулы, напоминая тем самым людям о чудесном даре ясновидения, которым обладал Амфиарай.

На месте, где герой провалился сквозь землю, был воздвигнут находившийся в большом почете храм Амфиарая с оракулом сновидений; остатки этого храма найдены в новейшее время в местности, известной теперь под именем Мавродилисеи, в 6 км к западу от Оропа. Между другими святилищами Амфиарая пользовался сначала значением храм, находившийся в Фивах, но мало-помалу он должен был уступить первенство вышеупомянутому.

Амфиарай на колеснице ( с кем?). Мраморный обетный рельеф из Оропа, начало IV века до н. э.

В святилище около Оропа, Амфиараю поклонялись с культом героя. Он считался исцеляющим и предсказывающим судьбу Богом и был связан с Асклепием. Исцеляющий и предсказывающий судьбу аспект Амфиарая естественно происходил от его предков. После принесения в жертву в храме нескольких монет, а иногда и барана, проситель засыпал внутри и получал сон, в котором подробно излагалось решение проблемы.

Амфиарай исцеляет плечо Архина. Мраморный рельеф из Оропа, начало IV века до н. э.

Этрусская традиция, унаследованная римлянами, несомненно, ведет происхождение от сына Амфиарая по имени Катилл (по версии Секстия), который бежал от резни в Фивах и возглавил экспедицию в Италию, где основал колонию, где со временем появился город Тибур (ныне Тиволи), названный в честь его старшего сына Тибура.

Плиний Старший отмечает, что на месте города Тибур, основанного сыном Амфиарая Тибурном (!), еще раньше росли три каменных дуба. По рассказу Сервия, в Италию прибывали три брата Катилл, Кор и Тибур (или Тибурн), отца которых он не называет, и основывали город (с первым связано название горы Кателл или Катилл).

Внук Амфиарая, Клитиос (Klytios), был основателем Klytidiai, клана провидцев в Элисе, которые толковали оракулы храма Зевса в Олимпии. Пиррон, основатель эллинистической философии Пирронизма, вероятно, был членом этого клана. В «Питоне» ученик Пиррона Тимон из Флия описывает первую встречу Пиррона на территории Амфиареона, то есть храма Амфиарая, когда они оба совершали паломничество в Дельфы.

Пиррон учил, что в умозрительном отношении все вещи непонятны и непознаваемы. Он опровергал всякую догматическую философию путём скрытых в ней противоречий и делал вывод о недостоверности человеческого знания. Пиррон утверждал, что о качествах предметов человек ничего не может знать, и поэтому следует воздерживаться от какого бы то ни было суждения о предметах (акаталепсия или афазия). Он считал такое душевное настроение наиболее подобающим мудрецу в теоретическом отношении, а в практическом отношении настаивал на невосприимчивости к чувственным впечатлениям (атараксия, то есть полное равнодушие), признавая, однако, безусловную ценность добродетели как высшего блага.

Античное искусство часто брало приключения Амфиарая, в особенности же его поход против Фив, темой для своих произведений.

Калхас, Мопс, Тиресий, Гелен, Амфиарай. Пьер Муссар, Historia deorum fatidicorum, vatum Sybillarum, Phoebadum apud priscos illustrium, cum eorum iconibus. 1675.

И еще.....

Меламп (др.-греч. Μελάμπους) или Мелампод, Мелампус – в греческой мифологии великий прорицатель, сын Амифаона и Идоминеи (по другой версии – Аглаи), брат аргосского героя Бианта, основатель жреческого рода Меламподов. Однажды в присутствии Мелампа была убита змея, укусившая раба; на растущем поблизости дубе Меламп обнаружил гнездо этой змеи и в нем – ее выводок. Он похоронил змею со всем надлежащим благочестием, а ее детенышей выкормил; молодые змеи отблагодарили своего спасителя тем, что вылизали его уши, когда тот спал. Проснувшись, Меламп обнаружил, что понимает язык животных. Кроме того, Аполлон, которого он встретил однажды на берегу реки Алфей, научил Мелампа гадать по внутренностям жертвенных животных.

Биант, к которому Меламп был очень привязан, влюбился в Перо, дочь пилосского царя Нелея, однако требовать ее руки явилось так много женихов, что Нелей обещал отдать дочь тому, кто доставит ему прекрасных быков царя Филака. Филак любил своих быков больше всего на свете (после своего единственного сына – Ификла) и сторожил их сам, а в дозоре ему помогал злобный недремлющий пес. Попытки Бианта подступиться к быкам потерпели неудачу. Благодаря пророческим способностям Мелампу удалось узнать, что тот, кто попытается украсть этих быков, получит их в подарок, но до этого их угонщику придется отсидеть год у Филака в плену. Видя, что Биант в отчаянии, Меламп решил под покровом ночи пробраться в коровник Филака. Стоило ему только коснуться быка рукой, как сторожевой пес укусил его за ногу. Спавший на соломе Филак схватил вора и заточил его в темницу. Вечером накануне того дня, когда исполнялся ровно год его заключения, Меламп подслушал разговор двух червей-древоточцев, из которого узнал, что балка, уходившая в стену прямо над его головой, упадет завтра на рассвете, после чего рухнет и вся крыша. Меламп тут же потребовал у Филака перевести его в другое место; тот посмеялся над объяснениями своего пленника, однако просьбу его выполнил. Когда точно в указанное время крыша рухнула, придавив служанку, пораженный Филак пообещал Мелампу свободу и быков, если тот излечит его сына Ификла от мужской слабости. Меламп согласился и принес в жертву Аполлону двух быков. К бычьим тушам прилетели два стервятника, которые начали вспоминать, как они пировали здесь несколько лет назад, когда Филак кастрировал баранов. Ификл, тогда еще ребенок, стал свидетелем этого жестокого действа. Когда отец подошел к нему с окровавленным ножом, он подумал, что его тоже оскопят, испугался и истошно завопил. Филак воткнул нож в ближайшую священную грушу, чтобы потом не искать его, а сам бросился успокаивать сына. Забытый нож так и остался торчать в священном дереве, а обиженные боги за это наслали на Ификла мужскую слабость. Из разговора стервятников Меламп узнал не только причину болезни Ификла, но и способ ее излечения. Как сказал один из стервятников другому, Ификл поправится, если из дерева вытащить нож, соскрести с него ржавчину, оставшуюся от бараньей крови, и, размешав ее с водой, давать ему в течение десяти дней. Меламп исполнил все в точности, и Ификл излечился (впоследствии у него родились два сына – Подарк и Протесилай). После этого Меламп получил от благодарного Филака сначала стадо, а потом и Перо, которую тут же вручил своему обрадовавшемуся брату Бианту.

Среди других деяний Мелампа было излечение дочерей тиринфского царя Прета – Ифианассы, Ифинои и Лисиппы. Может быть, потому, что они рассердили Диониса, а может быть, потому, что обидели Геру (то ли своим любвеобилием, то ли кражей золота с изваяния богини), три сестры волей богов лишились разума и отправились в исступлении бродить по горам. Вели они себя самым непредсказуемым образом и нападали на путников. Узнав об этом, Меламп пришел в Тиринф и предложил излечить царевен в обмен за треть царства, однако Прет счел цену слишком высокой, и Меламп удалился. Спустя некоторое время помешательство распространилось и на других женщин, которые стали убивать своих детей, бросать дома и, впадая в неистовство, присоединяться к дочерям Прета. Тогда царь принял условия Мелампа и спешно послал за ним. На этот раз Меламп повысил цену и потребовал еще одну треть царства для своего брата Бианта. Прету пришлось согласиться. Тогда Меламп с помощью Бианта и других сильных юношей пригнал беспорядочную толпу женщин с гор в Сикион, где безумие покинуло их, после чего они прошли очищение, окунувшись в священный колодец. Не найдя среди этой неприглядной толпы дочерей Прета, Меламп и Биант отправились на поиски и нашли их в пещере на высоком речном берегу. К Лисиппе и Ифианассе вернулся рассудок, и они очистились, а Ифиноя не выдержала пути и умерла. Получив от Прета, как и было обещано, по трети царства, Меламп женился на Лисиппе, а Биант, чья жена Перо только что умерла, женился на Ифианассе.

Меламп Познакомил эллинов с именем Диониса, его культом и фаллическими шествиями. Согласно Стафилу, первым придумал смешивать вино с водой. Его облик у Нонна принимает Гера. Воздвиг жертвенник Афине в Тегее.

Полидамас (др.-греч. Πολυδάμας) – герой древнегреческой мифологии, троянец. Сын Панфоя и Фронтисы. Родился вместе с Гектором. Плавал в Спарту с Парисом. Во время войны сразил 3 греков. Всего убил 3 воинов. В поэме Квинта Смирнского произносит речь.

Согласно легендам – прорицатель и друг Гектора, родившийся с ним в один день. Полидамас отличался красноречием и благоразумием, он неоднократно помогал Гектору своими советами. Гомер этого героя характеризует так:

Трои сыны ополчались, заняв возвышение поля,

Окрест великого Гектора, Полидамаса героя,

Окрест Энея, который, как бог, почитался народом,

Трех Антенора сынов, Агенора героя, Полиба

И Акамаса младого, подобного жителю неба.

 

Полидамас смело сражался, защищая родную Трою:

Полидамас за него, потрясая огромною пикой.

Мстителем вышел и, бросив, попал Профоенора в рамо,

Ветвь Арейлика,- рамо пронзает могучая пика;

В прах он падет и рукою хватает кровавую землю.

Сын Панфоя, свирепо гордящийся, звучно воскликнул:

"Скажет ли кто и теперь, что у храброго Полидамаса

Тщетно из длани могучей огромная прянула пика!

Острую принял какой-то ахеец и ею, надеюсь,

Он, опираясь, пойдет в преисподние домы Аида!"

Когда Ахилл возобновил свое участие в боевых действиях, Полидамас рекомендовал Гектору укрыться за стенами цитадели. Не последовав этому совету, Гектор не только погиб сам, но и приблизил поражение троянцев.

Гектор вещал, а трояне шумно кругом восклицали.

Мужи безумные! разум у них помрачила Паллада.

С Гектором все согласились, народу беды совещавшим;

С Полидамасом - никто, совет предлагавшим полезный...

***