Кентавры (др.-греч. Κένταυροι, ед.ч. Κένταυρος) в греческой мифологии – дикие смертные существа с головой и торсом человека на теле лошади, обитатели гор и лесных чащ ; некоторые из них сопровождают Диониса и отличаются буйным нравом и невоздержанностью. Предположительно, кентавры первоначально были воплощением горных рек и бурных потоков. В героических мифах одни кентавры являются воспитателями героев, другие – враждебны им.
Слово «кентавр» (др.-греч. κένταυρος, сentauros), или латинизированный вариант – «центавр» (лат. centaurus), традиционно возводится к словообразованию, состоящему из двух греческих корней: сenteo – колоть и tauros – бык, которое может интерпретироваться и как убийца быков или охотник на быков, и как погонщик быков или даже ковбой.
Образ кентавров, предположительно, возник как плод фантазии представителей цивилизованных, но не знавших ещё верховой езды народов, впервые столкнувшихся с конными всадниками неких северных кочевых племён: тюрок, скифов, касситов или тавров. Этим объясняется как свирепый нрав кентавров, так и их связь с быками – основой хозяйства кочевников было скотоводство.
Согласно эвгемерическому истолкованию античного времени, это были юноши из деревни Туча, которые изобрели верховую езду и перебили диких быков; либо люди из города Пелефроний, где был найден способ приручать лошадей.
Палефат в своей работе «О невероятном» так описывает кентавров:
«О кентаврах говорят, что были такие животные, имевшие во
всем внешность коня, кроме головы — та была у них человеческая. Однако если
кто-нибудь верит, что существовало такое чудовище, то это невозможно. Ибо и
природа коня и человека ни в чем не созвучна, и пища у них не похожа, и не
могут человеческий рот и глотка пропустить через себя конский корм. Если же
такое создание было некогда, оно бы существовало и теперь. Истина же вот в чем.
Когда в Фессалии царствовал Иксион, на горе Пелионе одичало
стадо быков, которое делало недоступными окрестности гор. Ибо, вторгаясь в
поселения, быки наносили ущерб деревьям и плодам, а вместе с ними губили и
домашний скот. Итак, Иксион возвестил, что даст много денег тому, кто истребит
этих быков, и какие-то юноши из предгорья, из деревни, называвшейся Туча,
придумывают приучить коней к верховой езде. (Ведь раньше они не умели ездить
верхом на лошадях, а только запрягали их в повозки.) И вот так, севши на коней,
погнали их туда, где находились быки; и, напав на их стадо, стали метать в них
копья. Когда быки начинали их преследовать, юноши обращались в бегство (ведь
лошади были быстрее быков); когда же быки останавливались, люди, повернув
лошадей, снова метали в них копья. И таким-то образом их истребили. Отсюда они
и получили название Кентавров, потому что закололи быков. (Вовсе не от внешнего
вида быков, ибо у быка нет ничего общего с кентаврами; их внешность
представляет смесь коня и человека. Свое имя они получили от совершенного ими
дела.)
Итак, кентавры, получив от Иксиона деньги и гордясь своим
делом и богатством, стали насильничать и совершать дурные дела, в том числе и
по отношению к самому Иксиону, который жил в городе, называемом теперь Ларисса
(в те времена жители этой местности звались лапифами). И вот, когда однажды
лапифы позвали кентавров на пир, те, опьянев, хватают их жен, заставляют их
сесть на коней и мчатся вместе с ними к себе домой. Затем кентавры, нападая на
лапифов, стали вести с ними войну; спускаясь ночью в долину, они устраивали им
засады; с наступлением дня, похитив, что можно, и предав огню остальное,
кентавры убегали в горы. Когда они таким образом отступали, то смотревшим на
них издали представлялось со спины, что это лошадь, за исключением головы, а
остальным — что это люди, кроме ног. Видя эту необычную картину, люди говорили:
"Нападают на нас кентавры из Тучи". От этого их вида и такой истории
невероятным образом сочинили миф, что из тучи на горе родилось существо, в
котором соединились конь и человек.»
Согласно другому подходу, образ кентавров восходит ко временам распада греко-арийского языкового единства, а само слово, как и др.-инд. гандхарва, было заимствовано в протогреческий из некоего субстратного языка. Если принять эту версию, спекуляции о всадниках становятся беспочвенными, а принятую этимологию этого слова следует признать позднейшим народным переосмыслением. Вообще, даже семантически, образы кентавров и гандхарв весьма схожи.
Как бы там ни было, но образ кентавра – полуконя/получеловека прочно вошел в мифотворчество и используется поныне.
Первым древнегреческим поэтом, упомянувшим о лошадиной природе кентавров, был Пиндар (ок.518-442 или 438 до н.э.). В «Пифиане» он говорит о возникновении кентавров. Лапиф по имени Иксион влюбляется в Геру, и Зевс в отместку посылает к нему облако, напоминающее по виду богиню, Иксион совокупляется с облаком, и оно рождает ему ребенка: «Мать эта принесла ему чудовищное потомство. Не было никогда ни такой матери, ни такого ребенка, которого не приняли ни люди, ни боги. Она вырастила его и нарекла Кентавром. От его союза с магнезийской кобылицей произошло небывалое племя, нижнюю часть унаследовавшее от матери, а верхнюю – от отца».
Другая легенда гласит, что кентавры – дети Аполлона. Однажды бог Аполлон, любвеобильный, как большинство олимпийцев, заприметил прекрасную нимфу Стильбу. И родилось у них два сыночка-близнеца: Кентавр и Лапиф. Кентавр родился сильно искаженным: была у него человечья голова и торс, но конские туловище, ноги, хвост и шея. Лапиф то ли просто получился великаном, то ли стал полудеревом – тут источники расходятся. Кентавр породил обильное потомство (поначалу — от кобылиц), Лапиф – тоже. Оба народа стали называться по своим прародителям и сделались смертельными врагами.
По одной из легенд кентавры были воспитаны на Пелионе нимфами и, возмужав, вступили в связь с кобылицами, от чего и родились двуприродные кентавры.
Некоторых кентавров выводили из этого генеалогического ряда, вероятно, чтобы облагородить их. Так, Хирон считался сыном Кроноса и кобылицы Филиры, Фол – сыном Силена. Иногда кентавров считают потомством Посейдона, что находит объяснение в мифологическом прошлом этого божества, тотемически связанного лошадьми и имевшего коня атрибутивным животным.
Обычно кентавры показываются дикими и несдержанными существами, в которых преобладает животная природа, но известны и мудрые кентавры, в первую очередь Фол и Хирон, друзья и учителя Геракла и некоторых других героев.
Греки, разводившие и любившие лошадей, были хорошо знакомы с их нравом. Не случайно именно природа лошади ассоциировалась у них с непредсказуемыми проявлениями насилия у этого в общем и целом положительного существа. Греческий кентавр – практически человек, однако его поведение разительным образом меняется под воздействием вина.
Если в Греции кентавр был воплощением животных качеств, несовместимых с человеческой натурой, необузданных страстей и неумеренной сексуальности, то в Древнем Риме он превратился в миролюбивого спутника Диониса и Эроса.
Кентавр был популярным героем росписи ваз. Его художественное воплощение зависело от того, какой кентавр был изображен на вазе. Два самых "цивилизованных" кентавра – Хирон и Фол – обычно изображались с ногами человека, в то время как вся задняя часть их тел оставалась лошадиной. Хирон почти всегда одет, у него могли быть человеческие уши. Фол, напротив, чаще всего предстает обнаженным и непременно с лошадиными ушами.
Кентавр, античная ваза, около VI века до н.э.
На вазе работы Клития (560 до н.э.) изображены оба вида кентавров: с одной стороны – Хирон, одетый в хитон и возглавляющий процессию богов в честь новобрачной пары (Пелея и Фетии), дружески приветствует жениха; на обратной стороне – сцена битвы при Лапите. Роспись символизирует двойственность природы кентавров, противопоставляя Хирона, подчинившегося порядку, который установлен людьми, и других кентавров, которые угрожают этому порядку своим диким нравом.
Эти два типа – не единственные, а лишь наиболее распространенные в Греции. Кроме них изображались крылатые кентавры.
Несколько кипрских терракотовых фигур VII века до н.э. можно с полным основанием назвать "кентавроидами". В отличие от Минотавра с туловищем человека и головой буйвола, у этих существ имеются человеческие головы (иногда – с рогами) и тела буйволов, что, вероятно, связано с культом бога плодородия – быка.
Не меньшую загадку, чем сам образ кентавра, представляет его имя. Ни Гомер, ни другой древнегреческий поэт Гесиод, упоминая о кентаврах, не описывают их наружность, если таковой, разумеется, не считать характеристику «волосатые люди звери». Хотя изображения лошадей с человеческими головами встречаются начиная уже с VIII века до н.э., нет никаких оснований полагать, что во времена Гомера представление о полузвериных существах было настолько распространенным, что не нуждалось в комментариях.
Современный английский писатель Роберт Грейвс, много обращавшийся в своем творчестве к эпохе античности, считал, что кентаврами Гомер именует представителей воинственного племени, которые поклонялись лошади. Под предводительством своего царя Хирона кентаврывыступили против своих врагов лапитов.
Больше всего кентавры известны по нескольким популярным поэтическим сюжетам античности. Один из них – это как раз «кентавромахия», битва лапифов с кентаврами, по легенде разгоревшаяся из-за необузданного нрава последних на свадебном пиру царя лапифов Пирифоя. Другой популярный сюжет с участием кентавров связан с одним из подвигов Геракла.
Четвертый подвиг Геракла : Эриманфский вепрь.
Описание этого подвига Геракла носит довольно странный характер: подавляющую часть легенды составляет рассказ о кентаврах и лишь четыре предложения говорят об охоте на вепря.
Четвертый подвиг, который должен был совершить Геракл, заключался в том, чтобы поймать живым Эриманфского вепря – свирепого, огромных размеров зверя, обитавшего на поросших кипарисами склонах горы Эриманф и в зарослях аркадской горы Лампеи и совершавшего набеги на земли вокруг города Псофиды. Гора Эриманф названа так по имени сына Аполлона, которого Афродита ослепила за то, что он подсматривал за ней, когда она купалась. Аполлон в отместку превратился в вепря и убил ее возлюбленного Адониса. Тем не менее гора осталась священной горой Артемиды.
По дороге к Эриманфу Геракл, проходя через Фолою, где он убил некоего Савра, жестокого разбойника, был принят кентавром Фолом.
Фол поставил перед Гераклом жареное мясо, а сам предпочел есть сырое, не смея открыть сосуд с вином, принадлежавший всем кентаврам, до тех пор пока Геракл не напомнил ему, что это тот самый сосуд, который четырьмя поколениями раньше Дионис оставил в пещере как раз для такого случая. Кентавры пришли в возбуждение, почуяв запах крепкого вина. Вооружившись большими камнями, вырванными из земли елями, головнями и топорами, они помчались к пещере Фола. Если Фол отошел в сторону, то Геракл смело отразил нападение первых двух кентавров – Анкия и Агрия – градом головней.
Нефела, богиня облаков и бабка кентавров, пролила на землю сильный ливень, от которого у Геракла ослабла тетива, а земля под ногами стала скользкой. Однако он оказался достойным своей славы и убил нескольких кентавров, и среди них могучего Орея и Гилея.
Орей боролся с Гераклом дольше всех. Эта битва особо упоминается у Диодора Сицилийского. Сам Орей был изображен на троне в Амиклах в схватке с Гераклом. (Павсаний. Описание Эллады III 18, 15).
Остальные кентавры бежали до самой Малеи, где нашли убежище у своего царя Хирона, которого лапифы изгнали с горы Пелион. Геракл их преследовал…
Уже на излете стрела, пущенная Гераклом, прошла через руку кентавра Элата и вонзилась в колено Хирона. Опечаленный тем, что стрела попала в его старого друга, Геракл вытащил из его колена наконечник стрелы, и, хотя Хирон сам готовил снадобья для лечения ран, в этом случае они оказались бесполезными, ведь стрелы Геракла были пропитаны ядом Лернейской гидры, и он, стеная, удалился в пещеру, но не умер, а продолжал страдать от мучительной боли, потому что был бессмертным (единственный бессмертный кентавр). Прометей позднее согласился стать бессмертным вместо него, и Зевс утвердил этот обмен. Правда, некоторые говорят, что Хирон избрал смерть не потому, что страдал от боли в ране, а потому, что ему надоела его долгая жизнь.
По некоторым свидетельствам, Хирон был случайно ранен стрелой, которая пронзили ему левую ногу, когда они вместе с Фолом и молодым Ахиллом принимали Геракла на горе Пелион. Через девять дней Зевс поместил изображение Хирона среди звезд как созвездие Кентавра. Другие, напротив, утверждают, что созвездием Кентавра Зевс отметил Фола, поскольку тот превосходил людей в искусстве предсказания по внутренностям. Стрелец среди знаков Зодиака – это тоже кентавр, некто Крот, живший на горе Геликон и нежно любимый своими сводными сестрами – музами.
Тем временем кентавры разбежались в разные стороны: одни с Эвритионом отправились в Фолою, другие с Нессом – за реку Эвен, третьи – на гору Малея, а четвертые – в Сицилию, где их истребили сирены. Остальных Посейдон принял в Элевсине и спрятал в горе. Среди тех, кого позднее убил Геракл, был кентавр Хомад, который пытался обесчестить сестру Эврисфея Алкиону. Проявив благородство и таким образом отомстив врагу за нанесенное оскорбление, Геракл обрел большую славу.
Тем временем Фол, другой мудрый кентавр, хоронил своих мертвых сородичей: Он извлек одну из стрел Геракла и стал ее рассматривать. "Надо же, такое большое существо погибло от какой-то царапины", — удивился он. Но тут стрела выпала из его рук, пронзила ногу, и он упал замертво. Геракл прервал охоту, вернулся в Фолою и предал Фола земле с необычайной пышностью у подножия горы, которая теперь носит его имя. Есть и еще одна версия, которая утверждает что Фол поспешил на помощь к умирающему Хирону, и в попытке извлечь отравленную стрелу из тела Хирона сам укололся ей и умер.
В этой истории ключевыми являются кентавры Фол и Хирон.
Фол является триггером в истории бойни кентавров Гераклом. Именно визит Геракла в гости к Фолу, распитие вина Вакха привело к смерти как самого Фола и Хирона так и множества других кентавров.
Вообще, в этом мифе много недомолвок, рождающих вопросы. Зачем Эврисфею нужен вепрь? Почему Фол и Хирон, якобы друзья Геракла, гибнут? Как связаны между собой истребление кентавров и охота на вепря? Но прежде всего, почему соединены вместе две абсолютно не связанные между собой легенды – сражение с кентаврами и охота на вепря? Почему столь незначительная часть легенды стала известным подвигом Геракла? Там ведь в основном говорится о трагической гибели несчастных кентавров...Да и в чем их вина? Лишь в том, что у них слишком острое обоняние. Складывается впечатление, что причиной смерти кентавров стала нелепая случайность или их буйный характер, когда они совершенно немотивированно напали на мирно отдыхающего Геракла со своим другом Фолом... Но погибли и Фол, и Хирон.
Они не нападали на героя. Почему гибнут те, кто не замышлял против Геракла ничего дурного?
Возможно, что ответ как раз заключается в том, что кентавры – порождение мифологического сознания. Но на самом деле это были люди, для которых коневодство – основное занятие, можно сказать, смысл существования. Сидя верхом, они чувствуют себя наиболее естественно, в родной стихии. То, о чем говорилось выше…
Формально в данной легенде Геракл действует в одиночку (как и в большинстве мифов), но, несомненно, это поздняя гиперболизация, когда все подвиги приписываются одному человеку.
Не стоит забывать, что по легенде, после убийства трех своих сыновей, двух племянников и жены Геракл решением религиозного суда был определен к служению у Эврисфея и выполнял его задания.
Можно предположить, что вместе с Гераклом в гости к Фолу пришел отряд воинов из Аргоса. Но и Фол встречает его не один, а вместе с другими вождями кентавров. Фол угощает Геракла мясом, естественной и привычной пищей кочевников-скотоводов.
То, что Фол ест сырое мясо – это желание авторов легенды подчеркнуть отсталость кочевников (?), ведь с точки зрения ахейцев они варвары, дикари...
Возможно, что именно ахейцы привезли с собой бочку вина, ведь скотоводы не занимаются виноделием, а для жителей юга (ахейцы) это естественный вид их занятий. И события в пещере, где были Фол и другие вожди кентавров, могли стать причиной нападения рядовых воинов, находящихся снаружи. Внутри же развернулась настоящая драма.
Количество убитых поражает воображение, множество кентавров бежало. И это все сделал один Геракл?!
Бежавшие на конях кентавры прискакали к Хирону, но Геракл не знал пощады: смертельную рану получил даже бессмертный и мудрый Хирон.
В чем суть бессмертия Хирона? В данном случае бессмертие – это особый статус, привилегированное положение. Хирон – вождь, а, значит, не простой смертный.
И Хирон, и Фол в легенде друзья Геракла и оба гибнут от несчастного случая. Но уже в древности многие сомневались в этом. «Первый Ватиканский Мифограф» сообщает: "Аспер передает также, что, когда Фол дивился стрелам Геракла, сразившего столько кентавров, одна из них упала ему на ногу. Излечить его от этой раны было невозможно. Поэтому некоторые и полагают, что Фол был убит Гераклом".
А почему же было невозможно излечить? Да потому что стрелы были отравлены! Естественно, эффективность "подвигов" Геракла с таким вооружением намного повысилась, о чем упоминают и Еврипид, и Софокл.
Но что могло явиться действительной причиной для убийства кентавров? Возможно, что они находились в Пелопоннесе по договору с одним из вождей ахейцев. Либо они требовали выплаты жалованья, либо не хотели уходить из Пелопоннеса, то ли еще по каким-либо причинам, но Эврисфей посылает отряд вместе с Гераклом, чтобы уничтожить конников.
Роль Фола в этих событиях не совсем понятная. Он мог оказаться как и наивным, доверчивым человеком, принимая Геракла в качестве гостя, так и быть в заговоре с ним. Впрочем, смерть ждала его в любом случае.
Преступник после свершения преступления уже не нуждается ни в соучастниках, ни тем более в свидетелях своих деяний. Победителям-ахейцам же достались в награду кони побежденных. Может быть, именно они и стали одной из причин истребления кентавров...
Что еще позволяет говорить о том, что убийство кентавров было преступлением? Перед свершением своего двенадцатого подвига (привести Кербера к Эврисфею) Геракл должен был пройти посвящение в Элевсинские мистерии, но участвовать в таинствах он еще не мог, ибо не был очищен от скверны после убийства кентавров («Мифологическая библиотека», Аполлодор).
Таким образом, это убийство по тяжести преступления приравнивалось к убийству своих детей, после которого он также должен был пройти очищение.
Но почему же кентавров считали символом похоти, как сообщают нам многочисленные словари? Сексуальный мотив в поведении кентавров появился из-за неправильного понимания мифов о них, где они часто похищают женщин. Можно попробовать объяснить это: отряды кочевников, приглашенные ахейцами, состояли в основном из одних мужчин. И естественно, что многие из них стремились похитить себе женщину из местных жителей.
Короче говоря, эта версия сообщает о том, что Геракл – это собирательный образ целого отряда воинов, военных действий, наступлений и завоеваний. Их отравленные стрелы – средство к которому обычно прибегают только очень коварные люди. Геракл, несомненно, таким и был. Вспомним, ранее он бросил в огонь свою семью. Теперь вот настал черед Фола и Хирона...
Сами кентавры, возможно, – это миролюбивое племя кочевников – отшельников (уровень шаманов) и их лидер Хирон – жертва предательства и спланированного убийства, как и его верный друг Фол. И их смерть представляет из себя противостояние подавлению и порабощению.
Как бы там ни было, но в историю кентавры вошли как «кентавры»…
Согласно Пиндару, происхождение Хирона было совершенно особенным, отличным от других кентавров. Он – сын Филира, потомка Крона, который некогда правил огромным царством и был сыном Небес. Хирон женился на девушке по имени Харикло, и у них родились вполне человеческого вида дочери. Он, видимо, был единственным «приближенным кентавром». Справедливейший из кентавров – Хирон (Илиада, XI, 832) был наставником Ахиллеса и Эскулапа, которых обучил искусствам музыки, собаководства, ратному делу и даже медицине и хирургии. Кентавр Хирон (и, в меньшей степени, кентавр Фол) считался мудрым покровителем человечества. Он обычно изображался с ветвями лавра в обеих руках.
Чаще всего образ кентавра в европейском искусстве от раннего средневековья до наших дней ассоциировался именно с образом Хирона. Подчас художник, изображая кентавра, сразу называет его «Хироном», ибо других имен, возможно, и не знает, или рассчитывает на зрителя, который тоже не очень помнит, кто такой, например, Асбол, но про Хирона все-таки когда-то слышал. Несса, правда, тоже изображают очень охотно, но несколько реже, чем Хирона, и сюжеты с Нессом довольно однотипны: либо похищение Деяниры, либо гибель кентавра от руки Геракла.
Зато Хирон в искусстве разных стран и народов представлен куда как богато и многопланово! Благородный лучник, музыкант, целитель и знаток трав, воспитатель героев, созерцатель звезд, собеседник богов, герой и страдалец… Его образ украшает самые разные книги, от ученых трактатов (астрономических, астрологических, медицинских) до всевозможных произведений поэзии и прозы, древних и новых, и подобные тексты продолжают создаваться…
Упоминания о Хироне-целителе появились в позднеантичных и средневековых трактатах, внушая людям уважения к некоторым знаниям и дарованиям двусущностных, которыми сами они не обладали. Но еще важнее оказался образ Стрельца – кентавра с натянутым луком, целящегося в небо.
Хотя с христианской точки зрения этот образ мог бы показаться даже кощунственным, в Средние века он приобрел фактически сакральный характер, сделавшись почти необходимой деталью храмового декора.
В греческой мифологии Хирон и Фол были близки по своим функциям, выделяясь среди других кентавров и олицетворяя мудрость и благожелательность. Часто их описывали как некровных братьев.
Мифологически – Фол, сын Силена и нимфы Мелии. Прозван «пещерным». Затворник. Про Фола утверждают, что он был несравненным знатоком иеромантики, то есть, гадателем по внутренностям жертвенных животных. Поэтому его видят в созвездии Центавр несущим такую жертву (созвездие Волк) на жертвенник (одноименное созвездие). Фола также как и других кентавров связывают и с созвездием Стрелец просто, видно, по роду и подобию.
В одном и рассказов Фолу было даровано вино в качестве награды когда он разрешал спор между Дионисом (Вакхом), богом вина и экстаза и Гефестом (Вулканом), богом огня. Понятно, в чью пользу разрешил этот спор Фол. Кстати, отец Фола, Силен часто изображался пьяным, сам он являлся сыном Пана и воспитателем того самого Диониса.
Стоит упомянуть и Харикло.
Харикло (др.-греч. Χαρικλώ) – героиня древнегреческой мифологии. В одной версии – дочь Кихрея, жена Хирона. По другим источникам Харикло,– дочь Аполлона. Родила от Хирона Окирою (Гиппу) и Кариста (?).
Возможно что Харикло имеет определенное отношение к Харитам (Харикло Χαρικλώ – Хариты Χάριτες). В древнегреческой мифологии Хариты – богини веселья и радости жизни, олицетворение изящества и привлекательности, дочери Зевса и Эвриномы.
Необходимо упомянуть и кентавра Асбола – это еще один мудрый кентавр. Можно сказать один из предводителей и лидеров. Упоминается в «Метаморфозах» Овидия. Асбол – кентавр-птицегадатель, делал предсказания основываясь на полетах птиц. Кентавр-провидец, который удивительно точно предсказывал будущее. В частности, он предостерегал своих собратьев от вступления в битву с гигантами-лапифами. Но кентавры не послушали мудрого Асбола, дали сражение лапифам и в итоге проиграли. Но, с другой стороны, когда кентавр Несс пытается избежать боя, потому как он в страхе за свою жизнь, Асбол призывает его продолжать бой. Асбол говорит Нессу: «Ничего не случится с тобой сейчас, потому как все равно судьба твоя – стрелы Геракла». В соответствии с другим историями, Асбол несет прямую ответственность за инцидент который случился в пещере Фола и который привел к смерти Фола и Хирона, за что Геракл распял его на кресте, на котором написал эпиграмму (согласно «Диалогу о героях» Филострата). Асбол увидел как Фол распивает вино с Гераклом и сообщил об этом другим кентаврам.
В римскую эпоху кентавру Асболу приписывались письменные сочинения.
Его название происходит от греческого слова, означающего «сажа» или «угольная пыль», и, вероятно, берет свое начало в ранней древней Греции, где угольщики были известны их черной кожей и черным лицом. Описывается как черноволосый.
Еще один известный кентавр, и это – Несс. Несс известен тем, что погубил Геракла. История этого кентавра дошла до нас благодаря трагедии Софокла (V век до н.э.).
По легенде, Несс не погиб в битве с лапифами, но продолжил жить как перевозчик через реку Эвен. Никто не жаловался на его услуги паромщика, а Несс всегда был сыт и весьма доволен собой. По его словам, боги наградили его такой службой за благочестие. Единственное, что несколько угнетало его – отсутствие рядом женщины: жена его умерла, а кентаврид поблизости не водилось. Видимо, гоняться за нимфами он считал ниже своего достоинства, сами же лесные красавицы избегали его, поскольку Несс был давно не молод и совсем не хорош собой. Описывается как огромный, косматый, с волосатым грубым лицом, длинными мускулистыми ручищами и широкими копытами.
Однако с Нессом случилась история, которая прославила его в веках и впоследствии послужила как вдохновение для множества деятелей искусства.
Однажды во время половодья Гераклу с Деянирой понадобилось переправиться в этом месте реки. Несс предложил за небольшую плату перевезти Деяниру так, что та и ног не замочит, а Геракл пусть добирается вплавь. Геракл согласился. Вопреки уговору Несс поплыл в противоположном направлении, держа Деяниру на спине, а затем бросил ее наземь и попытался овладеть ею. Деянира закричала, призывая на помощь. Геракл, уже переплывший к тому времени на другой берег, быстро достал свой лук, тщательно прицелился и поразил Несса прямо в грудь одной из своих отравленных стрел.
Умирая, Несс посоветовал Деянире собрать его кровь в сосуд, заявив, что если натереть ею одежду Геракла, то Деянире никогда не придется жаловаться на супружескую неверность мужа. Деянира быстро собрала кровь Несса в кувшин из-под вина, ни слова не сказав Гераклу о предсмертном совете кентавра.
Когда впоследствии Геракл, взяв город Эхалию и убив царя Эврита, увел в плен его дочь Иолу, Деянира вспомнила совет Несса. Соткав Гераклу нарядный хитон для жертвоприношений, она открыла кувшин, смочила кровью кусок ткани и натерла им хитон. Когда прибыл Лихас, посланный Гераклом за хитоном, она дала ему ларец со словами: «Пусть даже луч солнца не коснется хитона, прежде чем Геракл наденет его». Кровь Несса, который погиб от стрелы Геракла, смазанной желчью лернейской гидры, превратилась в яд и убила героя Геракла как только тот надел хитон.
Можно сказать что от руки Несса, как выжившего после бойни, идет возмездие за смерть своих собратьев – кентавров. Несс – последний кентавр, который погибает от отравленной стрелы Геракла, но забирает его с собой, лишает его жизни вот таким хитроумным способом.
Деянира:
…Геракл мой в тот же миг
Крылатую пустил стрелу, и в грудь
Она со свистом чудищу вонзилась.
И Несс сказал, кончаясь: "Дочь Ойнея,
Поверь моим словам — себе на пользу:
Ведь я тебя последней перенес.
Коль ты мою запекшуюся кровь
Сберешь руками, там, где черным ядом
Окрашена она Лернейской Гидры,
В ней обретешь ты приворот надежный
Для мужниного сердца: никогда
Он женщину другую не полюбит…
Софокл "Трахинянки" (Перевод С.В.Шервинского),
Эписодий второй, 569-591
…Но от меня не уйдешь, хоть на конскую мощь положился.
Раной настигну тебя, не ногами!" Последнее слово
Действием он подтвердил: пронзил убегавшего спину
Острой вдогонку стрелой, — и конец ее вышел из груди.
Только он вырвал стрелу, как кровь из обоих отверстий
Хлынула, с ядом смесясь смертоносным желчи лернейской,
Несс же ту кровь подобрал: "Нет, я не умру неотмщенным!" —
Проговорил про себя и залитую кровью одежду
Отдал добыче своей, — как любовного приворот чувства…
Овидий "Метаморфозы". Книга 9, 103-133
В «Божественной комедии» Данте встречаем Хирона, Несса и Фола в седьмом круге ада, где они сбрасывают в реку из кипящей крови души насильников. Данте удается в небольшом отрывке перечислить большинство мифологических черт этих кентавров. Когда Хирон замечает Данте и Вергилия, он достает стрелу из колчана, висящего у его бедер, и расправляет бороду, чтобы она не мешала ему разговаривать. Хирон не лишен интеллекта: он видит, что нога "того, кто позади, передвигает то, чего касается", и понимает, что Данте жив. Несс вспоминает свое прижизненное ремесло и перевозит Данте и Вергилия через кровавую реку Флегетон. Кентавры седьмого круга – "хранители и распорядители вечной справедливости".
Меж ним и кручей мчались друг за другом
Кентавры, как, бывало, на земле,
Гоняя зверя, мчались вольным лугом.
Все стали, нас приметив на скале,
А трое подскакали ближе к краю,
Готовя лук и выбрав по стреле.
Один из них, опередивший стаю,
Кричал: "Кто вас послал на этот след?
Скажите с места, или я стреляю".
Учитель мой промолвил: "Мы ответ
Дадим Хирону, под его защитой.
Ты был всегда горяч, себе во вред".
И, тронув плащ мой: "Это Несс, убитый
За Деяниру, гнев предсмертный свой
Запечатлевший местью знаменитой.
Тот, средний, со склонённой головой, —
Хирон, Ахиллов пестун величавый;
А третий — Фол, с душою грозовой.
Их толпы вдоль реки снуют облавой,
Стреляя в тех, кто, по своим грехам,
Всплывет не в меру из волны кровавой.
Мы подошли к проворным скакунам;
Хирон, браздой стрелы раздвинув клубы
Густых усов, пригладил их к щекам
И, опростав свои большие губы,
Сказал другим: "Вон тот, второй, пришлец,
Когда идет, шевелит камень грубый;
Так не ступает ни один мертвец".
Мой добрый вождь, к его приблизясь груди,
Где две природы сочетал стрелец..."
Данте Алигьери «Божественная комедия».
«Ад», Песнь XII, 55-84
Наибольший вклад в формирование римского варианта образа кентавра сделал, безусловно, Овидий (43 до н.э. – ок.18 н.э.) в «Метаморфозах». Поэт вносит множество деталей в историю женитьбы Пирифоя и последовавшего затем сражения. В битве участвуют не только Фол и Несс, но и другие кентавры, являющиеся плодом воображения Овидия.
«Кентавромахия» – это, наверное, самая популярная из легенд, где фигурируют кентавры, – легенда о битве с пригласившими их на свадьбу лапифами. Лапифы – полумифическое-полуисторическое племя, многочисленные представители которого встречаются в разных мифах, а также в «Илиаде».
Кентавромахия началась со свадьбы царя лапифов Пирифоя и Гипподамии. На свадебный пир были приглашены и кентавры, которые, согласно одной из версий мифа, даже были связаны с лапифами родством. Выпив вина, кентавры проявили свой буйный и необузданный нрав – кентавр Эвритион покусился на невесту, другие также попытались насильно увезти женщин. Лапифы вступили в борьбу с кентаврами (о которой подробно повествует Овидий в «Метаморфозах»), в сражении принял участие и друг Перифоя Тесей. Обидчику Эвритиону лапифы обрезали уши и нос и выбросили его вон. Но он призвал своих собратьев к отмщению, и спустя некоторое время произошла битва, в которой кентавры потерпели поражение…
Вред большой от вина получил и кентавр многославный
Евритион во дворце Пирифоя, отважного духом,
В гости пришедши к лапифам. Вином повредивши рассудок,
Он нехорошее дело свершил в Пирифоевом доме.
Горе героев взяло, вскочили они, потащили
Вон его через сени и гибельной медью кентавру
Нос и уши отсекли. А он, повредившись рассудком,
Прочь пошел, унося и плоды своего ослепленья.
С этой поры меж мужей и кентавров вражда разгорелась.
Прежде всего повредил он себе же, вином нагрузившись.
Гомер "Одиссея", XXI, 295-304.
Но и сами лапифы несли потери: погиб Кеней, любимец Посейдона, который по воле этого божества был наделен неуязвимостью в бою для любого оружия. Но кентавры попытались забить его валунами – обломками скал и стволами деревьев, которыми они сражались. Побежденные кентавры были изгнаны лапифами из Фессалии.
Тем же, кто начал погром на свадьбе, что привело к глобальному сражению, стал кентавр Амик – он первый и погиб от рук Пелата. Мы знаем, что Амик был сыном Офиона, также кентавра. Первым начал побоище с лапифами. Убил лапифа Келадонта.
Разожглись двуприродные братья от крови,
Наперерыв, как один, восклицают: "К оружью! К оружью!"
Пыла вино придает. И вот, зачиная сраженье,
Хрупкие кади летят, и кривые дебеты, и кубки, -
Утварь пиров, а теперь - убийственной брани орудье!
Первым Амик Офионов дерзнул с домашней святыни
Нагло ограбить дары; решился он первым алтарный
Тяжкий светильник схватить, где обильно сияли лампады,
И, высоко приподняв, как будто он белую шею
Жертвы священной - быка - собирался ударить секирой,
Лоб им лапифа разбил Келадонта; разбил лицевые
Кости и перемешал, и узнать уж нельзя Келадонта,
Выпали яблоки глаз; лишь кости лица размозжил он,
Нос вдавился вовнутрь, пройдя серединою неба.
Гнутую ножку стола схватив кленового, наземь
Недруга грохнул Пелат, - тот свесил на грудь подбородок.
И между тем как плевал он с кровью багровые зубы,
Ранил вторично его и в Тартар к теням отправил.
Овидий "Метаморфозы", XII, 245—253
Во всей этой истории наибольший интерес представляют кентавр Келлар (Циллар) и кентаврида Хилонома (Гилонома). В полусотне строк Овидий красиво описал и саму эту пару, и их житие, и их трагическую гибель…
Благообразней и красивей всех других кентавров был Киллар, самый юный из них. Многие из дев-кентаврид любили Киллара и оказывали ему знаки внимания, но сам он любил одну Гилоному, красивейшую из кентаврид, прелестнейшую из всех обитательниц лесистых вершин Пелиона. Оба они любили друг друга одинаково горячо и никогда почти не разлучались, вместе бродя по лесистым горам и межгорным долинам. Оба пришли на брачный пир к царю лапифов и вместе приняли участие в битве, возгоревшейся на этом пиру…И оба погибли. Вся «соль» истории заключается в жертвенности и преданности Гилономы…
В этом сраженье, Киллар, ты не был спасен красотою, —
Ежели мы красоту за такою породой признаем.
Лишь зачалась борода и была золотой; золотые
Падали волосы с плеч, половину скрывая предплечий.
Милая честность в лице; голова его, плечи и руки,
Грудь, мужская вся часть знаменитые напоминала
Статуи скульпторов; часть, что коня изъявляет подобье, —
Не уступала мужской. Придай ему голову, шею —
Кастору будет под стать! Так удобна спина, так высоко
Мышцы приподняли грудь! И весь-то смолы он чернее,
И белоснежен лишь хвост, и такие же белые ноги;
Многих из рода его возбуждал он желанья. Пленила
Лишь Гилонома его. Никакая меж полуживотных
Женщина краше ее не живала в надгорных дубравах.
Эта и лаской своей, и любовью, и клятвой любовной
Держит Киллара одна. Насколько возможно украсить
Тело такое, она его украшает: гребенкой
Волосы чешет, цветы розмарина, фиалки вплетает,
Розы, а иногда белоснежные лилии. Дважды
В день в студеном ручье, что с вершины лесной Пагасея
Падает, моет лицо: погружается в воду двукратно;
И выбирает к лицу зверей пушистые шкуры,
Чтобы себе на плечо или на спину слева накинуть.
Их обоюдна любовь. По горам они странствуют вместе;
Входят в пещеры вдвоем; и в дом к лапифам явились
Оба они и вели то сраженье жестокое оба.
Кто тут зачинщиком был — неизвестным осталось, но слева
Взвилось копье, и в месте, где грудь подходит под шею,
Был ты проколот, Киллар. Задетое легкою раной
Сердце и члены его, лишь вынули меч, холодеют;
И Гилонома тотчас приняла полумертвое тело,
Руку на рану кладет, согревает его, приближает
Губы к губам и душе уходящей препятствовать тщится.
Но увидав, что он мертв, со словами, которых за криком
Слух мой не мог уловить, на копье, что торчало из тела,
Пала она и еще обнимала супруга, кончаясь…
Овидий "Метаморфозы", XII, 393-428
В эпоху Возрождения произошел сдвиг в философии: гуманизм подчеркивает человечность кентавров, а не их скотство. Посреди насилия «кентавромахии» на картине Пьеро ди Козимо, Киллар и Гилонома обнимают друг друга, представляя положительные принципы преданности и любви, которая не является рациональной силой. Овидий представляет точку зрения, более тесно связанную с этой интерпретацией. Ренессанс праздновал «божественность» человека ; Киллар и Гилонома представляют лучшее, что есть в нашем иррациональном, страстном, зверином я….Эта история прекрасного кентавра, его женственной возлюбленной, их верной любви и трогательного самоубийства контрастирует с образом дикого и необузданного греческого кентавра.
Эти два типа – не единственные, а лишь наиболее распространенные в Греции. Кроме них изображались крылатые кентавры.
Несколько кипрских терракотовых фигур VII века до н.э. можно с полным основанием назвать "кентавроидами". В отличие от Минотавра с туловищем человека и головой буйвола, у этих существ имеются человеческие головы (иногда – с рогами) и тела буйволов, что, вероятно, связано с культом бога плодородия – быка.
Не меньшую загадку, чем сам образ кентавра, представляет его имя. Ни Гомер, ни другой древнегреческий поэт Гесиод, упоминая о кентаврах, не описывают их наружность, если таковой, разумеется, не считать характеристику «волосатые люди звери». Хотя изображения лошадей с человеческими головами встречаются начиная уже с VIII века до н.э., нет никаких оснований полагать, что во времена Гомера представление о полузвериных существах было настолько распространенным, что не нуждалось в комментариях.
Современный английский писатель Роберт Грейвс, много обращавшийся в своем творчестве к эпохе античности, считал, что кентаврами Гомер именует представителей воинственного племени, которые поклонялись лошади. Под предводительством своего царя Хирона кентаврывыступили против своих врагов лапитов.
Больше всего кентавры известны по нескольким популярным поэтическим сюжетам античности. Один из них – это как раз «кентавромахия», битва лапифов с кентаврами, по легенде разгоревшаяся из-за необузданного нрава последних на свадебном пиру царя лапифов Пирифоя. Другой популярный сюжет с участием кентавров связан с одним из подвигов Геракла.
Четвертый подвиг Геракла : Эриманфский вепрь.
Описание этого подвига Геракла носит довольно странный характер: подавляющую часть легенды составляет рассказ о кентаврах и лишь четыре предложения говорят об охоте на вепря.
Четвертый подвиг, который должен был совершить Геракл, заключался в том, чтобы поймать живым Эриманфского вепря – свирепого, огромных размеров зверя, обитавшего на поросших кипарисами склонах горы Эриманф и в зарослях аркадской горы Лампеи и совершавшего набеги на земли вокруг города Псофиды. Гора Эриманф названа так по имени сына Аполлона, которого Афродита ослепила за то, что он подсматривал за ней, когда она купалась. Аполлон в отместку превратился в вепря и убил ее возлюбленного Адониса. Тем не менее гора осталась священной горой Артемиды.
По дороге к Эриманфу Геракл, проходя через Фолою, где он убил некоего Савра, жестокого разбойника, был принят кентавром Фолом.
Фол и Геракл, афинская амфора, VI век до н.э.
Нефела, богиня облаков и бабка кентавров, пролила на землю сильный ливень, от которого у Геракла ослабла тетива, а земля под ногами стала скользкой. Однако он оказался достойным своей славы и убил нескольких кентавров, и среди них могучего Орея и Гилея.
Орей боролся с Гераклом дольше всех. Эта битва особо упоминается у Диодора Сицилийского. Сам Орей был изображен на троне в Амиклах в схватке с Гераклом. (Павсаний. Описание Эллады III 18, 15).
Остальные кентавры бежали до самой Малеи, где нашли убежище у своего царя Хирона, которого лапифы изгнали с горы Пелион. Геракл их преследовал…
Уже на излете стрела, пущенная Гераклом, прошла через руку кентавра Элата и вонзилась в колено Хирона. Опечаленный тем, что стрела попала в его старого друга, Геракл вытащил из его колена наконечник стрелы, и, хотя Хирон сам готовил снадобья для лечения ран, в этом случае они оказались бесполезными, ведь стрелы Геракла были пропитаны ядом Лернейской гидры, и он, стеная, удалился в пещеру, но не умер, а продолжал страдать от мучительной боли, потому что был бессмертным (единственный бессмертный кентавр). Прометей позднее согласился стать бессмертным вместо него, и Зевс утвердил этот обмен. Правда, некоторые говорят, что Хирон избрал смерть не потому, что страдал от боли в ране, а потому, что ему надоела его долгая жизнь.
По некоторым свидетельствам, Хирон был случайно ранен стрелой, которая пронзили ему левую ногу, когда они вместе с Фолом и молодым Ахиллом принимали Геракла на горе Пелион. Через девять дней Зевс поместил изображение Хирона среди звезд как созвездие Кентавра. Другие, напротив, утверждают, что созвездием Кентавра Зевс отметил Фола, поскольку тот превосходил людей в искусстве предсказания по внутренностям. Стрелец среди знаков Зодиака – это тоже кентавр, некто Крот, живший на горе Геликон и нежно любимый своими сводными сестрами – музами.
Тем временем кентавры разбежались в разные стороны: одни с Эвритионом отправились в Фолою, другие с Нессом – за реку Эвен, третьи – на гору Малея, а четвертые – в Сицилию, где их истребили сирены. Остальных Посейдон принял в Элевсине и спрятал в горе. Среди тех, кого позднее убил Геракл, был кентавр Хомад, который пытался обесчестить сестру Эврисфея Алкиону. Проявив благородство и таким образом отомстив врагу за нанесенное оскорбление, Геракл обрел большую славу.
Тем временем Фол, другой мудрый кентавр, хоронил своих мертвых сородичей: Он извлек одну из стрел Геракла и стал ее рассматривать. "Надо же, такое большое существо погибло от какой-то царапины", — удивился он. Но тут стрела выпала из его рук, пронзила ногу, и он упал замертво. Геракл прервал охоту, вернулся в Фолою и предал Фола земле с необычайной пышностью у подножия горы, которая теперь носит его имя. Есть и еще одна версия, которая утверждает что Фол поспешил на помощь к умирающему Хирону, и в попытке извлечь отравленную стрелу из тела Хирона сам укололся ей и умер.
В этой истории ключевыми являются кентавры Фол и Хирон.
Фол является триггером в истории бойни кентавров Гераклом. Именно визит Геракла в гости к Фолу, распитие вина Вакха привело к смерти как самого Фола и Хирона так и множества других кентавров.
Вообще, в этом мифе много недомолвок, рождающих вопросы. Зачем Эврисфею нужен вепрь? Почему Фол и Хирон, якобы друзья Геракла, гибнут? Как связаны между собой истребление кентавров и охота на вепря? Но прежде всего, почему соединены вместе две абсолютно не связанные между собой легенды – сражение с кентаврами и охота на вепря? Почему столь незначительная часть легенды стала известным подвигом Геракла? Там ведь в основном говорится о трагической гибели несчастных кентавров...Да и в чем их вина? Лишь в том, что у них слишком острое обоняние. Складывается впечатление, что причиной смерти кентавров стала нелепая случайность или их буйный характер, когда они совершенно немотивированно напали на мирно отдыхающего Геракла со своим другом Фолом... Но погибли и Фол, и Хирон.
Они не нападали на героя. Почему гибнут те, кто не замышлял против Геракла ничего дурного?
Возможно, что ответ как раз заключается в том, что кентавры – порождение мифологического сознания. Но на самом деле это были люди, для которых коневодство – основное занятие, можно сказать, смысл существования. Сидя верхом, они чувствуют себя наиболее естественно, в родной стихии. То, о чем говорилось выше…
Формально в данной легенде Геракл действует в одиночку (как и в большинстве мифов), но, несомненно, это поздняя гиперболизация, когда все подвиги приписываются одному человеку.
Не стоит забывать, что по легенде, после убийства трех своих сыновей, двух племянников и жены Геракл решением религиозного суда был определен к служению у Эврисфея и выполнял его задания.
Можно предположить, что вместе с Гераклом в гости к Фолу пришел отряд воинов из Аргоса. Но и Фол встречает его не один, а вместе с другими вождями кентавров. Фол угощает Геракла мясом, естественной и привычной пищей кочевников-скотоводов.
То, что Фол ест сырое мясо – это желание авторов легенды подчеркнуть отсталость кочевников (?), ведь с точки зрения ахейцев они варвары, дикари...
Возможно, что именно ахейцы привезли с собой бочку вина, ведь скотоводы не занимаются виноделием, а для жителей юга (ахейцы) это естественный вид их занятий. И события в пещере, где были Фол и другие вожди кентавров, могли стать причиной нападения рядовых воинов, находящихся снаружи. Внутри же развернулась настоящая драма.
Количество убитых поражает воображение, множество кентавров бежало. И это все сделал один Геракл?!
Бежавшие на конях кентавры прискакали к Хирону, но Геракл не знал пощады: смертельную рану получил даже бессмертный и мудрый Хирон.
В чем суть бессмертия Хирона? В данном случае бессмертие – это особый статус, привилегированное положение. Хирон – вождь, а, значит, не простой смертный.
И Хирон, и Фол в легенде друзья Геракла и оба гибнут от несчастного случая. Но уже в древности многие сомневались в этом. «Первый Ватиканский Мифограф» сообщает: "Аспер передает также, что, когда Фол дивился стрелам Геракла, сразившего столько кентавров, одна из них упала ему на ногу. Излечить его от этой раны было невозможно. Поэтому некоторые и полагают, что Фол был убит Гераклом".
А почему же было невозможно излечить? Да потому что стрелы были отравлены! Естественно, эффективность "подвигов" Геракла с таким вооружением намного повысилась, о чем упоминают и Еврипид, и Софокл.
Но что могло явиться действительной причиной для убийства кентавров? Возможно, что они находились в Пелопоннесе по договору с одним из вождей ахейцев. Либо они требовали выплаты жалованья, либо не хотели уходить из Пелопоннеса, то ли еще по каким-либо причинам, но Эврисфей посылает отряд вместе с Гераклом, чтобы уничтожить конников.
Роль Фола в этих событиях не совсем понятная. Он мог оказаться как и наивным, доверчивым человеком, принимая Геракла в качестве гостя, так и быть в заговоре с ним. Впрочем, смерть ждала его в любом случае.
Преступник после свершения преступления уже не нуждается ни в соучастниках, ни тем более в свидетелях своих деяний. Победителям-ахейцам же достались в награду кони побежденных. Может быть, именно они и стали одной из причин истребления кентавров...
Что еще позволяет говорить о том, что убийство кентавров было преступлением? Перед свершением своего двенадцатого подвига (привести Кербера к Эврисфею) Геракл должен был пройти посвящение в Элевсинские мистерии, но участвовать в таинствах он еще не мог, ибо не был очищен от скверны после убийства кентавров («Мифологическая библиотека», Аполлодор).
Таким образом, это убийство по тяжести преступления приравнивалось к убийству своих детей, после которого он также должен был пройти очищение.
Но почему же кентавров считали символом похоти, как сообщают нам многочисленные словари? Сексуальный мотив в поведении кентавров появился из-за неправильного понимания мифов о них, где они часто похищают женщин. Можно попробовать объяснить это: отряды кочевников, приглашенные ахейцами, состояли в основном из одних мужчин. И естественно, что многие из них стремились похитить себе женщину из местных жителей.
Короче говоря, эта версия сообщает о том, что Геракл – это собирательный образ целого отряда воинов, военных действий, наступлений и завоеваний. Их отравленные стрелы – средство к которому обычно прибегают только очень коварные люди. Геракл, несомненно, таким и был. Вспомним, ранее он бросил в огонь свою семью. Теперь вот настал черед Фола и Хирона...
Сами кентавры, возможно, – это миролюбивое племя кочевников – отшельников (уровень шаманов) и их лидер Хирон – жертва предательства и спланированного убийства, как и его верный друг Фол. И их смерть представляет из себя противостояние подавлению и порабощению.
Как бы там ни было, но в историю кентавры вошли как «кентавры»…
Согласно Пиндару, происхождение Хирона было совершенно особенным, отличным от других кентавров. Он – сын Филира, потомка Крона, который некогда правил огромным царством и был сыном Небес. Хирон женился на девушке по имени Харикло, и у них родились вполне человеческого вида дочери. Он, видимо, был единственным «приближенным кентавром». Справедливейший из кентавров – Хирон (Илиада, XI, 832) был наставником Ахиллеса и Эскулапа, которых обучил искусствам музыки, собаководства, ратному делу и даже медицине и хирургии. Кентавр Хирон (и, в меньшей степени, кентавр Фол) считался мудрым покровителем человечества. Он обычно изображался с ветвями лавра в обеих руках.
Хирон обучает Ахиллеса, фреска из Геркуланума, I век н.э.
Зато Хирон в искусстве разных стран и народов представлен куда как богато и многопланово! Благородный лучник, музыкант, целитель и знаток трав, воспитатель героев, созерцатель звезд, собеседник богов, герой и страдалец… Его образ украшает самые разные книги, от ученых трактатов (астрономических, астрологических, медицинских) до всевозможных произведений поэзии и прозы, древних и новых, и подобные тексты продолжают создаваться…
Упоминания о Хироне-целителе появились в позднеантичных и средневековых трактатах, внушая людям уважения к некоторым знаниям и дарованиям двусущностных, которыми сами они не обладали. Но еще важнее оказался образ Стрельца – кентавра с натянутым луком, целящегося в небо.
Хотя с христианской точки зрения этот образ мог бы показаться даже кощунственным, в Средние века он приобрел фактически сакральный характер, сделавшись почти необходимой деталью храмового декора.
В греческой мифологии Хирон и Фол были близки по своим функциям, выделяясь среди других кентавров и олицетворяя мудрость и благожелательность. Часто их описывали как некровных братьев.
Мифологически – Фол, сын Силена и нимфы Мелии. Прозван «пещерным». Затворник. Про Фола утверждают, что он был несравненным знатоком иеромантики, то есть, гадателем по внутренностям жертвенных животных. Поэтому его видят в созвездии Центавр несущим такую жертву (созвездие Волк) на жертвенник (одноименное созвездие). Фола также как и других кентавров связывают и с созвездием Стрелец просто, видно, по роду и подобию.
В одном и рассказов Фолу было даровано вино в качестве награды когда он разрешал спор между Дионисом (Вакхом), богом вина и экстаза и Гефестом (Вулканом), богом огня. Понятно, в чью пользу разрешил этот спор Фол. Кстати, отец Фола, Силен часто изображался пьяным, сам он являлся сыном Пана и воспитателем того самого Диониса.
Стоит упомянуть и Харикло.
Харикло (др.-греч. Χαρικλώ) – героиня древнегреческой мифологии. В одной версии – дочь Кихрея, жена Хирона. По другим источникам Харикло,– дочь Аполлона. Родила от Хирона Окирою (Гиппу) и Кариста (?).
Возможно что Харикло имеет определенное отношение к Харитам (Харикло Χαρικλώ – Хариты Χάριτες). В древнегреческой мифологии Хариты – богини веселья и радости жизни, олицетворение изящества и привлекательности, дочери Зевса и Эвриномы.
Рыжая как-то пришла, с волосами, покрывшими
плечи,
Дочь Кентавра; ее когда-то нимфа Харикло
Около быстрой реки родила и имя дала ей
Окиронея. Она постиженьем отцова искусства
Дочь Кентавра; ее когда-то нимфа Харикло
Около быстрой реки родила и имя дала ей
Окиронея. Она постиженьем отцова искусства
(Метамарфозы,
Овидий).
Упоминается у Плутарха
:
Скирон (Хирон) не был ни наглецом, ни грабителем,
напротив – карал грабителей и находился в родстве и дружбе с благородными
и справедливыми людьми. Ведь Эака считают благочестивейшим из
греков, Кихрею Саламинскому воздают в Афинах божеские почести, каждому
известна доблесть Пелея и Теламона, а между тем Скирон – зять Кихрея, тесть Эака, дед Пелея и Теламона,
родившихся от Эндеиды, дочери Скирона и Харикло.
Харикло была
приемной матерью многих великих героев, включая Пелея, Ахиллея (Ахилла),
Аристая (Аристея) и Асклепия (Асклепия). Кормилица Ахилла.
Даже Хирон, сын Филиры, вблизи волны седовласой
Стопы мочил, рукою могучей привет посылая
Путникам, их провожая и много желая вернуться.
С ним и супруга стояла, в руках поднимая Ахилла,
Стопы мочил, рукою могучей привет посылая
Путникам, их провожая и много желая вернуться.
С ним и супруга стояла, в руках поднимая Ахилла,
Сына Пелея, чтобы мог отца увидеть младенец.
(Аполлоний
Родосский, «Аргонавтика»)
В другой версии Харикло
– это фиванская нимфа, подруга Афины. Мать пророка Тиресия. Тиресия родила от
пастуха.
Лето, Харикло, Гестия, Деметра и Ирис. Керамика. 6
век до н.э., Британский музей
Среди фиванцев находился
прорицатель Тиресий, сын Эвера и нимфы Харикло. Он происходил из рода
спарта Удея и был лишен зрения. Причины его слепоты и происхождение его
дара прорицания объясняют по-разному. Одни говорят, что он был ослеплен
богами за то, что открывал людям сокровенные тайны, которые боги хотели
скрыть от людей, Ферекид же сообщает, что его ослепила богиня Афина.
Харикло была любимицей богини Афины… и он увидел ее
обнаженной. Тиресий же пришел за своей матерью, когда та
купалась вместе с богиней Афиной.
Тогда богиня коснулась
его глаз руками и ослепила его. Когда Харикло стала умолять богиню вернуть
ее сыну зрение, та не смогла этого сделать, но зато она так изощрила его
слух, что ему стал понятен язык птиц. Богиня дала ему также кизиловый
посох: неся его в руках, он шествовал с такою же уверенностью, что и зрячие.
Гесиод же сообщает, что Тиресий некогда увидел у Килленской горы спаривающихся
змей: он ударил их и превратился из мужчины в женщину. В другой раз он
вновь подстерег этих же самых змей, когда они спаривались, и к нему вернулся
прежний облик. Это и было причиной, что в возникшем между Зевсом и Герой
споре о том, женщины или мужчины испытывают большее любовное
наслаждение, они избрали судьей Тиресия. Он ответил, что если исчислять
общее наслаждение в десять частей, то только одна часть выпадает на долю
мужчин, а остальные девять — на долю женщин. За это Гера его ослепила,
а Зевс одарил способностью прорицания. Тиресий также получил и долголетие.
Вот этот-то Тиресий и
предсказал вопрошавшим его фиванцам, что они победят, если Менекей, сын
Креонта, принесет себя в жертву Аресу. Услышав это предсказание, сын
Креонта Менекей заколол себя перед городскими воротами. Когда началось
сражение, кадмейцы были отражены и их преследовали до самых городских
стен. Капаней, схватив лестницу, попытался по ней взобраться на городские
стены, но Зевс поразил его перуном.
Каллимах в гимне «Купание Паллады» описывает, как был ослеплен Тиресий. Мать Тиресия нимфа Харикло была любимицей Афины, и богиня часто ездила вместе с ней, давая ей место рядом с собой на колеснице. Однажды в жаркий летний день, когда над вершинами гор царила полуденная тишина, богиня и нимфа с наслаждением погрузили свои тела в прохладные воды быстротекущей Иппокрены на склоне горы Геликона. Юный Тиресий охотился в это время в горах со стаей собак и, испытывая также сильную жажду, спустился к Иппокрене. Там он увидел то, чего не должен был видеть: богиня громко вскрикнула, и глаза юноши мгновенно затмились мраком ночи. Нимфа Харикло с горечью стала упрекать богиню за то, что она ослепила ее сына, но Афина ответила, что это произошло не по ее вине. Закон богов наказывает слепотой всякого, кто взглянет на божество без его разрешения. Чтобы утешить потерявшего зрение юношу, богиня обещала одарить его способностью прорицания и долгой жизнью. Она обещала также, что он и после смерти, находясь в Аиде, сохранит свою способность предсказывать будущее.
По одной из версий, Афина отобрала «половину бессмертия» у Харикло , превратив ее в кентавра с бессмертной человечьей половиной и смертной конской.
Каллимах в гимне «Купание Паллады» описывает, как был ослеплен Тиресий. Мать Тиресия нимфа Харикло была любимицей Афины, и богиня часто ездила вместе с ней, давая ей место рядом с собой на колеснице. Однажды в жаркий летний день, когда над вершинами гор царила полуденная тишина, богиня и нимфа с наслаждением погрузили свои тела в прохладные воды быстротекущей Иппокрены на склоне горы Геликона. Юный Тиресий охотился в это время в горах со стаей собак и, испытывая также сильную жажду, спустился к Иппокрене. Там он увидел то, чего не должен был видеть: богиня громко вскрикнула, и глаза юноши мгновенно затмились мраком ночи. Нимфа Харикло с горечью стала упрекать богиню за то, что она ослепила ее сына, но Афина ответила, что это произошло не по ее вине. Закон богов наказывает слепотой всякого, кто взглянет на божество без его разрешения. Чтобы утешить потерявшего зрение юношу, богиня обещала одарить его способностью прорицания и долгой жизнью. Она обещала также, что он и после смерти, находясь в Аиде, сохранит свою способность предсказывать будущее.
По одной из версий, Афина отобрала «половину бессмертия» у Харикло , превратив ее в кентавра с бессмертной человечьей половиной и смертной конской.
У Филострата Старшего («Картины»):
Ты, может быть, думал, что все это стадо кентавров
родилось «из дуба или скалы» или, Зевсом клянусь, лишь от тех лошадей, с
которыми, как говорят, сочетался сын Иксиона, от которого будто бы родились
кентавры, существа такого смешанного вида? Конечно, нет; были у них однородные
с ними и матери, а затем и жены и жеребята в виде малых детей, и жили они
приятно и счастливо; я думаю, и ты был бы не прочь пожить на горе Пелионе в Зарослях ясеня, «питомца ветров», дерево
которого одновременно дает прямой ствол и не ломается, ставши копьем. Прекрасны
там пещеры и источники; и около них эти женщины-кентавриды; если забудем об их
лошадином теле, они подобны наядам; если же будем их представлять с лошадиной
фигурой, то их мы можем сравнить с амазонками: нежность, присущая женскому
облику, получает здесь силу и крепость, так как в них уже ясно проглядывает
мощный облик коня. А вот это –
кентавры-младенцы: одни лежат в пеленках, другие уже выскользнули оттуда; одни
как будто бы плачут, другие же чувствуют себя превосходно и улыбаются у
материнской груди, «молоком обильно текущей»; эти в детской радости прыгают,
забираясь под матерей, другие их обнимают, заставив их стать на колена; а этот
бросает в мать камнем, уж теперь обнаруживая озорной свой характер. И внешний
вид этих ребят еще не имеет ярко выраженных характерных черт, так как все они
еще налиты молоком, но их прыжки уж показывают какую-то резкость. Намечаются у
них и грива и копыта, пока еще нежные. Как красивы эти женщины-кентавриды даже
в их лошадином образе! Одни из них срослись с телами белых коней, другие же
соединились с золотисто-рыжими, иных художник представил нам пестрыми; они
блестят так же, как хорошо откормленные лошади. С телом вороного коня срослась
белая кентаврида, и эта столь полная противоположность цветов прекрасно
гармонирует здесь, лишь подчеркивая соответствие красоты в обеих частях.
В римскую эпоху кентавру Асболу приписывались письменные сочинения.
Его название происходит от греческого слова, означающего «сажа» или «угольная пыль», и, вероятно, берет свое начало в ранней древней Греции, где угольщики были известны их черной кожей и черным лицом. Описывается как черноволосый.
Еще один известный кентавр, и это – Несс. Несс известен тем, что погубил Геракла. История этого кентавра дошла до нас благодаря трагедии Софокла (V век до н.э.).
По легенде, Несс не погиб в битве с лапифами, но продолжил жить как перевозчик через реку Эвен. Никто не жаловался на его услуги паромщика, а Несс всегда был сыт и весьма доволен собой. По его словам, боги наградили его такой службой за благочестие. Единственное, что несколько угнетало его – отсутствие рядом женщины: жена его умерла, а кентаврид поблизости не водилось. Видимо, гоняться за нимфами он считал ниже своего достоинства, сами же лесные красавицы избегали его, поскольку Несс был давно не молод и совсем не хорош собой. Описывается как огромный, косматый, с волосатым грубым лицом, длинными мускулистыми ручищами и широкими копытами.
Однако с Нессом случилась история, которая прославила его в веках и впоследствии послужила как вдохновение для множества деятелей искусства.
Однажды во время половодья Гераклу с Деянирой понадобилось переправиться в этом месте реки. Несс предложил за небольшую плату перевезти Деяниру так, что та и ног не замочит, а Геракл пусть добирается вплавь. Геракл согласился. Вопреки уговору Несс поплыл в противоположном направлении, держа Деяниру на спине, а затем бросил ее наземь и попытался овладеть ею. Деянира закричала, призывая на помощь. Геракл, уже переплывший к тому времени на другой берег, быстро достал свой лук, тщательно прицелился и поразил Несса прямо в грудь одной из своих отравленных стрел.
Несс похищает Деяниру, античное блюдо, VI век до н.э
Когда впоследствии Геракл, взяв город Эхалию и убив царя Эврита, увел в плен его дочь Иолу, Деянира вспомнила совет Несса. Соткав Гераклу нарядный хитон для жертвоприношений, она открыла кувшин, смочила кровью кусок ткани и натерла им хитон. Когда прибыл Лихас, посланный Гераклом за хитоном, она дала ему ларец со словами: «Пусть даже луч солнца не коснется хитона, прежде чем Геракл наденет его». Кровь Несса, который погиб от стрелы Геракла, смазанной желчью лернейской гидры, превратилась в яд и убила героя Геракла как только тот надел хитон.
Можно сказать что от руки Несса, как выжившего после бойни, идет возмездие за смерть своих собратьев – кентавров. Несс – последний кентавр, который погибает от отравленной стрелы Геракла, но забирает его с собой, лишает его жизни вот таким хитроумным способом.
Деянира:
…Геракл мой в тот же миг
Крылатую пустил стрелу, и в грудь
Она со свистом чудищу вонзилась.
И Несс сказал, кончаясь: "Дочь Ойнея,
Поверь моим словам — себе на пользу:
Ведь я тебя последней перенес.
Коль ты мою запекшуюся кровь
Сберешь руками, там, где черным ядом
Окрашена она Лернейской Гидры,
В ней обретешь ты приворот надежный
Для мужниного сердца: никогда
Он женщину другую не полюбит…
Софокл "Трахинянки" (Перевод С.В.Шервинского),
Эписодий второй, 569-591
…Но от меня не уйдешь, хоть на конскую мощь положился.
Раной настигну тебя, не ногами!" Последнее слово
Действием он подтвердил: пронзил убегавшего спину
Острой вдогонку стрелой, — и конец ее вышел из груди.
Только он вырвал стрелу, как кровь из обоих отверстий
Хлынула, с ядом смесясь смертоносным желчи лернейской,
Несс же ту кровь подобрал: "Нет, я не умру неотмщенным!" —
Проговорил про себя и залитую кровью одежду
Отдал добыче своей, — как любовного приворот чувства…
Овидий "Метаморфозы". Книга 9, 103-133
В «Божественной комедии» Данте встречаем Хирона, Несса и Фола в седьмом круге ада, где они сбрасывают в реку из кипящей крови души насильников. Данте удается в небольшом отрывке перечислить большинство мифологических черт этих кентавров. Когда Хирон замечает Данте и Вергилия, он достает стрелу из колчана, висящего у его бедер, и расправляет бороду, чтобы она не мешала ему разговаривать. Хирон не лишен интеллекта: он видит, что нога "того, кто позади, передвигает то, чего касается", и понимает, что Данте жив. Несс вспоминает свое прижизненное ремесло и перевозит Данте и Вергилия через кровавую реку Флегетон. Кентавры седьмого круга – "хранители и распорядители вечной справедливости".
Меж ним и кручей мчались друг за другом
Кентавры, как, бывало, на земле,
Гоняя зверя, мчались вольным лугом.
Все стали, нас приметив на скале,
А трое подскакали ближе к краю,
Готовя лук и выбрав по стреле.
Один из них, опередивший стаю,
Кричал: "Кто вас послал на этот след?
Скажите с места, или я стреляю".
Учитель мой промолвил: "Мы ответ
Дадим Хирону, под его защитой.
Ты был всегда горяч, себе во вред".
И, тронув плащ мой: "Это Несс, убитый
За Деяниру, гнев предсмертный свой
Запечатлевший местью знаменитой.
Тот, средний, со склонённой головой, —
Хирон, Ахиллов пестун величавый;
А третий — Фол, с душою грозовой.
Их толпы вдоль реки снуют облавой,
Стреляя в тех, кто, по своим грехам,
Всплывет не в меру из волны кровавой.
Мы подошли к проворным скакунам;
Хирон, браздой стрелы раздвинув клубы
Густых усов, пригладил их к щекам
И, опростав свои большие губы,
Сказал другим: "Вон тот, второй, пришлец,
Когда идет, шевелит камень грубый;
Так не ступает ни один мертвец".
Мой добрый вождь, к его приблизясь груди,
Где две природы сочетал стрелец..."
Данте Алигьери «Божественная комедия».
«Ад», Песнь XII, 55-84
Кентавры на иллюстрации Гюстава Доре к "Божественной комедии" Данте Алигьери
«Кентавромахия» – это, наверное, самая популярная из легенд, где фигурируют кентавры, – легенда о битве с пригласившими их на свадьбу лапифами. Лапифы – полумифическое-полуисторическое племя, многочисленные представители которого встречаются в разных мифах, а также в «Илиаде».
Битва кентавров и лапифов. Лист из серии «Гротескные сражения» Шарля-Этьена Делона. 2-я половина XVI века
Вред большой от вина получил и кентавр многославный
Евритион во дворце Пирифоя, отважного духом,
В гости пришедши к лапифам. Вином повредивши рассудок,
Он нехорошее дело свершил в Пирифоевом доме.
Горе героев взяло, вскочили они, потащили
Вон его через сени и гибельной медью кентавру
Нос и уши отсекли. А он, повредившись рассудком,
Прочь пошел, унося и плоды своего ослепленья.
С этой поры меж мужей и кентавров вражда разгорелась.
Прежде всего повредил он себе же, вином нагрузившись.
Гомер "Одиссея", XXI, 295-304.
Но и сами лапифы несли потери: погиб Кеней, любимец Посейдона, который по воле этого божества был наделен неуязвимостью в бою для любого оружия. Но кентавры попытались забить его валунами – обломками скал и стволами деревьев, которыми они сражались. Побежденные кентавры были изгнаны лапифами из Фессалии.
Тем же, кто начал погром на свадьбе, что привело к глобальному сражению, стал кентавр Амик – он первый и погиб от рук Пелата. Мы знаем, что Амик был сыном Офиона, также кентавра. Первым начал побоище с лапифами. Убил лапифа Келадонта.
Разожглись двуприродные братья от крови,
Наперерыв, как один, восклицают: "К оружью! К оружью!"
Пыла вино придает. И вот, зачиная сраженье,
Хрупкие кади летят, и кривые дебеты, и кубки, -
Утварь пиров, а теперь - убийственной брани орудье!
Первым Амик Офионов дерзнул с домашней святыни
Нагло ограбить дары; решился он первым алтарный
Тяжкий светильник схватить, где обильно сияли лампады,
И, высоко приподняв, как будто он белую шею
Жертвы священной - быка - собирался ударить секирой,
Лоб им лапифа разбил Келадонта; разбил лицевые
Кости и перемешал, и узнать уж нельзя Келадонта,
Выпали яблоки глаз; лишь кости лица размозжил он,
Нос вдавился вовнутрь, пройдя серединою неба.
Гнутую ножку стола схватив кленового, наземь
Недруга грохнул Пелат, - тот свесил на грудь подбородок.
И между тем как плевал он с кровью багровые зубы,
Ранил вторично его и в Тартар к теням отправил.
Овидий "Метаморфозы", XII, 245—253
Во всей этой истории наибольший интерес представляют кентавр Келлар (Циллар) и кентаврида Хилонома (Гилонома). В полусотне строк Овидий красиво описал и саму эту пару, и их житие, и их трагическую гибель…
Благообразней и красивей всех других кентавров был Киллар, самый юный из них. Многие из дев-кентаврид любили Киллара и оказывали ему знаки внимания, но сам он любил одну Гилоному, красивейшую из кентаврид, прелестнейшую из всех обитательниц лесистых вершин Пелиона. Оба они любили друг друга одинаково горячо и никогда почти не разлучались, вместе бродя по лесистым горам и межгорным долинам. Оба пришли на брачный пир к царю лапифов и вместе приняли участие в битве, возгоревшейся на этом пиру…И оба погибли. Вся «соль» истории заключается в жертвенности и преданности Гилономы…
В этом сраженье, Киллар, ты не был спасен красотою, —
Ежели мы красоту за такою породой признаем.
Лишь зачалась борода и была золотой; золотые
Падали волосы с плеч, половину скрывая предплечий.
Милая честность в лице; голова его, плечи и руки,
Грудь, мужская вся часть знаменитые напоминала
Статуи скульпторов; часть, что коня изъявляет подобье, —
Не уступала мужской. Придай ему голову, шею —
Кастору будет под стать! Так удобна спина, так высоко
Мышцы приподняли грудь! И весь-то смолы он чернее,
И белоснежен лишь хвост, и такие же белые ноги;
Многих из рода его возбуждал он желанья. Пленила
Лишь Гилонома его. Никакая меж полуживотных
Женщина краше ее не живала в надгорных дубравах.
Эта и лаской своей, и любовью, и клятвой любовной
Держит Киллара одна. Насколько возможно украсить
Тело такое, она его украшает: гребенкой
Волосы чешет, цветы розмарина, фиалки вплетает,
Розы, а иногда белоснежные лилии. Дважды
В день в студеном ручье, что с вершины лесной Пагасея
Падает, моет лицо: погружается в воду двукратно;
И выбирает к лицу зверей пушистые шкуры,
Чтобы себе на плечо или на спину слева накинуть.
Их обоюдна любовь. По горам они странствуют вместе;
Входят в пещеры вдвоем; и в дом к лапифам явились
Оба они и вели то сраженье жестокое оба.
Кто тут зачинщиком был — неизвестным осталось, но слева
Взвилось копье, и в месте, где грудь подходит под шею,
Был ты проколот, Киллар. Задетое легкою раной
Сердце и члены его, лишь вынули меч, холодеют;
И Гилонома тотчас приняла полумертвое тело,
Руку на рану кладет, согревает его, приближает
Губы к губам и душе уходящей препятствовать тщится.
Но увидав, что он мертв, со словами, которых за криком
Слух мой не мог уловить, на копье, что торчало из тела,
Пала она и еще обнимала супруга, кончаясь…
Овидий "Метаморфозы", XII, 393-428
В эпоху Возрождения произошел сдвиг в философии: гуманизм подчеркивает человечность кентавров, а не их скотство. Посреди насилия «кентавромахии» на картине Пьеро ди Козимо, Киллар и Гилонома обнимают друг друга, представляя положительные принципы преданности и любви, которая не является рациональной силой. Овидий представляет точку зрения, более тесно связанную с этой интерпретацией. Ренессанс праздновал «божественность» человека ; Киллар и Гилонома представляют лучшее, что есть в нашем иррациональном, страстном, зверином я….Эта история прекрасного кентавра, его женственной возлюбленной, их верной любви и трогательного самоубийства контрастирует с образом дикого и необузданного греческого кентавра.
«Битва кентавров и лапифов». Пьеро ди Козимо, 1500 г.
Деталь : Келлар и Гилонома
Итог : античное мифотворчество сообщает нам о том, что все кентавры были истреблены/погибли (а их было не мало) : кто-то за дело, кто-то от «шальной пули», а кто-то по большой любви.
При этом, мы видимо никогда уже и не узнаем, кто же такие кентавры были на самом деле – просто мифические существа, либо мифологизированное людское племя…От кентавров очень сильно веет «трансцендентым», а учитывая их неоднозначную природу, все это трансцендентное, малопонятное и фактически недосягаемое обволакивается густым туманом…
С другой стороны, как ни крути, но их основа – конь, лошадь….Это очень мощный и древний символ – священные животные с древних времен. И главные ассоциации связанные с этим образом – это плодородие, магия, ясновидение – во все времена лошадям приписывали дар ясновидения, позволяющий им видеть невидимую опасность ; это приметы, колдуны, верность, скорость, ветер, сила (динамичная), вселенская энергия, трудолюбие, интеллект, мудрость, ум, рассудок, знатность, проворство, быстрота мысли, бег времени, а также и упрямство, молодость, творческая сила, война, триумф, героизм и победа….
Также образ коня/лошади ассоциируют с похоронными ритуалами в древних хтонических культах, с духами и божествами загробного мира. Ценнейшая жертва олимпийским богам в античных Греции и Риме. В северной традиции выполняет роль посланника богов и психопомпа (души попадают в землю мертвых верхом на лошадях). В народной традиции славян одно из наиболее мифологизированных животных, воплощение связи с миром сверхъестественного, «тем светом», атрибут мифологических (эпических) персонажей. Связан одновременно с культом плодородия (солнца и т. п.), смертью и погребальным культом. В шаманском мифологии – также животное психопомп, средство передвижения шамана в его мистическом путешествии к небесам / «в трансформирующем опыте мистической смерти и возрождения».
В индуизме люди-кони, представляют собой комбинацию природной плодовитости и абстрактного мышления, интеллекта и музыки (?).
В буддизме – Нечто неразрушимое, скрытая природа вещей. И всё это срастается с человеческим образом.
Символически человек (а одна из описанных выше версий гласит, что образ кентавров пошел именно от всадников), оседлал коня. По этой причине, возможно, что символизм кентавров будет включать в себя также такое понятие как «подчинение своей воле, диких и казалось бы, неукротимых животных порывов».
«Мои ноги – это ноги лошади, они семенят и галопируют, несмотря на препятствия, и их стремительный ход дарит мне дьявольское удовольствие».
— Ницше «Так сказал Заратуштра».
*
Это интересно (из книги «Иконографический беспредел», С.О.Зотов).
В декоре православных храмов
могут встретиться невероятные мифические существа, описываемые в сказках и
преданиях, и очень опосредованно связанные с библейской историей. Частый гость
на церковных воротах и рельефах, а также в иллюстрированных рукописях или на
храмовых украшениях — китоврас, русский вариант кентавра. Согласно запрещенным
в XIV в. русским апокрифам, этот крылатый человек с крупом коня и торсом
мужчины стал слугой ветхозаветного царя Соломона. Тот сковал китовраса обманом,
опоив вином и надев на него во сне колдовские кандалы. Китоврас мог ходить
только прямо и сносил все дома на своем пути, предсказывал будущее и отличался
невероятной мудростью. Царь сделал его своим советником при строительстве Храма
в Иерусалиме. Благодаря наставлениям китовраса, Соломон отобрал у волшебной
птицы Коготь инструмент, которым можно было тесать камни для Святая святых, не
используя железо. После работ китоврас обманом сбежал от царя, а по другим
версиям, в которых он был братом Соломона, занял его престол и похитил жену. Соломон
вернул себе царство, но всю жизнь боялся китовраса и выставил против того
специальную охрану.
Сегодня изображения китовраса можно встретить во Владимире и Великом Новгороде. Он может держать в руках царя Соломона, что иллюстрирует сцену его побега, или же зайца, что отсылает нас к его славе как учителя героев: так китоврас уподобляется одному из самых известных кентавров Античности. На Руси китоврас иногда сопоставлялся с образом античного кентавра Хирона, наставника Геракла — и тогда изображался в виде охотника, держащего в руках оружие или пойманную добычу. Св. Климент Александрийский включал Хирона в ряды дохристианских праведников-философов наряду с Платоном и Гесиодом, так как кентавр ввел на своей земле справедливость и научил людей религиозным церемониям, а потому и китоврас мог считаться благим существом. Так он в итоге и попал на декор важнейших соборов вопреки всем запретам.
Китоврас с царем Соломоном в
руках. Россия. Новгород. Собор св. Софии. Васильевские врата. 1335–1336.
